— Мое сознание открыто, — сказала Соланж странным далеким голосом, почти шепотом. — Тропа готова. Используй нас, как свой голос. Мое сознание открыто. Тропа готова. Используй нас…

— А мне ничего не нужно подпевать? — спросил Мартин. Он засмеялся, но никто не обратил на него внимания.

— …готова. Используй нас, как свой голос. Мое сознание…

Глаза Мартина вдруг расширились, и если бы Вес сам не испытывал напряжения, вид Мартина его бы рассмешил.

— Боже! — воскликнул Мартин. — И долго это еще… Черт!

Он подпрыгнул, отдернул пальцы от планшета.

— …как свой голос… Мартин! Не прерывай контакт! …голос. Мое сознание открыто…

Мартин снова тронул пластинку планшета, но очень осторожно, пальцы его дрожали.

— Мне показалось, что я почувствовал… Боже! Она шевельнулась! Она шевельнулась только что!

Но на этот раз он не оторвал пальцев от пластика планшета, и когда тот сдвинулся на дюйм, по комнате прошла волна тревожного шепота зрителей.

Вес подался вперёд, сердце его глухо стучало. Планшет замер, потом снова начал двигаться, скользя по гладкой поверхности доски Оуйи.

— Мы установили контакт, — пошептала Соланж, не открывая глаз. — Пусть энергия течет. Мартин, ты мешаешь, ты пытаешься задержать ее.

Планшет стал описывать медленные плавные круги.

— Кто ты? — спросила Соланж.

Планшет быстро скользнул к отметке «да». Соланж повторила вопрос, планшет некоторое время лежал неподвижно, потом подвинулся к парным буквам алфавита, напечатанным на доске.

— Указывай буквы для меня, — сказала Соланж.

Вес подвинулся так, чтобы ему лучше было видно доску.

— «Б», — прочел он, потом — «О»… «Б»…

Планшет скользил, словно по натертому воском паркету.

— … еще одно «Б»…«И»… Бобби…

Планшет остановился.

— Нашим проводником будет Бобби, — прошептала Соланж. — Контакт установлен. Он становится очень сильным.

— Проклятье, мне жжёт пальцы, — прохрипел Мартин.

— Чем вы занимались в вашей жизни? — спросила Соланж.

Планшет снова начал выбирать буквы, составляя слова. На этот раз быстрее.

— С… О… О… Б… Щ… Е… Н… И… Е… — прочел Вес.

Это слово было повторено еще раз, еще быстрее. И потом снова слово начало приобретать форму.

— З… — сказал Вес. — …Л… О… — Он написал «ЗЛО»!

— Это все сообщение? — спросила Соланж тихим голосом, который показался громом в тишине комнаты. — Что оно означает?

Планшет бешено завертелся, снова подпрыгнул к ряду черных литер.

— ЗЛО… ЗЛО… ЗЛО…

— С тобой есть кто-то еще?

— ДА.

— Кто?

— ТАКИЕ ЖЕ, КАК Я.

— Боже! — выдохнула Мисси и потянулась к бокалу с вином. Только пролив часть содержимого на модельные джинсы, ей удалось поднести бокал к губам.

— Как имя Таракана? — прохрипел Мартин.

— Имя?

Планшет лежал неподвижно. Соланж медленно повторила это вопрос, дважды. Планшет немедленно рывками выписал:

— ЕГО ИСПОЛЬЗУЕТ ЗЛО…

— Использует? — сказал Вес. — Что это должно означать?

— Один из нас хотел связаться с Орлоном Кронстином, — прошептала Соланж. — Он среди вас?

— ДА… — последовал немедленный ответ.

— Тогда пустите его вперёд.

Последовала долгая пауза. Планшет казался мертво-неподвижным. Потом неожиданно едва не прыгнул вперёд, чуть не упав с доски.

— Дерьмо! — прошептал Мартин, когда пластиковый треугольник завертелся из стороны в сторону между «ДА», «НЕТ» и «ВОЗМОЖНО». Три или четыре раза.

— Несфокусированная энергия, — спокойно объяснила Соланж. — Тихо, тихо. У вас есть сообщение для нас?

— Это даже лучше, чем телевизор, — чуть слышно отметил Вес. Мартин мельком взглянул на него и нервно хихикнул.

Потом планшет мгновенно сдвинулся к низу доски. Он начал бегать вдоль ряда букв. Вес наклонился вперёд.

— ЗЛО… — прочитал он. — ЗЛО… ЗЛО… — снова повторяет одно и тоже слово.

— Это Кронстин? — спросила Соланж.

— ДА… ДА… ДА… — ответила планшетная пластина. — ЗЛО… ЗЛО… ЗЛО…

— Тише, тише! Какое зло? Можете вы нам сказать?

Планшет завибрировал, завертелся. Потом снова задвигался, быстро выписывая новое слово:

— ОНИ…

Планшет остановился так быстро, что Вес едва успел прочитать слово.

— Они. Очень интересное сообщение из мира духов.

Соланж открыла глаза и тихо сказала:

— Она движется опять.

Вес посмотрел на доску. Планшет передвинулся на «Ж». Потом на другую букву, быстрее и быстрее.

— ЖАЖДУТ, — прочитала Соланж. Пластина снова начала по буквам составлять «ОНИ».

— ОНИ ЖАЖДУТ, все сообщение. Теперь он повторяет слова…

— Что же это должно значить? — с тревогой спросил Вес.

— Вы можете сообщить нам что-нибудь еще? — начала Соланж, но пластинка вдруг остановилась. Соланж сузила глаза и на миг ему показалось, что он увидел в ее зрачках ошеломление и страх.

— Бобби? — спросила Соланж. — Кто это? Кто хочет говорить с нами?

И медленно, очень медленно, с жуткой тщательностью, пластинка вывела новое слово:

— ГЛУПЦЫ…

— Глупцы, — прочитал Вес. — Ради всего святого, что…

Соланж пронзительно закричала. Пластинка выскочила из-под пальцев, слетела с доски Оуйа и острым концом вперёд метнулась к лицу Веса, направляясь прямо к его правому глазу. Он успел выбросить вперёд руку, защищаясь. Пластинка ударила в ладонь и упала на ковер, как мертвый кусок пластмассы, каким она и была. В комнате послышался еще один вскрик, его эхом повторили двое или трое. Соланж вскочила с дивана.

— Вес! С тобой все в порядке?

— Конечно, — нервно сказал он. — Я в порядке.

Он поднялся на нетвердые ноги и посмотрел на кусочек пластмассы, едва не выколовшей глаз.

— Малыш едва не поцарапал меня, а? — Он засмеялся и взглянул на стоящих вокруг, но никто не улыбнулся.

— Кажется… меня сейчас… вытошнит, — сказала Мисси, красивое лицо которой приобрело желтоватый оттенок. Она, качаясь, направилась в ванную, сопровождаемая своим парнем.

— Она… двигалась! — сказал Мартин, качая взад — вперёд головой. — Она на самом деле двигалась!

— Хватит! — сказала Соланж, беря Веса за руку и массируя его ладонь. — Тебе, Мартин, хотелось поиграть, вот ты и получил, что хотел.

— Да, — сказал Мартин, оглядываясь в поисках подноса с бокалами. — Веселая игра!

Вскоре кровь жизни снова влилась в жилы вечеринки, но это было уже не то. Некоторые гости начали уезжать. В гостиную словно бы залетел холодный ветер, и теперь пытался выбраться наружу. Снова загремел стереопроигрыватель. Алиса Бриджест принялась молить о малой толике чьего-то тепла.

Но настоящее веселье уже не вернулось.

— Все в порядке, малыш, — сказал Вес и поцеловал Соланж в щеку. Кожа на вкус напоминала перец и мед одновременно. Она смотрела прямо в его глаза, сморщив высокий лоб, и он чувствовал, как она дрожит.

— Мартин, — сказал Вес наконец. — Вы отличный специалист в деле порчи настроения на вечеринке. Почему бы тебе теперь не убраться?

Вес испытывал желание наступить на планшет каблуком, раздробить на сотню кусочков холодного пластика. Но он не сделал этого, не сделал, потому что всего на мгновение белая пластинка показалась ему головой кобры — белой кобры, лежащей на ковре. Ни за что, нет, НИ ЗА ЧТО он не прикоснется к этой паршивой пластинке опять!

Соланж нагнулась, осторожно коснулась планшета, подняла его и положила обратно на доску Оуйи. Музыка умолкла, гости разъехались, и очень скоро вечеринка кончилась.

Последний большой зелёный грузовик увёз последнюю порцию субботнего мусора, и теперь ласковые лужайки, выходившие на пруд с лебедями, который находился у диснейлендовского замка Спящей Красавицы, сверкали капелькам росы. Белые ракетоносители, нацелены со своих пусковых установок к далеким звездам, холодным звездам Страны Завтрашнего дня. Небесный Лифт бездействовал. Речной пароход Марка Твена стоял в своем доке, и темная вода отражала его корпус, как темное зеркало. На украшенной цветами Главной Улице слабо светились газовые фонари, бросая ровно столько света, чтобы случайные сторожа на электрокарах могли видеть, что там происходит. Было почти три часа утра, и огромный комплекс Диснейленда был погружен в полную тишину, тишину безмятежного тихого утра, не считая лишь приглушенных шагов в самом центре этой Страны Фантазии. Тонкий силуэт скользил сквозь темноту, на миг приостановившись возле стоявшего у причала Пиратского корабля Питера Пена. Потом он двинулся к высокой мраморной Горе Маттерхорна. Это был темноволосый молодой человек, одетый в черный вельветовый костюм, черные мягкие туфли без задников и спортивную рубашку с изображением знаменитых «Бич Бойз». Хотя его лицо с резко обозначенными чертами и не было покрыто морщинами, в волосах просматривались локоны желтоватой седины, особенно на висках. Белки глаз были тоже желтоватого цвета прошлогодней пыли, с набухшими красными прожилками. Он был очень худ и гибок, почти достигая шести футов роста. Он напоминал семнадцатилетнего юношу, одетого для роли Генри Хиггинса в школьной постановке «Моя прекрасная леди», не считая того только, что зрачки у него было зеленого цвета и пересекались черной чертой, как у кошки. На висках его медленно пульсировала сеть голубых прожилок, а сам он рассматривал необыкновенные чудеса Диснейленда.