— Помощь требуется?

— Разве что заплатишь вместо меня по счету. Если ты действительно хочешь мне помочь, уговори Ярлинга продлить мне кредит.

Кип хотел улыбнуться, но обнаружил, что ему трудно это сделать: перед глазами у него стоял мертвый Турок. Старики уставились на него, и ему стало не по себе.

— Извини. Дружба дружбой, а служба службой.

— Этого-то я и боялся, — Мур покопался в кошельке и пошел в магазин.

— Констебль, — подал голос один из троицы на ступеньках, высокий, седой, с трубкой в зубах, — что прошлой ночью приключилось с тем пареньком? — Он подался вперёд в своем кресле, а Мур стал как вкопанный.

— Не ваше дело, — ответил Кип.

— А правду говорят, будто ему перервали глотку и выпустили всю кровь? — спросил другой.

— У того, кто вам это сказал, слишком буйное воображение. Мне бы такое в жизни не придумать. — Кип старался говорить легко, весело, но он никого не обманул. Старики смотрели пронзительно, в упор. Мур, приоткрыв от удивления рот, наблюдал за происходящим.

— Дэн Майлс видел тело, — сообщил старик в соломенной шляпе. — Он сказал, кто-то перервал парню глотку и…

— Дэн Майлс слишком много пьет, — перебил Кип резче, чем ему хотелось. — Если б закон запрещал собирать сплетни, я бы всех вас упек за решетку.

— Говорят, что-то приходило из джунглей, — снова заговорил старик. — Может, такое, что и видеть никому не дано. Мальцом я раз видел там джамби — злобная тварь, такой белый, высокий, носится — не угнаться, еле разглядишь. Ветер его нес и вот эдак — ветер, стало быть, — подвывал: уи-и-и-и-у-у-у, уи-и-и-у-у-у… Я и глянь этому джамби в лицо. До сих пор помню. Страшилище, глаза красные, зубы из пасти висят. Я как побегу, как побегу — мне в лес-то ночью нельзя было, понимаете? Но лицо это я увидал и уж до смерти не забуду.

Кип с наигранной беззаботностью облокотился о перила крыльца:

— Никаких джамби нет.

— Много лет назад я видел дух жены Риттера, — возразил первый старик, странно блестя вдруг расширившимися глазами. — Ей-богу, я видел ее на рыбачьем причале, где ее старик оставлял свою лодку. Она взмахнула руками, и я приметил, что сквозь нее светят звезды, и говорит: «Иди за мной, иди за мной». Я тогда попятился, а она сошла с верфи прямо в море и пропала. — Он поглядел на приятелей, и те одобрительно закивали.

— Кип, — спросил Мур, — что произошло вчера ночью?

— Иди-ка лучше заплати, — сказал констебль. — Характерец Ярлинга все знают…

— Убился один молодчик, Турком его звали, — заговорщицки поделился с Муром старик в соломенной шляпе. — На верфи убился, возле этой окаянной лодки. От ней, треклятой, одни несчастья, констебль. Она беду приносит. Она, мертвечина, джамби из джунглей созывает, и вот как все уснут, они к ней слетятся — и пошло веселье, и лодка эта утопленница там с ними. И вопят, и хохочут, и глазищами ворочают — зырк-зырк, не припозднился ли какой бедолага; им, вишь, завидно, что у людей душа есть, вот и ненавидят нас, и душу отнять хотят. Вот чего с вашим Турком приключилось…

Его приятели сидели, откинувшись на спинки кресел, окутавшись клубами дыма, и молчали.

— Так что же случилось вчера ночью? — снова спросил Мур.

— Когда освободишься, зайди ко мне в контору. Есть разговор, — Кип снова оглядел компанию на крыльце и пошел через площадь к участку. В конторе Кип задернул шторы и выложил из заднего кармана на застеленный промокательной бумагой стол вещи покойного. Он сел в кресло, закурил самодельную папиросу и включил лампу. Все предметы по очереди подверглись самому тщательному и дотошному изучению; дойдя до гнилого лоскутка, Кип почувствовал, как внутри у него что-то задрожало и засосало под ложечкой. Он провёл пальцем по рельефным натекам желтой плесени. Это важно, сказал он себе, но я не знаю почему. Это важно, но я пока не могу понять почему. И ощутил, как кирпичная стена где-то в потаенных глубинах его «я» задрожала, словно что-то пыталось пробиться сквозь нее из тьмы его, Кипа, души.

В дверь постучали.

— Открыто, Дэвид, — сказал Кип.

Вошел Мур, озадаченный уклончивостью друга и заинтригованный тем, что услышал от стариков. Увидев разложенные на столе Кипа предметы, он подошел и, заметив усталый, напряженный взгляд Кипа, спокойно спросил:

— Что происходит?

— Сегодня под утро подлодку вскрыли автогеном, — ответил Кип. — Один из сварщиков Лэнгстри, псих по кличке Турок.

— А он не объяснил зачем?

Кип воззрился на Мура сквозь синий табачный дым и покачал головой:

— Нет. Там же, на верфи, кто-то забил его до смерти. Хотя я знаю, что он искал, — вчера он полдня бормотал что-то о потопленных немецких кораблях и золотых слитках, никак не мог успокоиться. Надо сказать, Дэвид, кто-то потрудился над ним на славу, а крысы закончили работу. По-видимому, ему удалось проникнуть в подлодку. Он нашёл там что-то, а потом кто-то забрал у него находку. — Кип показал на стол:

— Вот это нашли в его карманах, а этот клочок грязной ткани док вынул у него из руки. Похоже, он за что-то хватался, когда падал в воду…

Мур молчал. Убийство на Кокине? Невероятно! С тех пор, как он начал заправлять делами в «Индиго инн», здесь не было ни одного убийства. Черт возьми, он приехал на этот остров, потому что верил — сюда еще не проникли подлость и жестокость.

— А как он попал в лодку? — чуть погодя спросил Мур.

— Вскрыл автогеном люк на носовой палубе, у главного орудия. — Кип сложил вещи Турка в пластиковый пакет, запечатал и убрал в нижний ящик стола. — Этого парня где только не носило. Как знать, может, кто-нибудь из врагов наконец добрался до него на нашем островке. — Он в последний раз затянулся и раздавил окурок о стенку пепельницы. — Впрочем, неважно — как говорится, мёртвые не болтают. — Он встал из-за стола, подошел к кладовке, отпер ее и начал копаться в вещах. Через некоторое время он достал оттуда карманный фонарик и большой фонарь, работающий от аккумулятора. Фонарик он бросил Муру: — Надо взглянуть, что там в этой лодке. Хочешь со мной?

— Да, — ответил Мур с глубоким вздохом. — Еще как…

— Вот и отлично. Есть риск, что там еще сохранилась годная взрывчатка, но раз уж автоген не взорвал все это к чертовой матери, наверное, ничего с нами не будет. — Он оглянулся на шкаф с оружием, но сразу же отбросил эту мысль. Для чего им вооружаться? Из-за крыс? Он не сомневался, что док кишит ими, но это совершенно точно не были крысы-людоеды. Ради Бога, успокойся, сказал себе Кип. Он пощелкал кнопкой большого фонаря, проверяя, не сели ли батарейки, и кивнул Муру: — Ну, вперёд, проверим, что прячет от нас эта старая калоша. — И он двинулся к двери.

— Это одному Богу известно, — откликнулся Мур.

Да, сказал себе Кип, выходя вместе с Муром на солнцепек и садясь за баранку джипа.

Богу… и, возможно, кое-кому еще.

Они миновали сломанные ворота и поехали по территории верфи. Кип, нервно жевавший спичку, которую достал из нагрудного кармана, буквально излучал напряжение. Они обогнули груду досок, и Мур заметил, что глаза констебля едва заметно сузились. Впереди показались причалы и док. Когда Кип остановил джип возле дока, Мур и сам почувствовал непонятную тревогу. Он впился взглядом в старую обшарпанную стену: за ней было то, что заманило его в океанские глубины. С его помощью оно вырвалось на свободу и привело за собой насилие, навсегда омрачив до наивности простую, почти безгрешную жизнь Кокины. Лодка, подумал Мур, вспомнила о своем страшном предназначении — нести смерть. И это он привел ее сюда.

Поодаль на пострадавшем в бурю траулере возились рабочие. Кип замахал им и вылез из машины.

В глубинах его сознания горело воспоминание о мертвом, полном ужаса лице Турка. Он видел его во всех подробностях, и впервые за очень долгое время Кип почувствовал, как ему в душу прокрадывается непонятный смутный страх. «Что это? — спрашивал он себя. — Здесь нечего бояться. Глупость, ребячество, нелепость!» Но что-то тревожило его — что-то жуткое, такое, о чем не хотелось даже думать. Он вдруг спохватился, что рядом стоит Мур, включил фонарь и толкнул дверь дока.