— Прекратите, — сказал он.

Они не услышали.

— Эй, вы! — громче сказал Мэтью с жаром праведного гнева и красного перца на щеках. — Я сказал… — и затем еще громче: — Прекратить!

На сей раз они услышали. Оторвали рты от шеи индианки, оставив красные засосы и жирные следы. Блестящие глазки на лисьих мордах обернулись к Мэтью, но морды все еще глупо ухмылялись — будто никто ни разу в жизни не повышал на них голос.

— Натан? — очень тихо и напряженно сказала Ария. — Я думаю…

— Цыц, — бросил он ей, и она умолкла. Он сосредоточил внимание на девушке, которая тут же стала уходить в свой внутренний мир. Надо было выяснить одну вещь, и выяснить ее немедленно.

— Я вас видел сегодня, вы сидели на камне. И я подумал: вот красивая девушка, которая сидит одна.

Совершенно никакой реакции. Голова опущена, растрепанные волосы закрывают глаза.

— Красивая девушка не должна сидеть одна, — продолжал Мэтью. Он чувствовал, как на висках собирается пот. Трудно было избегать угрожающих глаз братьев, и их молчание казалось столь же зловещим.

— Знаете, — продолжал Мэтью, почти в отчаянии, — я вот, попав из нью-йоркской зимы на этот теплый остров, чувствую, будто прошел по двум мирам.

Опять — ничего.

Мэк распахнул пасть:

— Ты чего это тут лепечешь…

— …пацан? — договорил Джек и начал вставать с кресла.

«Не то, — подумал Мэтью. — Что-то не то. Что именно? Думай!» — велел он себе. На имя Прохожего-По-Двум-Мирам она не отреагировала. Почему? Если это та самая девочка, что переехала Атлантику с ним и с Проворным Скалолазом, то почему?

— Кажется, тебе мозги нужно вправить, — сказал Мэк Таккер, тоже начавший сползать с кресла.

— Отрихтовать, — подхватил брат с седым локоном, стискивая зубы и кулаки.

— Джентльмены, сдержитесь!

В голосе Матушки Диар прозвучал напряженная нота.

— А пусть их подерутся! — довольно хмыкнул Смайт. — Поразвлечемся, пока ждем!

Только Мэтью заметил, как Минкс Каттер достала из-под жилета нож. Он лихорадочно вспоминал то, что необходимо было вспомнить. Да, имя Прохожего. Что-то тут…

Есть! Прохожим-По-Двум-Мирам его стали называть после того, как он переплыл Атлантику. А в детстве он был…

— Он-Тоже-Бежит-Быстро, — сказал Мэтью, глядя на девушку. И, понимая, что выглядит полным дураком и плюя на это, добавил: — Кстати об индейцах.

Штучка подняла голову, посмотрев на Мэтью не только через стол, но и через пространство и время. На несколько кратких секунд их взгляды встретились, зацепились, и Мэтью показалось, что какая-то искорка мелькнула у нее в глазах.

Затем она снова опустила голову, и что бы оно там ни было — если вообще было — исчезло совсем.

Таккеры готовы были лезть через тарелки и стаканы, чтобы добраться до намеченной жертвы. Они глядели свирепо, как тупые звери, лица раскраснелись, глаза блестели зеленым. С рыбой они покончили и теперь жаждали мяса.

Мэтью задрал подбородок и ждал, что будет дальше. Он готов был делать все, что нужно будет для выживания, в том числе пустить в ход нож, разбитую бутылку, кресло, подсвечник. Но он решил, что Штучка действительно среагировала на имя, и если это та девушка, что переезжала океан с Прохожим, как он думал, то он должен сослужить последнюю службу своему покойному другу. Пусть это даже будет его последнее дело на земле, но он освободит Красивую-Девушку-Которая-Сидит-Одна из лап этих животных.

Комната вздрогнула.

Чуть-чуть, возможно. Люстра над головой качнулась на дюйм вправо-влево. Задрожало вино в стаканах. Все это продолжалось всего секунду и тут же кончилось, но Мэтью ощутил, как что-то скользкое шевельнулось внутри.

— Черт побери! — проворчал Смайт. — Опять!

Открылась потайная дверь в дальнем конце зала, и появился Сирки, толкая перед собой нечто, закрытое коричневым покрывалом. Послышался шум колес по шахматному полу.

— Джентльмены! — Матушка Диар обращалась к разбушевавшимся Таккерам. Голос был тверд — голос женщины, пережившей немало трудностей и достаточно причинившей их другим. — Прошу сесть в присутствии профессора Фелла!

Сирки подкатил загадочный предмет во главу стола. Когда он туда подъехал, Таккеры, бурча сквозь зубы ругательства в адрес Мэтью, вернулись на свои места. Мэтью заметил, что Минкс убрала нож под жилет. Джонатан Джентри вылил остаток эликсира отсутствия себе в бокал и осушил его — вероятно, желая отключиться от разворачивающейся перед ним сцены. Сезар Саброзо тихо прокашлялся. Адам Уилсон сделался еще незаметнее, чем прежде. Штучка бросила на Мэтью быстрый взгляд через стол. Пупс промокнул губы Огастеса Понса и что-то шепнул ему на ухо — у них явно были свои секреты. Мэтью ждал, слегка прищурив глаза и выставив челюсть.

Сирки резким движением сбросил покрывало. Под ним оказался человек в кресле, поставленном на полированную деревянную площадку на колесах.

Но все же не человек, понял Мэтью. Изображение человека. Портрет, копия, факсимиле, но и только.

Кресло было изготовлено из красной кожи, подлокотники декорированы гвоздями с золотыми шляпками. А человек был сделан… из чего? Уж точно не из плоти и крови, судя по неподвижности его фигуры. Болванчик, подумал Мэтью. Кукла в натуральную величину. Набита сеном и опилками?

Манекен профессора Фелла сидел очень прямо, положив руки на подлокотники, а ноги были расставлены на платформе на равное расстояние. Конструкция казалась тонкой и непрочной, одета была в белый костюм с золотой каймой и золотыми завитками у ворота сюртука и на штанинах бриджей. На голове у «профессора» сидела белая треуголка, тоже обшитая золотом, на ногах — белые чулки и блестящие черные туфли с золотыми пряжками.

На руках куклы были нитяные перчатки телесного цвета и — что наиболее примечательно и поразительно — телесного же цвета капюшон, закрывающий лицо и голову, но оставляющий какое-то неясное ощущение кончика носа, скул и глазных впадин.

Что за черт и к чему это все? — подумал Мэтью.

Ответ он получил немедленно: Сирки вытащил из кармана приличных размеров ключ, вставил его в какое-то отверстие в спинке кресла и раз десять повернул. Потом перебросил рычаг. Раздался звук зацепляемых шестеренок, постукивание смазанной цепи, и фигура в кресле зашевелилась. Для машины движение было довольно плавное — Мэтью понял, что перед ним — величественное и почти невероятное создание человеческого разума, о котором он читал в приходящих из Лондона газетах, но даже не думал когда-нибудь увидеть воочию. Этот предмет назывался «автомат».

Правая рука поднялась, прижала к подбородку указательный палец, будто обдумывая мысль перед тем, как ее высказать. Потом рука опустилась на подлокотник. Показалось ли ему — или голова чуть дернулась, будто вошли в зацепление зубчатые колеса? Да, она поворачивалась… медленно… слева направо и обратно, оглядывая всех, сидящих за столом.

— Милости прошу, — заговорил автомат жестяным голосом с некоторой примесью скрипа и жужжания, — в мои владения.

Никто не ответил. Есть у этой машины человеческие уши? Нет?

Мэтью поймал себя на том, что судорожно стискивает бокал, и сейчас либо раздавит его, либо пальцы себе вывихнет. Все остальные воспринимали явление спокойно: они уже бывали здесь и видали машину в действии.

Поднялась левая рука, задрожала в воздухе под треск шестеренок и снова легла на подлокотник.

— Нам следует обсудить важные вопросы, — сказала машина, слегка наклоняя лицо под маской.

Шевельнулся ли рот под этой непрозрачной тканью? В колеблющемся свете люстр трудно было разглядеть. Голос был высокий и абсолютно неземной, и Мэтью почувствовал, как по спине ползет холодок.

— Ваши доклады я выслушаю в свое время, — продолжал автомат. Сирки стоял позади него и чуть сбоку. — Сейчас же, пока вы все тут собрались, я хочу высказать просьбу.

Повисла тишина. Крутились ли шестеренки своим порядком? Непонятно. Но снова застучала цепь, повернулась голова и правая рука второй раз прижала указательный палец к подбородку, будто в задумчивости.