— Почему бы и нет? Приходи к нам в город!

— Путь в руины далек…и опасен. Но Сова придет к своим друзьям. А мой брат не хочет сам остаться в долине, где живут все и где не надо так далеко уходить, чтобы встретить человека?

— Не знаю. Все происходит так быстро… Прости нас, Сова, но мы и к тебе еще не успели привыкнуть! И, мы ведь, еще не видели этих людей?

— Тогда подумай об этом, когда увидишь. В долине больше добычи, чем в городе. Ваш склад — он разве вечен? И, всегда найдется с кем перекинутся словом, коротая вечер у костра… Но ускорим шаг — твоя женщина оправилась от раны и может идти быстро!

Как ни странно, но с каждым шагом становясь все ближе к поселку, мы не испытывали того волнения, которое должно было сопровождать наше знакомство с этими людьми. Внезапное появления Белой Совы, его рассказ о себе и о тех, кто сейчас населяет долину — все это, словно в тумане проходило мимо нашего разума. Ни я, ни Ната не могли поверить в то, что это реально… Вид, весь облик индейца — Белой Совы! — настолько не укладывался в данность настоящего времени, что нашим постоянным впечатлением от встречи с ним, было желание ущипнуть себя покрепче, чтобы удостовериться, что это не сон. И все же, это было наяву! Он шел немного впереди, иногда отвечая на наши вопросы, а мы шли следом, обмениваясь вполголоса тем впечатлением, которое произвело его появление среди прибрежных холмов. Но три шкуры в мешках, обрубленные когти и клыки — это тоже было реальностью.

— Дар… Ты веришь тому, что происходит?

— С трудом. Но, ведь и наша встреча была, примерно, такой же!

— Да… И все же, ты ведь не поразился моему виду? Ты ожидал найти что-то в этом роде, так?

— Голодное, изможденное, покрытое ранами и струпьями… в дурно пахнувшей одежде, по которой прыгают вши. Ты это хотела сказать?

— Фу, Дар! Вшей не было!

Она сердито отвернулась.

— Ну ладно, извини… глупая шутка. Да, Ната, я ожидал увидеть именно это. Но не так, как сейчас — в костюме североамериканского индейца, словно сошедшего к нам с экранов ковбойских фильмов.

Белая Сова опять остановился. Он повернулся в нашу сторону и с некоторой грустью произнес:

— Белые, как всегда, отрицают то, чего не могут понять. Разве моя одежда не удобнее, чем эти грубо выделанные шкуры и нелепые обвязки на ваших ногах?

— Мы не хотели тебя обидеть… — я подивился прекрасному слуху индейца.

Сова отмахнулся с деланным безразличием:

— Вы не первые, кто испытывает шок от одеяния моего народа. Но ведь ваша одежда тоже, кого угодно, заставит поверить в то, что вы пришли из каменного века — только оружие, которое носит мой брат, не похоже на дубины и палицы неандертальцев.

Ната внимательно прислушалась к его словам…

— Вот теперь я вижу, что не сошла с ума. Белая Сова — ты ведь не сразу стал индейцем? Ты не мог им родиться? Кем ты был до этого?

— Учителем географии и истории в средних классах. На мои уроки приходили, как на представление. Я старался делать их живыми, чтобы дети не заучивали механически то, что на следующий день вылетело бы у них из головы. Я шил вместе с ними из подручных средств одежду той эпохи, про которую рассказывал, приносил от своих друзей образцы вооружения. Устраивал просмотр в классе видеофильмов… Это было очень близко, но все же, не то, к чему я всегда стремился. Где-то, в самой глубине, я знал, что мой путь иной… Однажды я встретился с человеком, который изменил всю мою судьбу. Это произошло случайно, примерно так же, как у нас с вами. Я заблудился в лесу, а он меня нашел и вынес. Я был истощен — провел без пищи почти неделю. Тогда я ничего не умел… Когда очнулся, то увидел над собой голову гигантской совы. И я тоже подумал, что сошел с ума! Но это оказалась всего только маска, с ней он совершал ритуальный танец оздоровления. Сова — тотем его народа. Этого человека звали Косматый Медведь — и он был первым, среди тех, кто как он, ушел из городов жить в согласии с природой. Их было не так много — когда десять, когда двадцать… Потом началось увлечение, пошла информация — и появились многие, считающими себя индейцами. В иной год в некоторых районах станы собиралось вместе до шестисот человек. Но я не стал бы всех скопом причислять к какому-либо племени… разве только не племени уставших от цивилизации. Правда, основная масса сразу вспоминала о ней, когда кончалось лето и начинались дожди. Но иной раз бывало и интересно посмотреть на желающих нацепить на себя покрывало кочевника-сиу, или головной убор осседжа. В основном это происходило по большим праздникам — у нас его называли патлач.

— Я знаю это название…

— Я рад тому, что мой брат сведущ в обычаях чужого народа. Да, так назывался праздник обновления, когда весна приходит на смену зиме. Патлач проводился и в другое время года, если находилась веская причина. Многие просто забавлялись этим, как игрой для взрослых, не желавших расставаться с детством. Но и я, не сразу, решился все изменить… Четыре года Косматый Медведь встречал и провожал меня, и четыре года я думал, правильно ли делаю, покидая привычный мир, неизвестно, ради чего? Но у меня не было семьи, не было дома и мне гораздо легче, чем тем, кто связал себя узами имущества и брака. А потом, я побывал в той стране, откуда все это пошло… Косматый Медведь, узнав, куда я еду, поручил мне найти род его предков, и я выполнил просьбу наставника. Там, встретившись с местным шаманом, мне стало ясна моя тяга к природе. Старик, из рода Больших Сов, открыл мне глаза. Он поднял завесу прошлых лет и объяснил, как получилось, что я всегда испытывал зов, влекущий меня в леса и поля… Я индеец не только по духу, но и по крови. Мои далекие предки родились, жили и умерли на той земле. А я, их потомок, оказался заброшен через цепь случайностей в иную страну. И уже несколько поколений не помнило о том, откуда их привезли когда-то. Так же, как не помнил этого и я. По возвращении, вождь Косматый Медведь, дал мне новое имя, которое вам известно. После этого я бросил все, что меня сдерживало, и ушел к тем, кого стал считать своей семьей.

— И ты стал жить в лесах?

— Не совсем так. Отчасти приходилось устраиваться и в голой степи. Мои предки — кочевники. И я не мог долго усидеть на одном месте. Но здесь все же негде было кочевать — другое время и другие обычаи… Подумай, как стали бы относится к такому, повстречай нас на дороге?

— Да уж… колорит. Не все поймут.

— Не все и понимали. Мы в основном, скрывались от чужих глаз. Род вел скрытый образ жизни. Так я прожил девять с половиной лет.

— Это все просто поразительно… Хотя мне приходилось слышать о вас или о тех, кто, подобно вам, стал жить вдали от городов и людских поселений. Но согласись, Сова, что времена, перед которыми ты преклоняешься, давно уже прошли, и несколько смешно следовать им и жить так, как жили эти люди. Надеюсь, это не очень обидно слышать человеку, считающему себя одним из племени индейцев? Кстати, ты еще не назвал его.

— Сова скажет, когда придет время. Нет, у него нет обиды. Белая Сова слышит — в речах его брата нет оскорбления. Он знает — вы не первые. Что бы это принять, нужно время. У вас его не было. Однажды, ты сам станешь себя называть представителем, какого-нибудь, рода — об этом говорят отметины на твоих руках, когти и клыки зверей, которые ты носишь на груди. Сова не имеет такой привычки, но в его типи тоже есть доказательства побед над хищниками. И его скво обрабатывают шкуры, добытые в прерии индейцем…

— Не первый раз мы слышим — Скво. Почему мой брат говорит так во множественном числе?

— Так я называю всех моих женщин. Но ты прав — мой брат не может знать, почему. У меня две жены.

Мы с Натой только переглянулись, но промолчали. Сова спокойно объяснил:

— Это естественно, и не только для мужчин из моего рода. Но ты увидишь сам — в долине осталось больше женщин, чем охотников. И, или мой пример станет для других подражанием, или эта земля превратится в долину амазонок. Хотя, уже сейчас, в предгорьях, говорят, есть девушки способные изготовить оружие и добыть зверя.