— Единственное, что меня сейчас интересует — это имя адмирала, которое, я уверен, у тебя есть, но которое ты почему-то отказываешься сообщить бесплатно. Что ж, у меня нет времени играть в дурачка: назови свою цену.

— Мою цену? Ох, Джулиан, не все же сводится к деньгам.

— Ха! — громко хохотнул Джулиан. Это был невеселый смех, да и в его серых глазах не было веселья. — Большей лжи мне не доводилось слышать.

— Ты ранил меня прямо в сердце, дорогой мальчик. А я думал, что научил тебя хорошим манерам. — Внимание Бритта переключилось на человека с дохлыми тараканами в парике. — Четыре шиллинга на… как зовут этого малыша?

— Монго, — последовал ответ.

— Четыре шиллинга на Монго. Он, похоже, только и ждет шанса рвануть к финишу. — Монеты Бритта отправились в чашу к остальным, скопившимся там, а обладатель неадекватного парика, послюнявив кончик карандаша языком, сделал запись в своей потертой записной книжке. — Джулиан, — сказал Бритт, — тебе пора идти, если ты не хочешь поставить на Монго, который, по-моему, достойный претендент на выигрыш в следующем раунде. И пожалуйста, на этот раз держи кулак при себе.

— Это твое последнее слово?

— Окончательное и бесповоротное.

Внезапно рядом с Мэтью материализовалась худая женская фигура, а грязное лицо, отороченное копной черных волос на макушке, загородило ему весь обзор и осклабилось:

— Выпьешь Эля, красавчик? А потом, не желаешь ли прокатиться на пони?

— На пони? — переспросил растерявшийся Мэтью.

— Да, на пони. Меня зовут Пони.

— Н-нет, спасибо, — ответил Мэтью и отошел от стола, в то время как Джулиан и Бритт обменялись еще несколькими колкостями, которых он не смог расслышать. Толпа вокруг стола стала заметно громче, особенно когда тараканов положили в деревянный ящик, ящик закрыли, встряхнули, а затем занесли над отправной точкой трека. Мэтью прикинул, что дно ящика вот-вот будет откинуто, чтобы участники могли упасть на дорожки, но у него не было никакого желания наблюдать за марш-броском Монго.

В следующее мгновение к нему подошел Джулиан, буркнув:

— Мы здесь закончили.

Его спутник снова заговорил, лишь когда они оказались на холоде, под порывами ветра и снегопада:

— Давай перейдем улицу и немного постоим вон в том дверном проеме.

— Зачем? Разве мы здесь не закончили?

— Мы закончили в «Саду», — поправил Джулиан. — Но только не с Бриттом. Насколько я его знаю — а знаю я его очень хорошо — он никогда не отказывался от монеты, разве что ему светило еще больше. Давай дадим ему время потерять шиллинги на Монго, а потом посмотрим, что он сделает. Или, скорее… куда он пойдет.

Они затаились в темноте дверного проема, скрывшись под пеленой падающего снега. Усиливающийся холодный ветер пронизывал их своими жестокими порывами до самых костей.

В следующие десять минут около «Сада Осьминога» наблюдалась небольшая активность: несколько человек вошли и вышли, но Джулиан никак на них не отреагировал. Наконец появилась высокая фигура, закутанная в длинный плащ. Лицо было скрыто низко надвинутой шляпой с широкими полями. Не став медлить у дверей, фигура зашагала на запад. Этот человек явно куда-то спешил, он не жалел скорости, хотя ветер нещадно хлестал его по лицу.

— Это его походка. Немного неуклюжая, словно таракан, бегущий наперегонки, не находишь? — шепнул Джулиан. — Бритт в пути. Так что тронемся и мы.

Сквозь белую завесу ночи Джулиан и Мэтью следовали за человеком по имени Бритт. Они старались идти на таком расстоянии, чтобы держать добычу в поле зрения, но не настолько близко, чтобы выдать себя. Квартал за кварталом Бритт целеустремленно шагал вперед. В какой-то момент его пальто, похоже, лишилось последней пуговицы и распахнулось от ветра, начав трепетать, словно хлопающие крылья темного ангела. Попытки сомкнуть его на груди Бритт быстро оставил, он лишь продолжил придерживать одной рукой шляпу, чтобы та не стала добычей бури.

Из-за снегопада трудно было точно оценить расстояние, но Мэтью предположил, что они порядка полумили держались хвостом за Бриттом, прежде чем тот пересек улицу. Точнее, быстро перебежал ее прямо перед проезжающим экипажем, возница которого явно спешил попасть куда-то, где тепло. Не обратив на промчавшуюся карету никакого внимания, Бритт снова перешел на свой неуклюжий семенящий шаг и буквально через несколько метров спустился по узким ступенькам.

— Поторапливайся! — прошипел Джулиан, подгоняя Мэтью, хотя тот вовсе не нуждался в подстегивании и старался двигаться как можно быстрее, чтобы не превратиться в ледышку. На верхних ступенях они замерли, уставившись на дубовую дверь. Пара овальных окон окаймляла вывеску с небрежной надписью: «Зеленое пятно».

Это была одна из тех безвкусных таверн, которая, несмотря на даруемую снегом чистоту, невольно напомнила Мэтью Уайтчепел. Он почти погрузился в свои воспоминания о днях, проведенных в лоне «Черноглазого Семейства», когда Джулиан схватил его за плечо, тем самым возвратив его в реальность.

— Послушай меня, — строго начал он, — иди туда и выясни, с кем он встречается. Посмотри внимательно, затем вернись и опиши его… или ее. Бритт не видел тебя в «Саду», так что у тебя будет время осмотреться. Но только не очень долго. Это ясно?

— Вполне.

Джулиан кивнул.

— Иди. Я буду ждать за углом.

Мэтью тоже отозвался кивком и спустился по ступенькам. Едва он открыл дверь «Зеленого пятна», как его обдало едким табачным дымом, в нос ударил запах пролитого эля и вина, смешанный с вонью застарелого человеческого пота, а также со смолистым ароматом поленьев, потрескивающих в камине напротив входа.

Мэтью вошел и позволил двери захлопнуться за ним. Не привлекая ничьего внимания, он прошел между столами, миновал барную стойку и замер как можно ближе к огню, впитывая блаженное тепло. Когда уличный мороз перестал колоть лицо, он повернулся к камину спиной, чтобы обогреть и ее, а заодно и осмотреть зал, в котором собралось около десяти или, быть может, дюжины завсегдатаев. Тараканьих бегов здесь не наблюдалось, поэтому шума было заметно меньше. Скорее всего, люди собирались в этой таверне за тихими разговорами, которые они привыкли вести за кружкой-другой эля или чаркой вина. Зал был довольно темным, рассеянные тут и там лампы давали скудное освещение, но Мэтью внезапно понял, что стоит примерно футах в восьми от стола, к которому Бритт придвинул стул, расположившись напротив какого-то мужчины.

В свете каминного огня Мэтью попытался оценить незнакомца. Это был стройный мужчина в белом костюме. Для зимы такой выбор одежды был странноват, но, похоже, незнакомца это нисколько не смущало. Комплект дополняла белая рубашка с черным галстуком на тонкой шее. На вид этому человеку было за сорок — хотя Мэтью не исключал, что уже исполнилось пятьдесят. Прядь седых волос пролегала прямо по центру его головы, остальная часть которой была гладко выбрита. Заостренная форма нижней части лица подчеркивалась козлиной бородкой, а крючковатый нос чем-то походил на птичий клюв. Однако самой захватывающей деталью внешности этого человека оказались глаза: они были очень — даже слишком — сильно навыкате, словно глазницы стремились постепенно выдавить их наружу. А цвет… золотой, как гинеи в кошельке Джулиана Девейна.

Пока Мэтью изучал свою цель, Бритт наклонился вперед, и лицо незнакомца оказалось наполовину скрыто тенью, а наполовину освещено рыжеватым пламенем камина.

И вдруг случилось это.

Человек с пугающе странными выпученными глазами, к которому обращался Бритт, повернул голову налево, и в момент, когда шея должна была остановиться, он просто… продолжил поворачивать голову. Сердце Мэтью пустилось вскачь: казалось, еще несколько секунд, и мужчина попросту свернет себе шею, потому что нос его уже почти указывал на лопатку.

Голова мужчины слегка дернулась. Мэтью видел, как напрягаются мышцы шеи и тут же расслабляются. Раздался тихий хруст и, к удивлению Мэтью, голова продолжила поворачиваться… поворачиваться… поворачиваться, пока этот причудливый джентльмен не начал смотреть прямо себе за спину. А ведь его голова все еще поворачивалась!