— …законченный придурок, — докончила за него Рената. — Да плюнь ты на этого Франко с его бедной больной ножкой. Я пойду вместе с тобой.

— Мне нужно, чтобы ты осталась здесь, присмотреть за Михаилом и Алекшей.

— Они сами могут о себе позаботиться.

Но Виктор уже отвернулся от нее. Он посмотрел на Никиту.

— А у тебя что, тоже синяки на ногах?

— Несколько дюжин, и не только на ногах, — ответил Никита, поднимаясь с пола. — Когда выходим?

— У меня вправду болит нога — возмутился Франко. — Видите, как опухла?! Я оступился, наверное, когда…

— Я уже все понял, — спокойно ответил Виктор, и Франко замолчал. — Мы пойдем вдвоем с Никитой. Ты, если хочешь, можешь остаться здесь.

Франко, видимо, хотел было что-то возразить, но передумал.

— Чем быстрее мы уйдем, тем скорее вернемся, — сказал Виктор, обращаясь к Никите. — Я готов.

Никита кивнул ему в ответ, и тогда Виктор обратился к Ренате:

— Если нам повезет и удастся разыскать пещеру с берсеркером и замуровать его, мы задержимся там на некоторое время, чтобы убедиться, что он не сможет выбраться. Но в любом случае мы постараемся вернуться не позднее чем через два дня. Если ветер и снег не утихнут и станет совсем невмоготу, мы поищем себе место для ночлега, А ты уж позаботься, чтобы здесь все было в порядке, ладно?

— Ладно, — мрачно ответила Рената.

— И не хватайте с Франко друг друга за глотку. Это приказ. — Виктор взглянул на Михаила. — Ведь ты не дашь им расправиться друг с другом?

— Да, господин, — ответил Михаил, хотя, честно говоря, он не представлял, что сможет сделать, если Рената и Франко снова затеют драку.

— Я хочу, чтобы к моему возвращению ты самостоятельно разобрал тот урок, что мы начали с тобой вчера. — Это была глава из учебника истории, посвященная падению Римской империи. — Уж ты постарайся. Я буду строго спрашивать.

Михаил кивнул. Виктор сбросил одежду и сандалии. Никита последовал его примеру. Двое обнаженных мужчин стояли рядом, и дыхание вырывалось у них из ноздрей маленькими облачками белого пара. Никита первым приступил к превращению, и его тело начало быстро обрастать черной шерстью. Виктор перевёл взгляд на Ренату, и было видно, как в полумраке зрачки его сверкнули зеленым светом.

— И еще, — заговорил он, — если вдруг случится так… если на четвертый день мы не вернемся, то вожаком стаи станешь ты.

— Баба?! — взвизгнул Франко. — Чтобы баба командовала мной?!

— Всей стаей, — повторил Виктор. Широкая полоса серой волчьей шерсти тем временем уже добралась до плечей и стала спускаться вниз по рукам. Кожа на вид казалась скользкой, на лбу выступил пот. Над его разгоряченным телом клубился пар. — А ты что, возражаешь? — Голос становился хриплым, человеческое лицо начинало преображаться в волчью морду, а изо рта показались острые клыки.

— Нет-нет, — быстро ответил Франко. — Нет, я не возражаю.

— Тогда пожелайте нам удачи. — Голос его превратился в низкий гортанный рык.

Дрожащее тело Виктора зарастало жесткой серой шерстью. Лицо и голова Никиты тоже почти полностью преобразились, и теперь из черного волчьего носа вырывался пар. Морда черного волка все еще вытягивалась, кости трещали, хрустели и удлинялись. Было время, когда все эти звуки не вызывали у Михаила ничего, кроме отвращения, теперь же он, затаив дыхание, внимал этой необычной и оттого казавшейся еще более прекрасной музыке перевоплощения. Тела изгибались и судорожно вздрагивали, волчья шкура отвоевывала все новые и новые участки у человеческой кожи, пальцы на руках и ногах становились когтями, на смену зубам приходили клыки, нос и челюсти вытягивались, превращаясь в волчью морду. Виктор зарычал и бросился к лестнице, ведущей наружу; Никита последовал за ним.

— У меня распухла щиколотка, — снова принялся доказывать Франко Ренате. — Видишь? Я все равно не смог бы уйти далеко, разве не так?

— Нам нужна вода. — Не обращая внимания на оправдания Франко, Рената взяла в руки старую глиняную чашу, доставшуюся от здешних монахов. Вода в ней уже успела подернуться грязным ледком, но и ее оставалось очень мало. — Михаил, может, вы сходите вместе с Алекшей наверх, принесете снегу?

Михаил взял у нее посудину. Теперь оставалось только подняться по лестнице и зачерпнуть снегу, который вьюга нанесла во дворец сквозь разбитые окна.

— Франко, теперь решим, кому первому сторожить.

— Ты тут за главного, — ответил он. — Как скажешь, так и будет.

— Ну ладно, тогда первым будешь ты. А потом я тебя сменю, — распорядилась Рената, поудобнее устраиваясь у костра.

Франко тихо выругался; не слишком-то приятно лезть на самый верх этой чертовой холодной башни и сидеть там перед разбитыми окнами, когда вокруг бушует метель. Франко поплелся наверх, Михаил и Алекша, взяв чашу, ушли за снегом. А Рената, оставшись одна, подперев рукой подбородок, сидела у костра, беспокоясь о любимом человеке и думая о чем-то своем.

Ночью буря утихла, оставив в лесу после себя глубокие сугробы и замерзшие деревья, ветви которых сгибались под тяжестью снега. Холод пробирал до костей. Утро нового дня опустилось на землю еще одним белым рассветом. Все небо над землей было затянуто низкими тучами, цвета намокшей ваты, наглухо скрывшими за собой солнце.

Близилось время завтрака.

— Ну и холодина! — поежился Франко, когда они вместе с Михаилом прокладывали себе путь через белую пустыню, раскинувшуюся на месте зеленевших летом зарослей.

Михаил ничего не ответил; разговоры отнимали слишком много сил, да и сам он так продрог, что, казалось, челюсти смерзлись. Оглянувшись, он через плечо посмотрел на белый дворец, до которого было ярдов пятьдесят, не больше. Каменные стены дворца исчезали, растворяясь в подступившей к ним белесой пустоте.

— Будь проклято это чертою место! — продолжал Франко. — К черту эту страну, к черту Виктора, к черту Алекшу, чтоб ей пусто было, и пропади пропадом эта скотина Рената! Что она там о себе возомнила?! Ишь ты, раскомандовалась! Я ей что, мальчик на побегушках?

— Если ты будешь орать на весь лес, мы останемся без добычи.

— Так ведь в этом лесу уже давно не осталось ничего живого. Откуда я им здесь возьму жратву? Сотворю из ничего?! Но я не волшебник и не Господь Бог! — Франко остановился и напряженно принюхался. Морозный воздух обжигал нос, и это притупляло нюх. — Если Рената отвечает за все, почему тогда она сама не желает отправляться на поиски жратвы? Нет, ты мне ответь, почему это так?!

Ответ на этот вопрос был очевиден. Они тянули жребий — самую короткую палочку из костра, — кому выходить на охоту. Вообще-то самая короткая палочка оказалась у Михаила, а палочка, доставшаяся Франко, была чуть-чуть длиннее, но зато короче, чем у остальных.

— Если здесь где-нибудь поблизости еще уцелела какая-нибудь зверушка, — продолжал Франко, — она наверняка заползла поглубже в свою теплую нору и лежит греется там. Неплохо было бы и нам последовать ее примеру. Принюхайся. Чуешь? Совсем ничего.

И тут, словно ради того, чтобы лишний раз доказать неправоту Франко, на снег перед ними внезапно выскочил и стремительно пронесся по сугробам жирный заяц-русак, огромными скачками направлявшийся к рощице стоявших по колено в снегу деревьев.

— Вон он! — воскликнул Михаил. — Гляди!

— У меня глаза замерзли.

Михаил снова обернулся к Франко.

— А ты что, разве не собираешься превращаться? Ведь его еще можно поймать.

— Черта с два! — На щеках Франко алел густой румянец. — Никаких превращений. Это на таком-то морозе?… Да так недолго и яйца отморозить, если это уже не случилось.

С этими словами он запустил руку под полу и пошарил там, видимо желая удостовериться, что его опасения лишены оснований.

— Но тогда мы вообще ничего не поймаем, — напомнил ему Михаил. — Неужели так трудно…

— Ах так! И ты тоже заделался командиром?! — угрожающе зарычал на него Франко. — Ну а теперь послушай меня, ты, маленький говнюк! Это ты вытянул самую короткую палку, так вот теперь и превращайся сам, сколько тебе влезет. Хватит бездельничать.