— Я нашел лазейку, — сказал он ей. — Пойдем.

Очень скоро Майкл понял, что человеку преодолеть путь от Вольфтауна до завода гораздо сложнее, чем волку. Пробираясь вместе с Чесной и Лазарем по лесу, он слышал вокруг шорохи. Желтая волчица привела своих сородичей. Китти осталась присматривать за ботом, ее непомерные габариты замедлили бы и без того нелегкое продвижение вперед. Лазарь вздрагивал от каждого шороха, но Майкл заранее удостоверился, что автомат русского поставлен на предохранитель, а сам он не держит палец на спусковом крючке.

В лаз под забором первым пролез Майкл. За ним последовал Лазарь, пробормотав себе под нос: «Век живи, век учись, и дураком помрешь».

Последней забралась Чесна. Ей было непонятно, как это Майклу удалось без лопаты вырыть такую яму. В тени аллеи они остановились, чтобы вытащить из вещмешков гранаты и магазины для автоматов. Магазины они распихали по карманам парок, а гранаты прицепили на ремни «шмайссеров». Все трое двинулись вперед вдоль стены. Впереди шел Майкл.

Он вел их к постройке, где в это время должны были работать заключенные. Справиться с парой приставленных к ним охранников будет несложно, а от них и от заключенных можно будет что-нибудь разузнать о заводе. До сих пор ему еще ничего не было известно наверняка; и всякий его шаг был осторожнее предыдущего, ведь за каждым поворотом их могли ожидать любые неожиданности. Недалеко от цели Майкл услышал шаги и жестом приказал Лазарю и Чесне залечь. Сам он притаился на углу аллеи и ждал. Солдат собирался уже завернуть за угол, но Майкл вскочил с земли и нанес прикладом автомата молниеносный удар в подбородок. Удар оказался такой силы, что солдат отлетел в сторону и свалился на тротуар. Он судорожно дернулся несколько раз и затих. Они оттащили его в темную нишу. Лазарь взял у солдата нож и перерезал ему горло. Глаза Лазаря кровожадно сверкали в темноте, и он засунул нож себе под парку.

Нож был пущен в ход и в Вольфтауне. Своим большим острым ножом с загнутым лезвием Китти разрезала вяленое мясо. Она жевала кусок мяса, когда где-то в деревне раздался вой волка.

Это был высокий, пронзительный вопль, разнесшийся над гаванью и закончившийся торопливым рявканьем. Ее это насторожило. Взяв фонарь и нож, она вышла из дома в холодную мглу седого тумана. В тишине был слышен плеск волн, разбивающихся о дамбу. Китти постояла, обведя все вокруг неторопливым взглядом. Снова послышалось резкое тявканье волка. Китти направилась к доку. Под башмаками у нее хлюпала вязкая темная грязь — та земля, в которую легли кости ее семьи. Возле дока она включила фонарь.

На волнах гавани рядом с ее ботом покачивалась темно-серая надувная лодка. В ней лежали три пары весел.

Нож Китти проткнул резину в дюжине мест. Надувные борта лодки начали опадать, вода забурлила пузырями воздуха, и лодка затонула. Китти бросилась назад, она бежала как могла, неуклюже переставляя свои толстые короткие ноги. Едва переступив порог своего дома, она учуяла запах сосисочно-пивного пота и остановилась. Эти звери были намного опаснее волков.

Один из облаченных во все черное «наци-мальчиков» направил на нее дуло винтовки и начал говорить что-то на своем странном языке. И как только человеческий язык может издавать такие звуки? — недоумевала Китти. Двое других солдат тоже наставили на нее винтовки, их лица были вымазаны черной камуфляжной краской. «Наци-мальчики» знали, зачем они приехали сюда, поняла Китти. Они пришли, чтобы убить их всех.

Она встретит их одна. Китти широко улыбнулась, ее голубые нордические глаза заблестели, и она сказала:

— Позалуйте! — занесла руку с ножом и бросилась вперед.

Майкл, Лазарь и Чесна оказались на крыше здания, где находилась мастерская. Они прошли по железной площадке и спустились вниз по лестничному маршу.

— Ты все же следи за тем, куда у тебя смотрит эта штука! — прошептал Майкл Лазарю, так как ствол его автомата блуждал из стороны в сторону.

Он провел друзей через расставленное и разложенное по всему помещению оборудование, и тут они увидели двоих солдат, увлеченно играющих в карты. Заключенные трудились над ящиками, старательно распиливая дерево и заколачивая гвозди, даже в нацистских застенках не переставая гордиться своим умением и сноровкой.

— Подождите, — приказал Майкл Чесне и Лазарю и начал подбираться поближе к охранникам.

Как раз в этот момент один из заключенных уронил гвоздь и, нагнувшись за ним, увидел ползущего по полу на животе человека. Мастер тихо охнул от изумления, и еще один заключенный взглянул в сторону Майкла.

— Четыре туза! — Охранник величественным жестом взмахнул рукой, выкладывая на стол карты. — Побей теперь!

— Как прикажете, — сказал Майкл, возникнув у него за спиной.

Получив удар прикладом по голове, солдат опрокинулся на пол, карты разлетелись по полу. Второй охранник потянулся было за винтовкой, прислоненной к стене, но тут же замер: в горло ему уперлось холодное дуло автомата.

— На пол! — приказал Майкл. — На колени, руки за голову!

Солдат поспешно выполнил приказ.

Чесна и Лазарь вышли из укрытия, и Лазарь носком сапога пнул лежащего на полу солдата. Тот застонал, приходя в себя, Лазарь пнул его еще раз с такой силой, что солдат снова потерял сознание.

— Не убивайте меня! — умолял второй охранник, стоя на коленях. — Пожалуйста! Я здесь никто! Я человек маленький!

— А мы тебя подрежем еще на голову! — сказал Лазарь, прижимая лезвие ножа к дрожащему кадыку пленника.

— С перерезанным горлом он не сможет ничего рассказать, — сказала Чесна русскому.

Она приставила дуло пистолета ко лбу дрожащего солдата и щелкнула курком. У того глаза полезли на лоб от ужаса.

— По-моему, нам удалось завладеть его вниманием. — Майкл взглянул на заключенных. Они прекратили работу, от изумления замерли на месте. — Так что будут складывать в эти ящики? — спросил он у солдата.

— Я не знаю.

— Врешь, паскуда! — Лазарь посильнее нажал на нож, и охранник жалобно взвизгнул, чувствуя, как по шее стекает тонкая струйка теплой крови.

— Бомбы! Пятидесятикилограммовые бомбы! Это все, что мне известно!

— Значит, двадцать четыре бомбы? По одной в каждом ящике?

— Да! Да! Только не убивайте меня!

— Их упаковывают для транспортировки? В том «мессершмитте», что стоит на аэродроме?

Солдат кивнул; ворот его мундира пропитался кровью.

— Куда их повезут? — упорствовал Майкл.

— Я не знаю. — Приставленное к горлу лезвие ножа давило все сильнее. Солдат поперхнулся. — Клянусь, я не знаю!

Майкл поверил ему.

— Что внутри бомб?

— Взрывчатка. А что еще там может быть?

— Не умничай, — сухо предупредила Чесна, в ее голосе слышалась угроза. — Отвечай на вопросы.

— Этот придурок не знает. Он просто охранник.

Они обернулись, чтобы посмотреть на того, кто это сказал. Этим человеком оказался болезненного вида пожилой заключенный в очках в железной оправе. Он вышел вперед, в голосе его слышался густой мадьярский акцент.

— Это какой-то газ. Вот что внутри бомб. Я пробыл здесь целых полгода и видел, на что способен этот газ.

— Я тоже это видел, — сказал Майкл. — Он сжигает тело.

Пожилой венгр грустно улыбнулся и покачал головой.

— Сжигает плоть, — повторил он. — И не только. Он действует много хуже, друг мой. Он ест тело человека, как рак. Я-то знаю. Мне приходилось сжигать трупы. Моя жена была среди них. — Он заморгал тяжелыми веками. — Но ей выпала лучшая доля, чем мне. Жизнь здесь — самая страшная пытка, которая продолжается изо дня в день. — Он посмотрел на молоток, который держал в руках, бросил его на бетонный пол и вытер ладонь о штанину лагерной робы.

— А где хранятся бомбы? — спросил у него Майкл.

— Этого я не знаю. Где-то в глубине завода. Там есть белое здание, рядом с большой трубой. Я слышал, как ребята говорили, что там и делают этот газ.