— Может изменить, — ответила девушка и снова замерла. Вся ее одежда была перепачкана после морского путешествия, волосы выглядели мокрыми и грязными, под глазами пролегали темные круги, и она могла поклясться, что в жизни не чувствовала себя такой уставшей. Берри успела забыть, как тяжело приходится человеку во время долгого плавания, даже когда путь проходит спокойно и без происшествий, как это и было на «Счастливом Случае». Благо, на этот раз она не послужила причиной того, что кто-то вывалился за борт, сломал ногу на лестнице или попал в любую другую беду, какую она только могла себе представить. Правда, одна женщина за это путешествие успела разродиться близнецами, и Берри пришлось ассистировать судовому врачу в процессе, но этот опыт нельзя было назвать ни позитивным, ни негативным.

— Мы знаем три вещи, — сказал Хадсон, пока лошади продолжали скакать со своей скоростью, не обращая внимания на удары плетей возницы. — Граф Дальгрен мертв, Мэтью в ответе за это и Мэтью выжил, где бы он ни был. Поэтому нам следует держать нос по ветру. Мэтью жив. Пока это все, что мне нужно знать, чтобы с чистой совестью захотеть отведать хороший ужин со стаканом лучшего вина, которое только может позволить себе бедный путешественник. А что насчет вас?

— Я могла бы съесть лошадь, даже сырую, — отозвалась она. — И открыть бутылку зубами, чтобы добыть вина. Но… меня не покидает мысль об отсутствии Мэтью в местной тюрьме. Что-то в этой истории мне очень не нравится.

— Что ж, может быть, тюрьма переполнена, и его перевели куда-нибудь. Мы выясним это утром, сейчас волноваться об этом бессмысленно. Стоит пожалеть себя и не тратить нервы. Лично я и так уже достаточно седой, спасибо, с меня хватит.

Она посмотрела на него и увидела серьезное и обеспокоенное выражение на его уставшем, осунувшемся лице с тяжелым взглядом. В ответ на это девушка, вырвавшись из мрачных туч собственных мыслей, одарила его самой лучезарной улыбкой, на которую только была способна. Хадсон был таким на протяжении всего путешествия: когда она нуждалась в сильном плече, на которое могла опереться, он всегда был рядом — истинный джентльмен, а также верный и преданный друг Мэтью. В самом деле, через что бы Мэтью ни пришлось пройти, что бы ни стояло перед ним сейчас, ему повезло, что такой столп мужества, как мистер Грейтхауз, готов прикрыть его спину. Улыбка девушки угасла, потому что, в голове родились новые вопросы.

— У меня есть две вещи, о которых я хотела бы спросить вас, — сказала она. — Первая… вы действительно думаете, что он убил человека?

Хадсон почесал бородатый подбородок и подумал, что если в бороде еще не завелся легион вшей, он готов будет танцевать джигу от радости.

— Убийство, — торжественно повторил он. — Так это можно назвать только с одной стороны. Мэтью, возможно, помог Дальгрену отправиться на тот свет, но убийцей я его за это назвать не могу, — это была скользкая тема для разговора, поэтому Хадсон предпочел перевести ее. — Ваш следующий вопрос?

— Я хотела задать его вам уже несколько недель, — сказала она, и, похоже, вопрос этот рождался у нее не легче, чем близнецы у пассажирки корабля. Наконец, она набрала в грудь воздуха и произнесла: — Мэтью был очень груб со мной, когда мы разговаривали в последний раз. Это было так на него не похоже. Я думала… всему виной то, что ему пришлось пережить на этом гребаном острове, простите за выражение. Я думала, это заставило его запутаться в своих чувствах на некоторое время. Но… тем не менее, он наговорил мне множество страшных и болезненных вещей. Это потому… что у него действительно есть чувства к Минкс Каттер, и он больше не желает меня видеть?

— Господи, нет! — последовал немедленный ответ. — Я не знаю, как насчет вас, но нахождение в одной комнате с Минкс Каттер вызывает у меня желание полностью облачиться в броню. Ну, или хотя бы надеть бронированный гульфик. Нет, думаю, дело совсем не в этом.

— Но в чем тогда? Вы можете сказать?

— Я могу догадываться, — сказал Хадсон. Ему пришлось выдержать небольшую паузу, чтобы сформулировать свою догадку, потому что он понял, что девушка зацепится за его слова. — На месте Мэтью, — решился он. — Я бы тоже попытался оттолкнуть вас.

— Почему?

— А вы не понимаете? Конечно же потому, что Мэтью заботится о вас. Он был бы дураком, если б не делал этого, а наш мальчик не дурак. Его причины очевидны. Чем ближе он позволяет вам подойти к себе, тем большей опасности вас подвергает. Угрозу представляют те, кто угрожает ему самому — я имею в виду Профессора Фэлла, — он сделал паузу, убедился, что она поняла его, и продолжил. — Мы знаем, что он опасен даже на расстоянии. Профессор может натравить целую армию демонов на своих врагов. После того, как Мэтью взорвал часть его пороха и послужил причиной разрушения всего этого, как вы выразились, гребаного острова, Фэлл использует против мальчика любое оружие, которое будет ему доступно. Мэтью не хочет, чтобы вы стали одним из них.

— Я? Оружие?

— Если вы попадетесь людям Профессора Фэлла, да… станете для него оружием, которое может серьезно ранить Мэтью. И никто не может сказать, что с вами сделают, прежде чем Фэлл удовлетворит свои прихоти. Минкс Каттер старается выглядеть бесстрастной и равнодушной, но я убежден, что она видела ужасы, творящиеся в организации Профессора, и многое отдала бы, чтобы иметь глаза на затылке и глядеть во все стороны, опасаясь его мести. А эта месть придет. Минкс об этом знает, я знаю об этом и Мэтью тоже знает. Поэтому он так хочет держать вас на расстоянии, несмотря на то, что, скорее всего, этот план бесполезен.

— Вы правы, — сказала она. — Я не откажусь от него.

— Разумеется, не откажетесь. Поэтому вы и здесь. Поэтому, скорее всего, и отвергли предложение Эштона Мак-Кеггерса и уехали из Нью-Йорка в компании седого грубого мужлана, которого едва знаете, — Хадсон лукаво улыбнулся девушке. — Я не спрашиваю вас, прав ли я насчет Мак-Кеггерса, но я знаю, что прав в остальном.

— Нет, не правы. Я не вижу в вас седого грубого мужлана.

— Моя дорогая матушка всегда говорила, что я должен хорошо вести себя со школьным учителем, — хмыкнул он, выглянув в окно и посмотрев на нескончаемые потоки дождя. — А вот и гавань! Тут везде мокро: и в море, и над ним. Правда, хоть в доках стало не так людно.

Хадсон протянул руку и постучал по задвижке, отделяющей их от возницы.

— Если хотите заработать еще пару пенсов, можете помочь нам с багажом, — предложил он мужчине. — А затем доставить нас в гостиницу, где нам не придется делить комнату с крысами или еще с кем-то в этом роде.

— Да, сэр, хорошо.

Берри не возражала против дождя, дискомфорта или того, что она вымокла до нитки. Ее обеспокоенное выражение было связано с — назовите это женской интуицией — тем, что где бы ни был Мэтью, даже если в руках закона, он все еще был в чудовищной опасности, и пока ни она, ни Хадсон ничего не могли с этим сделать. Но завтра — значит завтра, и, если Небеса не сдвинутся, чтобы найти его, она обыщет все от Земли до Райских равнин. В этом она поклялась себе.

— Готовы? — спросил Хадсон перед тем, как открыть дверь.

Девушка кивнула.

— И помните: подбородок…

— Вверх! — заговорил узник с гривой мерзостно спутанных белых волос и одним глазом, затянутым серой пленкой. — Ты, похоже, уже взобрался до тринадцати.

— Простите? — это был первый раз, когда этот человек обратился к нему за четыре дня его пребывания в камере, и Мэтью угодил в вялую пучину непонимания. — До тринадцати чего?

— Он спрашивает, до тринадцати чего! — прорычал Беловолосый, ткнув в ребра второго заключенного с искривленным после перелома носом. — Он ничего не знает, так ведь?

— Ты прошел тринадцать шагов к виселице! — осклабился Сломанный Нос. — Где ты был всю свою жизнь?

— Так далеко от палача, как только мог, — сказал Мэтью.

— Ха! Разве с нами не так же было? — ухмыльнулся Беловолосый, обнажив полный рот зеленого бедствия. — Они нас всех поймали так же, разве нет? Но я говорю, подбородок вверх! Потому что у тебя могло сложиться, как у бедного лесника! — он направил кривой указательный палец в сторону пожилого мужчины, который, содрогаясь всем телом, лежал на каменном полу рядом с кучей того, что с трудом можно было назвать едой.