Ната вздохнула, но ничего не стала больше говорить. Элина тоже остановилась и, сделав к нам пару шагов, произнесла:

— Ната, Дар… Это я виновата. Я не послушала тебя, Натка, вот и началось все.

— Вспомни, о чем я тебя предупреждала, — Ната ответила ей неожиданно сухо. — Помнишь? Дар — старший. Как хочешь, называй — вождь, хозяин, главарь, в конце концов! Все равно! Главное то, что это он — главный! Если Дар сказал, значит, мы должны выполнять! И все. А ты не послушалась. Не будь Совы, не будь Угара — его могли убить, а тебя бы уже драли в кустах! Во все щели!

— Ната! Перестань! — я решил вмешаться, чувствуя, что Элина может сильно обидеться на грубые слова девушки. Но та молчала и лишь ниже опустила голову…

— Не перестану! Меня — нет! Я на себя лучше руки наложу, но больше никогда, никому не позволю, никогда! А ты этого — не знаешь! А знала бы, так… — она махнула рукой и пошла вперед, оставив нас двоих обескуражено смотреть друг на друга.

Элина, нарушив затянувшееся молчание, тихо спросила:

— Почему она так? Я же не хотела… Глупо получилось.

— Она не рассказывала? Так ты, похоже, вообще ничего не знаешь… — Я запнулся, собираясь со словами… — Что ж, тогда слушай. Ната… Ее… В общем, ее изнасиловали. В детстве… Хотя, какое детство? Оно кончилось у нее три года назад. Собственный брат… и его дружки. Скопом. А потом она стала проституткой. Она, только по возрасту подросток, но уже давно таковой не является. Просто, маленькая женщина… А из-за тебя, мы, в самом деле, могли погибнуть.

— Дар, простите меня! Я же ничего не знала!

— А надо было? Я и сейчас не уверен, что правильно сделал, посвятив тебя в эту историю. Послушай, ты ее и уйди мы вовремя, все обошлось. Хотя… В другой раз, все равно б столкнулись, так что, какая разница? Ладно, пошли.

Высказав, что накипело Сове, я больше не мог сердиться и пожалел девушку. Я привлек ее к себе. Это получилось очень естественно, и она, словно ожидая этого, сразу прижалась ко мне.

— Я так испугалась… Как тогда, в лесу.

— Я знаю. В первый раз всегда страшно.

Я обнял ее и сразу забыл обо всем на свете — близость юного, девичьего тела сводила меня с ума. Элина уловила перемену в настроении, и мягко, но решительно, отстранилась. Она потупилась, и молча ждала, что я стану делать. Вздохнув, я поднял с земли мешок, который она уронила, и зашагал вперед. Девушка пристроилась следом. Мы некоторое время не разговаривали, а потом она спросила:

— Дар… Я мешаю вам? Тебе, Нате?

— Нет. Почему ты так думаешь?

— Мне так иногда кажется… Вы, наверное, привыкли быть вдвоем, а я случайная обуза, которую вы повесили себе на шею.

Я бросил сквозь зубы, не оборачиваясь:

— Чушь. И ты это знаешь.

— Знаю?

— Знаешь! Мы искали людей… и мы их нашли. Очень страшно быть одному. До жути! Я, пока не встретил ее, чуть психом не стал. Сознавать, что никого больше нет, что ты последний — от этого свихнуться можно… И ей было не легче. Даже хуже. Она ведь совсем еще девчонка…

— Да, конечно…

— Только по своему опыту… она взрослее тебя. А насчет того, что ты лишняя… Ты не лишняя. Я скажу так — мы специально пришли в поселок, чтобы ты увидела других. Могла сравнить. Если захочешь, можешь остаться с ними. Может быть, не сейчас, потом. Это тебе решать… самой. Правда, я не знал, как тут у них все стало паршиво, но представлял. Мы тебя не неволим, но и не гоним.

— Ты… Или, Ната?

Я остановился и посмотрел ей в глаза:

— Оба! Понятно? И я, и Ната.

Элина секунду помолчала, потом, тряхнув головой, с вызовом спросила:

— Значит… Если я останусь, тогда мне придется спать с тобой?

Я не сразу нашелся, что сказать на эти слова, а девушка, тем временем, продолжила:

— Тогда, почему в подвале безопаснее, чем поселке? Что там, что там — кто-нибудь, своего, все равно добьется!

— Ну, хорошо… Раз ты сама начала. Да, я мужчина. Да, я вижу в тебе женщину, ну и что? Что с того? Я давал тебе повод меня опасаться? Я приставал к тебе? Или, может, я ночью уходил от Наты и ложился в твою постель? Кто мешает мне поступить с тобой так, как это сделали с твоей матерью?!

— Дар!

— Кто? Тебя спасли, ты забыла? И не только от… Но, и от смерти, тоже. Я мужик, обычный, не герой, и просто хочу жить. Кстати, не развалина, но и не мальчик. Иначе говоря, со временем стареющий и потому, стремящийся взять от этой сумасшедшей жизни все, что можно, пока не пришел мой срок. Но, черт возьми, я еще никого не заставлял спать с собой силой! Тебя коробят мои взгляды? А лапы таких, как Белый, тебе приятны? Я не могу не смотреть в твою сторону, раз мы живем вместе. Тем более, что мы живем совсем в ином мире, в котором не осталось прошлых правил и приличий. Ты вынудила меня на этот разговор, что ж, ты услышала все, что хотела. И не плачь… Не стоило мне вспоминать, про то, что случилось, ты уж прости! А меня — не бойся. Если не веришь — спроси у Натки, она может тебе подтвердить, что я все-таки способен себя сдерживать. Хоть и с трудом…

Я повернулся и ушел, оставив ее стоять, разом ссутулившуюся и закрывшую лицо ладонями, ругая себя за бестактность… Ляпнул, про смерть матери, даже не подумав. Ната и Угар терпеливо ждали нас на пригорке. Девушка посмотрела на мое угрюмое лицо и мягко преградила путь:

— Разборки?

— Вроде… Давай оставим это.

— Давай. А она?

— Она? — я пожал плечами. Ната развернула меня в сторону, продолжавшей стоять на месте, Элины.

— Да, она. Мы уйдем, а ее оставим?

— Пусть… Сама решает.

Ната покачала головой:

— Дар… Ты как, мальчишка, право. Что она может решать? Нельзя ей в поселок. И не ломай себе голову. Ну, неужели ты ее отпустишь к тем уродам?

— Нет.

— Вот, теперь я узнаю своего мужа. Так что вернись и бери девочку за ручку, да тащи за собой, а то она от обиды еще побежит, куда глаза глядят. Потом и костей не найдем…

— Откуда в тебе столько… — я подбирал слово, но Ната меня опередила:

— Опыта? Мудрости? Ну, что еще скажешь? Дар, лучше не надо, ты и так все понимаешь прекрасно, так что не теряй времени.

— Давай, лучше ты.

Ната внимательно посмотрела на меня и не согласилась:

— Я — не могу. С тобой она и так помирится, а я — это разговор особый…

— Тогда — зачем ее брать?

— Чтобы ты не чувствовал себя негодяем. Если ты ее оставишь — то так и будет. А если я тебя стану принуждать к этому, ты меня возненавидишь. Иди к ней, Дар. Иди, и не будем больше спорить и выяснять отношений. Не время и не место. Кто знает — вдруг эти козлы решили пойти за нами следом?

Я спустился к продолжавшей понуро стоять девушке. Ната скрылась за кустами… Лина сделал шаг мне навстречу.

— Я не знаю…

— Ты выбрала?

— Я не знаю…

Она готова была разрыдаться… Мне пришлось снова ее взять за руки.

— Тебя никто не принуждает. Поживи с нами… Уйдешь, когда захочешь. И, если захочешь.

Она с надрывом произнесла:

— Почему все так? Почему?

Я вновь обнял ее и прижал к себе.

— Потому, что наш подвал — единственное место, где тебе не угрожает опасность… Быть убитой, или попасть в лапы этих сволочей. Но ты можешь предпочесть и иное.

— Что?

— Типи Белой Совы.

Мой голос на мгновение дрогнул. Элина, почувствовав напряженность, тихо сказала:

— А ты, против? Вижу, что да… Тогда, обними меня…

— Линка?

Я прижал ее к себе и, теряя голову, стал искать губы девушки. Она не сделала попытки высвободиться, напротив, еще крепче прижалась ко мне, позволяя коснуться ее нежной шеи…

— Вот и ответ…

— Линка!

Мы молчали, наполненные новыми ощущениями в отношениях между нами. В эти мгновения я даже позабыл, что мы не у себя дома, а в суровой и враждебной степи, где опасность и смерть может подстерегать повсюду. Я остро хотел сейчас же обладать девушкой…

— Дар!

Мы оба вздрогнули. Ната окликнула меня из-за зарослей кустарника, не делая попытку выглянуть и увидеть происходящее.