Эти мысли бродили в голове, а руки механически проверяли крепость узлов и связок, перебирали наконечники стрел и укладывали в мешок соль, сахар, высушенные до сухарей, лепешки. Этот поход виделся сложнее всех предыдущих, и подготовиться к нему следовало со всей тщательностью. Работа заняла весь день. Под конец, устав, я прилег на свою постель…

Черный, тихо поскуливая, подполз к моему ложу. Я опустил вниз руку, и он лизнул влажным, шершавым языком мою ладонь.

— Чувствуешь?

Он лизнул пальцы и тихо гавкнул.

— Чувствуешь… Нет, не проси. Ты ранен, а мне надо передвигаться быстро. Да и не могу я тебя с собой взять, объяснял уже. Правда, ты все равно ничего не понял… Ну не могу! И не скули.

Щенок жалобно завыл.

— Уймись, Черный! Сказано — нельзя! Все, разговор окончен. Ты остаешься. И вообще, я бы охотно поменялся с тобой местами… Чего проще, сиди тут, да банки очищай от каши! А мне топать по камням да обрывам, а потом еще лезть, неизвестно куда… И зачем?

Пес вздохнул, слегка сжал мне руку зубами — я сразу ощутил, какие у него мощные клыки! — и улегся прямо на шкуру, возле моей постели.

— Э нет! Ступай к себе! Ты так шумно сопишь, что я из-за тебя спать не смогу! И не делай вид, что жутко страдаешь! Там у тебя теплая подстилка — два ковра ручной работы. Знал бы кто — удавился от жадности! Вот там и спи. А здесь нечего крутиться — все равно прогоню!

Он демонстративно повернулся ко мне задом, махнул хвостом и ушел. Или понемногу начинаю сходить с ума, или этот пес еще задаст мне немало загадок, на которые не существует ответов. Как можно понимать, что я говорю? А весь вид этого — уже не очень-то и маленького! — щенка, говорил, что он понимает… По интонации, что ли?

Я лежал и представлял предстоящее путешествие. Оно могло оказаться самым опасным из тех, что приходилось совершать. Один только спуск, в пропасть, чего стоит! А ведь, кроме него, надо тщательно обойти всю доступную территорию обрушившейся части города, найти место, куда улетали птицы — и вернуться назад. Причем, вернуться без единой царапины — иначе путь наверх мне отрезан! Раненый, я не смогу подняться на такую высоту! А щенок, который мог бы помочь в трудную минуту, должен, тем не менее, остаться здесь…

Ночь прошла быстро. Я встал очень рано. Щенок ужом крутился под ногами, и мне пришлось на него прикрикнуть. Потом вскрыл несколько банок консервов, налил два полных ведра воды из бочки и присел на дорожку. Что-то подсказывало, что этот поход не будет похож на прежние наши вылазки. Какое-то неясное предчувствие свербело, не давая сосредоточится и подумать — все ли я приготовил для пса, все ли взял с собой, что могло понадобиться в дороге? Мотнул головой:

— Ну, ладно. Еда в миске, вода рядом. Спи да ешь — что еще надо? Да меня жди… Будешь ждать, щеня?

Он тоскливо склонил свою башку и тихо заскулил. Сердце разрывалось…

Переход по руинам отнял почти трое суток. Ничего особенного в это время не происходило, если не считать появления все тех же известных монстров в небе — еще одна, более многочисленная стая, направлялась куда-то к юго-востоку. Там простирались необозримое пространства болота и желтой земли, и я подумал, что птицы теперь рассчитывают на добычу в той местности. Вполне логично, если представить скопище норок, через которое мы недавно шли. Если в городе появились мелкие зверьки, которых ловит и с удовольствием поедает щенок, то у болота, где я заметил огромных лягух, поживы еще больше. Собаки, ведь чем-то питаются?

Вороны заметили меня, покружились, но оценив, что я нахожусь среди нагромождения плит и расщелин, в которых легко затеряться, не стали снижаться и улетели прочь. Пронесло…

Я все ближе и ближе подходил к обрыву… На этот раз, несколько свернул к северо-западу — туда, где русло бывшей реки обрывалось вместе со стеной земли. Мне еще раньше показалось, что именно там спуск будет наименее высоким. Расчет оказался верным — время и постоянные обрушения сделали свое дело. Здесь, действительно, было немного ближе к поверхности, которая ожидала меня ниже. Предварительно обвязавшись веревкой, я лег на край и стал смотреть.

За прошедшие месяцы видимость значительно улучшилась. Не сравнить с тем, что нависало в небе тогда, когда я появился здесь впервые. Сейчас я мог увидеть весь район, ушедший в пропасть — если иметь в виду сам город. Он тянулся достаточно далеко во все стороны, но был заметно больше к западу — там края города терялись в дымке. На восточной части находился темный массив — возможно, лес, или просто вода. Где-то возле него наросла настоящая грязевая гора — земля, вымываемая водами болота, проваливалась целыми пластами. Похоже, там все-таки образовался прорыв, и часть озера теперь сливается в пропасть. Если так — озеро уменьшится в размерах, и еще больше превратится в болото, когда оставит после себя затопленные участки. Со временем эта горка затвердеет, и образует собой своеобразный подъем, по которому — когда-нибудь! — можно будет вылезти наверх. Но не сейчас. Если монстры, подобные тому, которое так лихо расправилось с крысами, водятся и в нем — далеко мне уйти не удастся…

Кроме того, гораздо ближе, появился настоящий водопад. Вода, скопившаяся в русле бывшей реки, теперь падала с этой огромной высоты вниз. Она размыла по дороге глину и землю — теперь под ней просматривались только твердые породы. Так как река не сразу образовала главный путь, таких промоин насчитывалось с полдюжины, а ширина главного достигала не менее двухсот метров. А там, внизу, она уже пробила себе дорогу и теперь извилистой змеей уходила куда-то вдаль, на северо-запад провала. Кое-где по ее берегам виднелись далекие озера. Тоже загадка… До Катастрофы, река текла на юг, и юго-восток, делая несколько изгибов, не существенно влияющих на общее направление. Но я уже давно заметил, что, когда уходил в степи, чувствовался некоторый подъем. Да и развалины города оттуда выглядели так, словно он лежал в вогнутой чаше. Иначе говоря — прежде могучая река, после Катастрофы, несла свои воды к северу. Видимо, теперь все бывшие великие реки потекли в совершенно ином направлении…

Мне пришло в голову, что, когда вороны вернутся — лишь бы только засветло! — то вновь пролетят надо мной. Тогда я увижу, куда они снижаются там, внизу, в раскинувшийся в бездне город.

Так и случилось. Только ждать птиц пришлось так долго, что я уже начал считать, что они не появятся сегодня вообще, или же, давно пролетели мимо, где-нибудь восточнее, а я их просто не заметил. Само хлопанье крыльев послышалось внезапно. Я осторожно выглянул из расщелины — восемь штук, одна за другой, спустились вниз недалеко от моего убежища и спикировали на виднеющийся вдалеке холм. Нижний город был разрушен не менее жестоко, чем верхнее плато — и подобных холмов и руин там хватало в избытке. Темные точки покружились над вершиной, и, так и не найдя себе места, пропали, улетев еще дальше на север. Там проблескивала грязно-желтая гладь нескольких озер, видимо, они обитали именно там. Далеко…

Я смотрел на этот мир и думал… Сейчас, реши я вернуться — до «дома», если налегке, дойду очень быстро. Может, за два дня. Но что меня ждет в подвале? Пес, ставший другом — и все же, он не мог заменить человека. Запасы продуктов, которых хватит еще на пару-другую лет. Спокойствие… и тоска.

А я устал. Устал от непонятной борьбы, от мыслей, от неизвестности и непонимания того, что видел. Если и здесь меня постигнет неудача, стоит ли тогда жить? Видеть, как постепенно огромные крысы завоевывают землю, как пернатые превращаются в летающих драконов… И как сходит с ума последний из людей. Нет, мысли о самоубийстве не посещали — все гораздо сложнее и хуже. Прими такое решение, я, по крайней мере, знал бы, что делать — броситься на меч или спрыгнуть вниз, с этой скалы — чего проще? Но я чувствовал, что сделан из иного материала: поколения предков выжили в минувшие века, и я, их потомок, не получив в наследство ни имени, ни богатства, обладал одним, но ценным даром — умением не сдаваться. Никогда, никому и ни при каких обстоятельствах! И прежде всего — самому себе! И, все же… Если там, внизу, никого нет — что дальше?