— Не настолько, — отозвался Лоусон, также криво усмехнувшись.

— Ладно, — отмахнулась Энн, начав перезаряжать свое оружие. Оставшиеся патроны она убрала в кобуру.

— Только не раскатывай губу: я все еще не верю в твою безумную историю, — сурово произнесла она. — Уяснил?

— Ну, разумеется, — ответил он нарочито учтиво.

Лоусон принялся грести снова, и Энн Кингсли последовала за ним. Он направил свою лодку к зарослям кувшинок у особняка, и теперь увидел проход через огромное окно второго этажа. Часть его была разломана настолько, что могла позволить небольшой лодке проплыть. Свет свечей огромной люстры, висящей над головой, отражался от воды, затопившей дом, и Лоусон заметил на стенах темные пятна плесени и узоры гниения. На верхние этажи, поднимаясь из глубин, вела широкая лестница. Проход на третий этаж был освещен горящими светильниками.

Лоусон направил свой скиф к отверстию в особняке, и после небольшой заминки, ушедшей на то, чтобы оценить свое мужество, молодая девушка последовала за своим странным спутником.

Лоусон поднял глаза на лестничный пролет. Наверху виднелась большая комната. Он взял свои седельные сумки, выбрался из лодки и вышел на ближайшую более-менее сухую ступень, которая скрипнула под его весом. Затем он предложил руку Энн и помог ей выбраться из скифа.

Привязав свои лодки к перилам, спутники начали подниматься вверх. Ремингтон в руках Энн едва заметно подрагивал. Лоусон был готов выхватить пистолет в любую секунду.

И вдруг на самой вершине лестницы показалась фигура, держащая двойной канделябр. Она замерла в дверном проеме и, осклабившись, уставилась на вновь прибывших гостей. Это была девочка лет, может, шестнадцати или семнадцати — по крайней мере, с виду — одетая в темно-зеленое платье. У нее были длинные светлые волосы, привлекательное овальное лицо, но весьма хищная улыбка.

— Поднимайтесь, — настойчиво и громко сказала она. — О, ну же, скорее, поднимайтесь!

Лоусон почувствовал, как сбоку от него Энн начинает дрожать. Он посмотрел ей в лицо, и теперь у него ушла пара секунд, чтобы совладать с собой: теплая кровь девушки манила его, он буквально мог слышать ее пульс, мог слышать то, как живительный эликсир течет по ее венам.

— Слушай, — строго и сухо обратился он, потому что теперь на уважительные расшаркивания не было времени. — Держись за мной. Если один из них подберется близко, стреляй в голову… как бы оно ни выглядело: как мужчина, как женщина или как ребенок. Поняла?

— Поднимайтесь сюда сейчас же! — требовательно и капризно крикнула девочка, и раздражительность ее была идеальной для работы на плантации. А затем она обратилась к кому-то, кто находился вне поля зрения Лоусона.

— Эй! Он принес нам вкусности! — нехорошая улыбка осветила лицо девочки.

— О… мой… Бог… — прошептала Энн, не веря своим ушам.

Поздновато для Бога, подумал Лоусон, он уже отошел ко сну, так что взывать к нему чертовски поздно.

Теперь настало время убийце вампиров и его молодой спутнице присоединиться к вечеринке и занять на ней свои места. Лоусон начал подниматься по гниющей лестнице, которая тряслась и скрипела под его весом. Энн с трудом заставила себя двигаться, и вместе они направились туда, где их уже ждали…

— Мы тебя заждались! — сказала светловолосая девушка с жестокой улыбкой-оскалом, когда Тревор и Энн поднялись на вершину лестницы. На более близком расстоянии ее глаза казались впалыми и блестели красными огоньками в свете свечей, а на темно-зеленом платье спереди виднелись пятна засохшей крови.

Лоусон знал, что Энн тоже заметила эти пятна, потому что пульс ее, стоило ей рассмотреть девочку внимательнее, резко подскочил, пьянящей волной накрыв и его собственное сознание.

Спокойно! — приказал он себе.

Почти в дурмане от манящей человеческой крови, Тревор почувствовал, что Энн отшатнулась назад.

— Спокойно, — повторил он уже вслух, но не был уверен, что на этот раз говорит это только своей спутнице. Они оба забрались далеко от дома…

Музыка становилась все более неистовой и неровной. В комнате, что раскинулась перед ними, на стенах висели бра со светильниками, освещающими фигуры этого демонического фестиваля. Их тени большими монстрами вытягивались на зеленых стенах. Под мелодию музыкантов-вампиров, играющих на двух скрипках, виолончели и паре бубнов, собравшиеся танцевали и кружились в танце по прогнившим доскам. Некоторые при этом перемещались так быстро, что казались лишь призрачными пятнами, которые не мог уловить человеческий глаз.

Согласно беглым подсчетам Лоусона, здесь находилось от тридцати до сорока порождений ночи, отплясывающих свое дьявольское фанданго. Мужчин и женщин было примерно одинаковое количество, при этом их застывшие возрасты сильно разнились, хотя внешность могла быть обманчива: та же молодая девочка, что встретила их с Энн на лестнице, на деле могла жить уже почти сотню лет, а какой-нибудь тридцатипятилетний мужчина мог быть недавно обращенным.

Несколько бледных детей среди этого сборища цеплялись к ногам существ, которые когда-то могли быть их матерями, что незримо указывало на печальную историю этих семей.

Женщины в своих грязных, перепачканных тиной и кровью платьях позволяли своим мужчинам кружить их в танце, почти не касаясь половиц из-за своей чудовищной скорости.

Глаза, которые блестели красным в свете мерцающих свечей, быстро направились в сторону Лоусона и его спутницы, но столь же быстро были отведены.

Молодая светловолосая девочка подалась вперед, намереваясь понюхать волосы Энн. Мисс Кингсли тихо и неприязненно застонала, отшатнувшись назад и приготовившись достать свой ремингтон. Девчонка-вампир рассмеялась, и резким ударом скинула шляпку с головы Энн, тут же нацепив ее на себя. Проведя этот странный ритуал, уже почти не человеческое существо решило присоединиться к танцорам, скорость которых едва не задувала свечи в канделябрах.

— Я забыл тебе рассказать, — бегло произнес Лоусон. — Как они… как мы быстры. Взгляни хорошенько: такое не каждый день увидишь.

Если после этой встречи ты вообще способна будешь что-нибудь увидеть, невесело ухмыльнулся он про себя, хотя на деле понимал, что отчего-то переживает за судьбу этой молодой авантюристки.

Музыка продолжалась, увлекая вампиров в вихрь танца. Пока они вращались по комнате, на стенах которой выросли темно-серые гобелены плесени, уже сделавшиеся частью интерьера, они становились уже настолько неотличимы друг от друга, что для Энн все это сборище вовсе слилось в единое пятно.

Лоусон решил закурить сигару, наблюдая за танцорами. Видит Бог, этой горячей сковороде вот-вот могло не хватить последней искорки. Он знал, что посреди круга танцующих, в самом центре комнаты стоял единственный стул. И к этому стулу было привязано тело девушки, одетой в грязные одежды с черным капюшоном, скрывающим голову. Голова была наклонена вперед, тело расслаблено.

Похоже, сумев пробиться взглядом через расплывчатый круг вампиров, Энн тоже увидела это…

— О, боже, это…

— Не обязательно, — нахмурился Лоусон, памятуя о том, на какие уловки способно Темное Общество.

— Тревор, это Ева?.. — не обращая внимания на первый ответ, спросила Энн дрожащим шепотом. — Она… мертва?

— Я не знаю, — честно ответил Лоусон. Ожидал он худшего. Темно Общество никому не позволяет уйти от них живым. Если только этот живой — уже живой лишь наполовину, почти не человек и способен прогрызть себе путь на свободу через глотки темных тварей.

Светловолосая вампирша, похитившая шляпу Энн, вдруг вышла из кольца танцоров, ухмыляясь, и принялась кружиться вокруг пришельцев, то и дело принюхиваясь к шее и волосам Энн. В следующее мгновение ее рот широко раскрылся, тело сотряс нервный порыв дрожи, и в жуткой жажде крови она рванулась к девушке, обнажив клыки.

Раньше, чем Энн успела среагировать, Лоусон выпустил твари пулю в висок. Шум выстрела заставил музыку резко прекратиться и остановил кольцо танцоров. Светловолосая вампирша рассеянно отшатнулась, но нога, на которую она ступила и перенесла весь вес своего тела, принялась осыпаться пеплом. Пока в немом шоке это существо выгорало изнутри, Лоусон подался вперед и сорвал с ее головы шляпку Энн, после чего почти равнодушно протянул ее хозяйке.