Он мысленно возвращался назад, к тем людям, которые все еще были там внизу, в Земляном Доме, мёртвые или сумасшедшие или потерянные в темноте. Он думал обо всех тех людях, которые последовали бы за ним, доверились бы ему и уважали его. Его рот передернулся в кривой усмешке. Это безумие! — подумал он. Все опытные солдаты и верные офицеры потеряны, и только этот тощий паренек со слабым зрением остался на моей стороне. Какая шутка!

Армию Маклина, состоящая только из одного тщедушного высокообразованного паренька!

Но он вспомнил, как Роланд заставил штатских работать, как он спокойно выполнил ту грязную работу там внизу, в этой ужасной яме, где Маклин оставил свою руку. У паренька было мужество. Но кроме мужества было еще что-то в Роланде Кронингере, что заставляло Маклина немного беспокоиться, будто бы зная, что маленькая смертоносная штучка зарыта в землю всего лишь в нескольких шагах перед ним. Это промелькнуло в глазах мальчишки, когда Роланд рассказывал ему о том, как Шорр подстерег его у кафетерия, и в его голосе, когда Роланд сказал: «У нас есть руки». Маклин знал одну вещь наверняка: для него лучше, если мальчишка на его стороне, а не против.

— Мы выберемся отсюда, когда буря закончится! — крикнул Маклин. — Мы будем жить! — И тут же слёзы потекли из его глаз, но он стал смеялся, чтобы мальчишка не заметил этого.

Холодная рука коснулась его плеча. Маклин перестал смеяться.

Голос Солдата-Тени прозвучал ему в ухо. — Отлично, Джимбо. Мы будем жить.

Роланд дрожал. Ветер был холодным, и он прижался к Королю для сохранения тепла. Король помешкал — и положил свою обрубленную руку на плечо Роланда.

Роланд понимал, что рано или поздно буря прекратится. Мир будет ждать его. Но это будет другой мир. Другая игра. Он знал, что это будет ни на что не похоже, не похоже на тот мир, который только что умер. В новой игре возможности для Рыцаря Короля могут быть ничем не ограничены.

Он не знал, куда они пойдут или что они будут делать; он не знал, как много осталось от старого мира — но даже если все города сметены с лица земли, там должны остаться кучки выживших, бродящих по пустыне и собравшихся в подвалах и ждущих. Ждущих нового лидера. Ждущих кого-либо достаточно сильного, чтобы управлять ими и заставить их плясать в новой игре, которая уже началась.

Да. Это будет величайшая игра Рыцаря Короля. Игровая доска протянется через разрушенные города, призраки городов, обгоревшие леса и пустыни на тех местах, где раньше были луга. Роланд выучит правила, если его возьмут в игру, как и любой другой. Но при этом он уже был на пути вперёд, потому что понимал, что была некая великая сила, захваченная ничтожнейшими и сильнейшими. Присвоенная и используемая как священный топор, висящий над головами слабых.

И может быть — только может быть — он будет рукой, держащей этот топор. Рядом с Королем, конечно.

Он слушал завывание ветра и представлял, что тот произносит его имя волшебным голосом и несет его имя над опустошенной землей, словно обещание силы, которая еще будет.

Он улыбнулся в темноте, его лицо было покрыто пятнами крови того человека, которого он застрелил, и стал ждать своего будущего.

Широкая полоса ледяного дождя табачного оттенка кружилась над руинами Восточного Ганновера, штат Нью-Джерси, задуваемая ветром в шестьдесят миль в час. Буря навесила грязные сосульки на осевшие крыши и разрушенные стены, поломала безлистные деревья и покрыла почву зараженным льдом.

Дом, в котором укрывались Сестра, Арти Виско, Бет Фелпс, Джулия Кастильо и Дойл Хэлланд, дрожал до основания. Вот уже три дня, с тех пор как началась буря, они собрались кучкой у огня, который

потрескивал и прыгал, когда ветер врывался в дымоход камина. Почти вся мебель исчезла: была разломана для поддержания огня, пламени, возвращающего тепло жизни. Очень часто они слышали, как шатаются и скрипят стены под аккомпанемент непрерывного воя ветра, и Сестра вздрагивала, думая о том моменте, когда этот хлипкий домишко сломается, рухнет словно картонный, но маленькая развалюха оказалась крепкой и успешно противостояла буре. Они слышали треск ломающихся досок, и Сестра поняла, что это, должно быть, ветер гуляет среди руин других домов и разбрасывает вокруг их обломки. Сестра попросила Дойла Хэлланда позволить им помолиться, но он посмотрел на нее своими горькими глазами и пополз в угол, чтобы выкурить последнюю сигарету и мрачно уставиться на огонь.

Они ничего не ели и у них уже не осталось воды. Бет Фелпс начала кашлять кровью, от жара ее глаза блестели. Когда огонь угасал, тело Бет становилось горячее, и все остальные садились к ней поближе, чтобы погреться.

Бет положила голову на плечо Сестры. — Сестра? — позвала она тихим, взволнованным голосом. — Можно я…

Можно я…

Подержу это?

Сестра знала, что она имела в виду. Стеклянную вещицу. Она вытащила ее из сумки, и драгоценность засверкала спокойным оранжевым светом. Сестра смотрела на нее несколько секунд, вспоминая свою воображаемую прогулку через пустынное поле с разбросанным и обгоревшими стеблями кукурузы. Это казалось таким реальным! Что же, интересно, это за штука? Почему она оказалась именно у меня? Она положила стеклянное кольцо в руки Бет. Остальные наблюдали за этим, отражение свечения драгоценности промелькнуло по их лицам, словно бы отблески радуги из далекого рая.

Бет прижала его к себе. Она уставилась в кольцо и прошептала. — Я хочу жить. Я очень, очень хочу жить. — Затем она замолчала, только держала кольцо, уставившись на кольцо, пульсирующее нежным свечением.

— Совсем не осталось воды. Мне очень жаль, — ответила Сестра.

Бет не ответила. Буря заставила дом несколько секунд трястись. Сестра почувствовала, что кто-то буравит ее глазами, и подняла взгляд на Дойла Хэлланда. Он сидел в нескольких шагах от нее, ноги его были вытянуты к огню, и из-за бедер виднелось мерцание горящих щепок.

— Рано или поздно это все закончиться, — сказала ему Сестра. — Вы когда-нибудь слышали о гангрене?

— Это мне не грозит, — сказал он, и его внимание переключилось на кольцо.

— О, — прошептала Бет мечтательно. Она задрожала и сказала: — Вы видели это? Это было здесь. Вы видели?

— Видели что? — спросил Арти.

— Поток воды, текущий через мои пальцы. Я хотела пить, и я напилась. Разве никто больше не видел этого?

У нее началась лихорадка, подумала Сестра. Или, может…

Может быть, она тоже совершила прогулку во сне.

— Я окунула свои руки, — продолжала Бет. — Это было так прохладно. Так прохладно. О, внутри этой стекляшки чудесный мир…

— О Господи! — неожиданно сказал Арти. — Послушайте. Я…

Я ничего не говорил раньше, потому что думал, что это мерещится мне. Но… — Он обвел взглядом всех и наконец остановился на Сестре. — Я хочу рассказать вам о том, что я видел, когда смотрел в эту вещицу. — Он рассказал им о пикнике со своей женой. — Это было страшно! Я имею в виду — это было так реально, что я мог ощущать, что я ел, даже после того, как вернулся оттуда. Мой желудок был полон, и я не был больше голоден!

Сестра кивала, внимательно слушая. — Да, — сказала она. — Теперь я расскажу, куда я попала, когда смотрела в кольцо. — Когда она закончила свой рассказ, все молчали. Джулия Кастильо смотрела на Сестру, склонив голову набок; она не могла понять ни слова из того, что было сказано, но она видела, что все смотрят на стекляшку, и знала что они обсуждают.

— То, что я испытывала, тоже казалось необычно реальным, — продолжала Сестра. Я не знаю, что это значит. Вполне возможно, это ничего не значит. Может быть, это всего лишь картинки, приходящие из моего ума. Я не знаю.

— Поток был реальным, — сказала Бет. — Я знаю, что это так. Я могла ощущать его и могла пить воду.

— Та пища наполнила мой живот, — сказал им Арти. — И после этого какое-то время я не испытывал голода. И как насчет того разговора с ней, — он показал на Джулию, — с помощью этой вещицы? Я имею в виду, это ужасно странно, не так ли?