— Враг! Нелюдь!
Судорожно вытаскивая тетиву, я нацепил ее на проушины лука и вытащил стрелу. Кто бы там не прятался сред плит — напасть внезапно не получится! Но почему я весь покрылся холодным потом? Тень, столь резво исчезнувшая за поворотом — кажется, она тоже вскакивала с колен! Кто это?
Боясь признаться самому себе в догадке, я медленно приподнял лук. Неужели…
И снова, жутковатый рев нарушил шуршание ветра. А после и вовсе — еле слышные шаги, словно их обладатель решил подобраться ко мне со спины! Еще не понимая, что нужно сделать, я уже оборачивался назад — никого! Снова этот мрачный стон-крик! И шаги — будто древний старик едва удерживаясь на ногах, шаркает по половицам… Нет, это не человек!
Кровь ударила в голову. Я преисполнился уверенности, что нечто, бродящее поблизости, выследило меня и теперь выжидает удобного момента для нападения. Но ни один зверь не ходит на двух лапах! И ни один человек не издает таких звуков… Но тогда, это — тот самый! Он!
У меня вдруг онемели руки. Неожиданный ступор словно сковал члены… такое случалось раньше, до Катастрофы. Но никогда я еще не замирал столь обреченно.
Следующий вой встретил, стоя на месте. Шаги слышались отовсюду — и я вообще не мог понять, где находится их обладатель. Казалось, он передвигается молниеносно, причем успевая угрожающе подвывать — но голос не успевал за шагами! Это сбивало с толку… Я резко приподнял лук — и вновь, каким-то шестым чувством, заметил неясное движение в стороне от себя. Опять шаги и вой! Я крутнулся на месте, ожидая удара от неведомого противника — и ускользающая тень опять пронеслась перед глазами. Вслед ей выпустил стрелу — мимо!
Выхватив еще одну, я снова обернулся. Движение повторилось. Весь извернувшись, я, в неимоверном прыжке — назад и через голову! — ухитрился выпустить стрелу в цель! За резким свистом ее полета послышался громкий звон разбиваемого стекла. Я уже стоял на ногах, с перекошенным лицом — ждал нападения! И только потом, когда в наступившей тишине, увидел тысячу самих себя в маленьких отражениях — опустился на колени и тихо спросил у неба:
— Шутка? Хорошо же ты со мной шутишь…
Постоянное напряжение и привычка видеть только опасность сыграла свою роль. Не враг скрывался среди вздыбленных вверх плит — но зеркало, неизвестно, каким чудом уцелевшее во время всего прошедшего катаклизма. И это оно отражало неизвестную и пугающую тень, оно целилось в меня и совершало бросок! Не кто-то неизвестный — я сам, принявший себя за чужака! Сотни осколков различных размеров лежали возле ног. И мне было вовсе не смешно…
— Так, значит… Собственной тени испугался. И что? Пойди со мной, Черный — влепил бы стрелу в него? Как в крысу? Дожил…
За дни, проведенные среди нагромождения руин, в бесконечных скитаньях и поисках, я научился выживать. И не боялся больше ни встречи с трупоедами, ни со стаей одичавших собак. Что там — увиденный в реке ужасающий монстр, даже он, оставаясь воистину страшным соперником, не внушал такого страха, как возможная встреча с тем существом, вид которого так и не выветрился из моей памяти. С тем, кто раньше наверняка являлся человеком, но стал… я не мог подобрать имени для этого создания. Во всех своих поисках я подспудно боялся только одного — встречи именно с ним. Не с тем, что не найду людей — но с тем, что могу их найти именно такими! И то, что произошло со мной только что — отголосок этого страха…
— А ведь ты мог убить человека…
Я подобрал стрелу. Тяжелый наконечник лишь сбил зеркало с естественного постамента — падение довершило разгром. В моем подвале хранилось маленькое, глядя в которое, я иногда наводил лоск на своем, часто небритом лице. И немного больших размеров мне не помешало. Но найти, что-либо стоящее, не удавалось, а это, выдержавшее столько толчков и падений, близко лежащих плит, было вдребезги разбито.
— Смешно.
Я скептически посмотрел вокруг.
— Нет, хорошо, что щенка рядом нет. Представляю его изумленную морду… как хозяин на самого себя охотится.
Дальнейший осмотр показал: эффект шаркающих шагов создавал кусок пенопласта, приварившийся или уже изначально прилепленный к какому-то металлическому листу. Он терся о гладкую поверхность бетонной плиты — и именно этот звук я принял за странную поступь… Рев, от которого я покрылся испариной — обломок бутылки, вбитой в остаток оконной рамы. Ветер завывал в нее, выделывая порой такие рулады, что мороз стыл в жилах. Немудрено, что я принял все это за оборотня…
— Дожил. — Я повторил, качая головой. — Скоро совсем рехнешься… Нет, что-то надо делать….
Дома, рассматривая нарисованную на стене карту, я отмечал заново открытые участки — после недавнего землетрясения некоторые знакомые районы сильно изменились. К счастью, это не затронуло моего подвала. Город превратился в подобие какого-то нагорья, сборища сопок, из которых лишь местами торчали изломанные балки, согнутые трубы или рельсы. Кое-где проглядывали даже крыши, каким-то чудом не потерявшие окончательно свою форму и не рассыпавшиеся на куски. Практически все покрыто слоем грязи, сыпавшейся с небес на протяжении всех этих месяцев. Это не мешало мне ориентироваться среди холмов и впадин, образованных руинами, словно я находился в небольшой и хорошо изученной комнате. Собственно, несмотря на все размеры и препятствия, так оно и было — в городе осталось очень мало мест, которые я не посетил. Теперь к ним добавилось еще одно — осколки… Я так и надписал его, угрюмо размышляя о своем, только что испытанном страхе и разбитом зеркале. В самом деле — ищешь людей, ищешь… И ничего. Немудрено, что в момент встречи с самим собой наступила полная растерянность. Не так уж я и готов к этой жизни…
Многие языки пламени, ранее бившие из расщелин, угасли. Та же участь постигла и водяные гейзеры. Гейзер, находившийся недалеко от холма, где я набирал воду, уменьшился, стал заметно слабее и больше не казался столь горячим. Ожидая, что этот источник воды может иссякнуть, как и прочие, я наполнил обе бочки, а, заодно и все пустые ведра. Если пропадет и ручей — с водой возникнут большие проблемы. В отличие от поверхности, в самом подвале холод не тревожил. Защищенный от промозглых ветров и ледяных ливней, а в основном, потому что в отделенных от остальной части хранилища жилых отсеках я поддерживал постоянное горение очага. Я старательно затянул плотной тканью все проходы к этим «комнатам» — нечто вроде своеобразных перегородок. Дальний угол подвала, где имелась узкая расщелина на потолке, стала работать как вытяжная труба — и в остальных помещениях температура сразу упала. При этом в комнатах, где оставались продукты, она не превышала нескольких градусов — как раз, то, что требовалось для длительного хранения…
Мои запасы пока еще впечатляли — наши совместные усилия, мало отразились на богатствах подвала. Сократилось лишь число мясных консервов — их я тратил более всего, высушивая содержимое на пеммикан. Что до всего остального — многое успеет испортиться, прежде чем их коснется моя рука. Подвал был в состоянии прокормить гораздо большее количество населения. И я понимал, что именно это дает мне шанс выжить не только самому, но и тем, кого я с таким упорством ищу. И для этого следовало содержать подвал в порядке — заботится, что бы ни появилась сырость или плесень, или вредители, которых пока не замечал.
Я как раз перебирал банки, откладывая те, которые собирался использовать, как вдруг щенок вскочил и подбежал к выходу, заходясь в истошном лае. Сшибая все на своем пути, я выскочил вслед за ним. Привычка и уже приобретенный опыт прошлого, заставили на бегу захватить лук и колчан со стрелами.
Щенок, зло, оскалившись, стоял у самого лаза, но, почему-то, не решался выйти совсем. Я отодвинул его в сторону, приоткрыл дверь, выглянул — и почувствовал такое же ошеломление, какое овладело псом!
Метрах в десяти, возле самого края ямы, в которую иногда сбрасывал мусор, увидел нечто грязное, со слипшимися и частично разодранными перьями. Оно взъерошило их, точь-в-точь как вздыбливается шерсть у кошек в минуты крайнего испуга, и громко каркнуло. Я остолбенело, раскрыл глаза… Да, это был ворон — но Ворон с большой буквы. Ибо таких птиц я еще не видел! Следовало ожидать, что когда-нибудь нечто подобное все же появится…
