Раздался страшный грохот, треск и концентрированная воздушная волна пробивает в правой створке дубовых ворот огромную дыру. Лена маленько промахнулась и взяла неправильный прицел. Но она тут же исправилась, нанеся второй удар четко посередине. Еще более жуткий грохот и облако пыли, вот теперь проход свободный. Остатки воротин, измочаленные ударом, сиротливо и криво висят на огромных кованых петлях, уже не являясь преградой для продвижения. Только сунулись вперед и тут же в нас выстрелили из двух арбалетов прямо через прутья подъемной решетки.

— Ах ты сука! — вознегодовал Вася, поймав болт в край щита и махнул в ответ рукой. Мне болт щелкнул по шлему и ушел влево рикошетом. Мельком оглянулся вправо на жену, все ли в порядке? Но Лена дисциплинированно спряталась за моей спиной и не проявляет ненужной здесь отваги. Молодец, никакой лишней инициативы, одобряю.

— Банг! От воздушного удара вздрогнула решетка, но устояла. Стрелков смело рассеянной волной и отбросило далеко назад. Хоть решетка и приняла на себя часть разрушительной энергии, им тоже нехило досталось.

— Ах ты бл%дь! — снова заорал Вася, очевидно расстроившись что преграда не разлетелась с первого удара и широко размахнувшись, как в дворовой драке, ударил еще раз.

— Бунг! Пророкотала зловредная решетка но снова устояла. Лишь прогнулась посередине.

— Ну погоди бл%дина! — окончательно озлобился бывший десантник и еще раз врезал Кастетом.

— Бунг — банг! Заскрежетала упертая преграда и вспучилась словно пластилиновая. Но проход не освободила. И тут на выручку Василию пришла Лена, ударившая еще раз.

— Бунг — банг — бунг! Сказала а затем сдалась решетка.

— То то же бл%дь! — ухмыльнувшись, подвел черту брат — матершинник и оглянулся на меня. От лениного удара упорная решетка выгнулась назад под 90 градусов и вся перекосилась и перегнулась, освободив проход. Я тем временем прислонил к стене щит и готовил к работе огнемет. Между разбитыми воротами и искореженной решеткой было около 7–8 метров и с боков сводчатой галереи проглядывали весьма подозрительные отверстия. У нас тоже такие присутствуют, через них лучники или арбалетчики могут безнаказанно подстрелить неосторожного штурмовика. Поэтому проведем еще одну профилактическую работу. Поднял горелку на конце которой гудел язычок огня и направил в сторону ближайшей бойницы. Придвинулся сбоку мелкими шагами, чтобы не попасть под возможный выстрел и торопливо нажал на гашетку.

— Жу — ух! взревело пламя и я тут же отпустил курок и быстро переместился к следующей бойнице.

— Жу — ух! все повторилось в точности как и в первом случае, за ревом пламени мне даже послышались чьи — то дикие крики, приглушенные каменными стенами.

— Готово! — Крикнул я уже толпившимся за мной нашим бойцам и дружинники заорав что — то грозное и очень громкое, рванули вперед.

— Лена, возвращайся назад, к Ганомагу. Здесь может быть опасно, вдруг выскочит какой недобиток.

— Хорошо, я пойду. Ты тоже береги себя, не геройствуй.

— Конечно, конечно дорогая. Дело почти сделано, осталась зачистка. Бойцов здесь осталось немного, скоро все закончится.

Проводив жену взглядом и убедившись что она дошла без помех до нашего лагеря, вместе с Василием двинули внутрь. Наши дружинники рассредоточились по всему двору, держа под прицелом наружные стены и башни. Сам донжон квадратный с четырехскатной черепичной крышей, нижний этаж глухой, на двух верхних все как и везде. Узкие и высокие окна бойницы, с установленными в них пластинками слюды. Входная дверь понятно заперта. Но этого стоило ожидать.

— Андрей, что вначале штурмуем, башню или донжон? — озаботился Вася.

— Башню. В ней еще могли остаться бойцы. Давай действуй.

Василий придвинулся метра на три к двери надвратной башни и еще раз махнул кулаком.

— Тресь! И на месте входной двери образовался пустой проем и столп пыли. Чуть улеглись клубы пыли мы двинули вперед. Гранату бросать не стали не к чему это. Боевых магов здесь нет, против всего остального мы справимся. Снова поднял свой щит и двинулся вперед, держа в руке готовый к бою пистолет.

— Сдавайтесь бойцы, сопротивление бесполезно! — гаркнул во всю глотку. — Бросайте оружие, становитесь на колени и останетесь жить!

Осторожно, прикрываясь щитом, вошел внутрь. Следом за мной двигался Василий, отзеркалив мои движения. Но вместо пистолета у него в руке меч. Еще несколько наших человек движутся следом. На первом этаже пусто, поднимаемся по винтовой лестнице вверх. На техническом этаже подвывая раненым зверем, катается по полу один из защитников. Руки прижаты к обожженному лицу, человек от боли ничего не соображает, лишь тоскливо воя на одной ноте.

— Бах! Стреляю из пистолета в него. Лечить такое никто не собирается. Двигаемся вверх, подспудно опасаясь какой — либо пакости. Но все обошлось, сопротивление из выживших защитников никто не оказал. Трое человек стояли на коленях, опустив взоры в пол, двое из них были легко раненые. Еще трое лежали мертвые, очевидно подстреленные из винтовок. Один сидел прижавшись к зубцам стены с окровавленной грудью и тяжело дышал. На губах надувались розовые пузыри.

— Не жилец — заключил Василий, вглядевшись в лицо тяжело хрипящего человека.

— Верно, так и есть — согласился с ним я и распорядился следующим за нами бойцам.

— Этих связать и заключить под стражу. Где у вас темница? — обратился к понурым военнопленным.

— В подвале донжона — тусклым голосом ответил один из них.

— Сейчас захватим его и отправим всех бойцов в камеры. Посидят там до суда.

С донжоном вышло все просто. Василий выбил дверь ударом в пол силы, только сломав запор, незачем ломать уже наше имущество. Из зала в нас тут же полетели арбалетные болты и пара копий. Но мы уже ученые, никто вперед не лезет. Прикрылись щитами, бросили во внутрь сразу пару гранат. После стремительный рывок и расстрел раненых и контуженных непримиримых защитников. В плен таких не берем. На втором и третьем этаже бойцов не обнаружилось, только некомбатанты. Кто сразу открыл двери, кого пришлось уговаривать или пугать последующими карами. Ломать двери не стали, куда им деваться, все равно выйдут. Наши дружинники прошерстили все помещения в донжоне, бойцов сгоняли вниз за решетку, всех слуг в обеденную залу. Баронессу с двумя дочками в отдельную комнату. Далее началась зачистка всего пространства замка, бойцы тщательно обыскивали все закутки в поисках укрывшихся воинов и прочих, и выгоняли спрятавшихся на площадку перед донжоном. Безнадежных раненых добивали на месте, дружинников сразу отправили под замок. Остальных поместили вместе со всеми пленниками.

Как и обещал Ризенхоффу управились за час или около того. К мелочам придираться не будем. Время только обеденное, сразу проведем суд и решим судьбу местных людей. Обратился к Умному. — Кевин, назначаю тебя кастеляном этого замка.

— Слушаюсь господин барон — просиял наш десятник. — Какие будут указания?

— Бери замок под охрану, расставляй своих бойцов. В будущем надо подумать как пополнить гарнизон. Для начала попробовать набрать парней в нашей новой деревне, ну а дальше как обычно, искать в городе.

— Из пленных будем вербовать?

— Сюда нет, слишком опасно. После поговорим, если найдутся желающие, раскидаем их по другим замкам и фортам. Пока здесь будут служить твой десяток и огнестрельщики Арндта. И надо подумать где найти толкового ключаря. С местным у меня особые счеты.

После в зале, оговорил систему знаков с Лейлой и уселся на стул. Маша и Лена устроилась рядом, остальные стояли. Прокашлявшись, сделал объявление для всех собранных слуг.

— Замок Берг взят мною, бароном Кригсом, Раппенштайном и Бильфольтом на меч. Бертольд Берг а затем и его сын Адольф неоднократно злоумышляли против меня и моих людей. За подобное коварство я покарал их и в качестве виры присудил себе этот феод. Так что с этого момента я владелец замка и поместья Берг. Теперь пусть каждый из вас по одному подходит ко мне, называет свое имя и кем он здесь служит. А также четко выражает свое желание, например, остаться на своем месте и заниматься прежним служением или уйти отсюда прочь. А я буду решать, удовлетворить просьбу просителя или изгнать. Уходящий забирает свои вещи, что может унести и до вечера покидает замок. Скажу о себе кратко. Я добрый хозяин и милостив к тем кто служит честно и не замышляет недоброе. Начали!