— С тобой все в порядке? — Кип осторожно дотронулся до руки Мура. — Ты только что проехал мимо моей конторы. Притормози.

Мур стряхнул воспоминания.

— Верно. Надо же…

Он развернул пикап и остановился перед конторой Кипа.

— Ты завтракал? — поинтересовался Кип.

— Еще нет…

— Тогда заходи. Сковородка есть, сейчас что-нибудь спроворим. — Констебль открыл дверь, и Мур вошёл. В заставленной всякой всячиной конторе Кипа негде было повернуться. Рабочий стол, на нем — лампа, несколько стульев, книжная полка с юридической литературой, позади стола — запертый оружейный шкаф, за стёклами которого виднелись два ружья. На стене в рамочках красовались приказы кингстонского управления о присвоении Кипу очередных званий и почетные грамоты, а чуть ниже — вид кокинской гавани с двумя торговыми судами, рисунок пятилетней Минди, дочки Кипа. Краски были яркие, а мачты судов напоминали телеграфные столбы. Место у противоположной стены занимали большой шкаф и серые стеллажи с папками. Вторая дверь, со стеклянным глазком, вела к двум камерам.

Кип раздернул шторы — в комнату хлынул солнечный свет, — приоткрыл окна, впуская в душную контору ветер с моря, и отправился в дальний угол, к маленькой раковине. Над раковиной висела полка с чашками и тарелками. Рядом с посудой примостились электроплитка (Кип снял ее с полки и включил в розетку) и портативный холодильник. Порывшись в холодильнике, констебль достал пару яиц и отрезал несколько полосок от куска бекона.

Мур уселся на стул перед столом констебля и закрыл лицо руками. Потом он устало вздохнул.

— Да что с тобой? — спросил Кип. — Не выспался? — Он бросил бекон на сковородку и улыбнулся. — Ясно-понятно, дружочек. Слишком бурно провёл прошлую ночь…

— А ты откуда знаешь?

— Мне положено знать обо всем, что происходит в округе, — Кип взял с полки две чашки и сполоснул их под краном, хотя те были абсолютно чистыми. Залив воду в чайник, он стал ждать, чтобы подрумянился бекон. — Хватит уже травить себя консервами, Дэвид. Думаю, Майра что-нибудь для тебя придумает…

— Да она задушила бы тебя, если б это услышала…

— Возможно. — Кусочки бекона на сковороде начали скручиваться, комнату наполнил аромат жареного мяса. Кипу как констеблю помимо прочего вменялось в обязанность следить за тем, чтобы арестованные пребывали в добром здравии, то есть обеспечивать им трехразовое питание, но бюджет участка не позволял брать готовые обеды в кафе. Некоторое время Кип молчал, занятый приготовлением завтрака, потом наконец сказал: — Вчера вечером я звонил брату в Кингстон.

— И?..

— Без толку; сперва Сирил подумал, что я его разыгрываю, и мне пришлось долго убеждать его в обратном. Но, как бы ни развивались события, Сирил обещал проследить, чтобы газетчики ничего не разнюхали. — Кип вилкой снял бекон со сковороды и разложил на тарелки, потом вылил на сковороду яйца и дал им немного поджариться.

— Не нравится мне все это, — тихо буркнул Мур.

— Что именно?

— Подводная лодка. Что заставило ее поплыть? Что случилось с командой?

Приподняв сковороду с яичницей, Кип через плечо оглянулся на Мура:

— Что случилось с командой?..

— Интересно, что за люди там служили и почему они оказались так далеко от дома?..

— В самом начале войны карибские воды просто кишели немецкими подводными лодками, — напомнил Кип. — А насчет команды не тревожься. Почти все они, вероятно, благополучно состарились и спокойненько сидят себе у камина, вытянув ноги в мягких шлепанцах, попыхивают трубкой, прихлебывают пивко и плетут небылицы о прошедшей войне. На вот, держи, а я поставлю чайник.

Мур взял у него тарелку.

— Но люки были задраены. Как же они выбирались из лодки?

Кип пожал плечами:

— На этих старых посудинах есть аварийные выходы — боюсь соврать, специалист по подлодкам из меня не ахти, но, кажется, что-то вроде аварийных люков. А ты так и будешь любоваться яичницей или все-таки поешь?

Мур ковырнул вилкой глазунью:

— Знаешь, мне кажется, куда безопасней будет просто смотреть на нее…

Засвистел чайник; Кип заварил чай, передал одну чашку Муру, уселся за свой стол и приступил к еде.

— Знаешь, что самое неприятное? — мрачно проговорил он с набитым ртом. — Мне надо сходить к жене Кепхаса, но будь я проклят, если знаю, что ей сказать! Черт побери! Один шанс на миллион, что этот несчастный случай повторится, — Кип скрипнул зубами. — Меня беспокоит Бонифаций. Сам-то он абсолютно безвреден, но на Кокине очень многие прислушиваются к его словам. Ни к чему, чтобы он поднял тревогу из-за этой лодки. Ты, наверное, не раз слышал в джунглях барабаны. Одному Богу известно, чем там занимается Бонифаций во время своих чертовых церемоний. Разумеется, все это противозаконно, стоит мне захотеть, и я раз навсегда положу этому конец… но я не хочу. Мне плевать, каким богам молятся островитяне — лишь бы все было спокойно. Но запугивать людей всякой чушью не дам. — Кип яростно накинулся на яичницу и вдруг оттолкнул тарелку. — И что Бонифацию с его боженькой было не остаться на Гаити…

— Кстати, а почему он там не остался?

Кип допил чай.

— Какая-то местная свара. — Он начал скатывать себе сигарету из местного табака. — Думаю, не поделил территорию с другим проповедником-вудуистом. Вот слушай, что мне удалось собрать буквально по крохам: дом Бонифация сожгли, а его семья бежала в джунгли. Вскоре второго колдуна-«хунгэна» нашли в бухте Порт-о-Пренса с полным брюхом гвоздей. Полиция вышла на след, но ничего не сумела доказать — знаешь, как бывает. Однако у покойного хунгэна отыскались очень влиятельные друзья. Началась охота за головой Бонифация. Как бы то ни было, ему пришлось покинуть Гаити и некоторое время скитаться по всем Карибам. Здесь он обосновался перед самой войной. Иногда меня так и подмывает выяснить, сколько страшных тайн хранит его прошлое. Что опять-таки приводит нас к проклятому корыту. Мне бы очень хотелось подарить эту посудину Лэнгстри — уж он-то превратил бы ее в первоклассный металлолом — да боюсь, какой-нибудь музейщик перережет мне за это глотку. Но что-то с этой штукенцией делать надо. — Кип закурил, поднялся и понес тарелки в раковину.

Мур тоже встал и пошел к двери.

— Пора и мне. Дел невпроворот. Ставни и канализационные трубы так до сих пор и не починили…

Кип вышел вместе с ним на улицу. Они перебросились несколькими незначащими фразами о пронесшемся недавно над островом урагане, но в голове у Кипа вертелась только одна мысль: он боялся увидеть глаза жены Кепхаса после того, как скажет ей, что не мог предотвратить несчастье. Не мог?

Мур забрался в кабину своего грузовичка, завел мотор и, помахав на прощание приятелю, поехал в сторону «Индиго инн». Когда пикап Мура скрылся из вида, Кип повернулся к плоскому изумрудно-зеленому пространству гавани и стал смотреть на лодку, раковой опухолью выступавшую из песчаных отмелей. Он затянулся и выдохнул дым. По проливу между рифами медленно шел рыбачий баркас, на правом борту толпился народ: следили, чтобы баркас не зацепил подводную лодку. Далеко в море плыл громадный теплоход, вероятно, с обычным грузом рыбы, кокосов и местного табака.

Кип подумал, что понадобилось бы по меньшей мере три таких гиганта, чтобы снять лодку с мели и отбуксировать в нужное место. Лэнгстри наверняка развопится как резаный, но Кипу это было не впервой. Он закрыл и запер дверь своей конторы и через несколько мгновений уже сидел в джипе, выезжавшем с площади на улочку, которая вела к нижней части гавани.

В синем полуденном небе висели клубы черного дыма, валившего от перегретых дизелей. Люди на палубах траулеров перекрикивались, затягивая буксирные тросы и канаты вокруг сверхпрочных кнехтов. Тросы, туго натягиваясь, с чмоканьем выскакивали из воды, разбрасывая брызги. Кто-то крикнул: «Тяните! Оторвем ей задницу!»

Заскрипело дерево; натужно взревели дизели, немилосердно сотрясая палубы, вытрясая душу из черных рабочих. Мокрые от пота тёмные спины блестели на жарком солнце.