В глубине дома Рикс нашёл телефон и, набрав номер оператора, попросил офис шерифа. В трубке трещала и шипела грозовая статика. Услышав голос, Рикс сказал, что в доме Дунстана рядом с Тейлорвиллем произошел несчастный случай, а когда женщина спросила его имя, он повесил трубку.

Больше Рикс ничего не мог сделать. Была мысль позвонить Рэйвен, но что он ей скажет? «Извините, тут такое дело: ваш отец спятил и попытался меня убить, а никакой книги вовсе и не было…»?

Когда он вернулся в гостиную, нервы были натянуты как струна. Дунстан лежал на боку и громко дышал. Его взгляд был неподвижен и пуст.

Рикс стоял над ним, а ветер и дождь хлестали сквозь разбитое стекло. Внутри у него закипал гнев. Он сотрудничал с Дунстаном впустую, рисковал наследством из-за несуществующей истории Эшеров.

Дунстан издал тихий мучительный стон. Он откинул руку в сторону, крепко сжимая кулак.

«Ты сделал из меня дурака, — кипел негодованием Рикс. — Из-за тебя я чуть не лишился всего!»

Коричневый фургон. Если кто-то, посланный Уоленом, наблюдает за домом Дунстана, то…

Рикс так сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Из глубины его сознания, от того темного незнакомца, чьё существование он отказывался признать, пришло желание убить.

Он посмотрел на пистолет, лежащий на каминной полке. Это можно сделать одним выстрелом. Приставить ствол к черепу Дунстана, кровь и мозг брызнут на стену вместе с каплями дождя. Один выстрел.

«Сделай это сейчас».

Рикс посмотрел на свою руку и вынул из кармана три патрона.

«Сделай это сейчас».

Сверкнула молния, ударив в землю неподалеку, и комната наполнилась громом.

Рикс уже держал в руке «коммандо». Уже заряжал.

«Сделай это сейчас…»

Он с лязгом передернул затвор. По лицу струились пот и дождевая вода. Пистолет удобно лег в руку. Он чувствовал что-то похожее на власть, на абсолютную и непоколебимую власть.

Он повернулся к Уилеру Дунстану, подошел к нему и прицелился в голову. Один выстрел. «Сделай его сейчас».

Рука дрожала. Рикса охватил холодный гнев, однако сам себе он казался хладнокровным, словно наблюдал за происходящим со стороны. Темный незнакомец настойчиво нашептывал: жми на курок. На полу теперь лежал не отец Рэйвен, а злейший враг Уолена Эшера. Из-за него Рикс возлагал такие надежды на несуществующую книгу. Всем рисковал, чтобы помочь Дунстану, и теперь не получит ни гроша из наследства Эшера. Палец на курке напрягся.

Дунстан застонал, его кулак начал разжиматься.

В ладони была серебряная пуговица с джемпера Рикса, и тот понял, что Дунстан оторвал ее в борьбе за пистолет.

«Серебряная пуговица… — Рикс пытался соображать под шепот, призывающий убить отца Рэйвен. — Серебряная пуговица. Где я видел…»

В голове бешено застучало, и голос внутри завизжал: «СДЕЛАЙ ЭТО СЕЙЧАС!»

Палец Рикса судорожно надавил на спуск, и в этот момент он услышал свой отчаянный крик.

Пуля проделала в деревянном полу в шести футах от головы Дунстана полукруглое отверстие.

Рикс повернулся и с криком гнева и отвращения вышвырнул пистолет в разбитое окно.

Он поднял серебряную пуговицу, выбежал из дома и помчался сквозь пелену дождя к машине. Коричневый фургон, стоявший в конце подъездной аллеи, уже уехал. Рикс вжал акселератор в пол, и автомобиль опасно занесло. Руки крепко сжимали руль, а на глазах выступили слёзы горечи и стыда. Ведь миг назад он был так близко к убийству.

В первый раз на своем веку он едва не совершил поступок, из-за которого отец мог бы им гордиться.

Путь в Эшвилл и обратно словно проходил через ад. На дороге стояла серая стена дождя, а Кэт, сидя за рулем «мазерати», могла думать лишь о горящей свече, полной дозе героина и шприце.

От дворников проку было мало. Ее трясло, по коже шел зуд: организм срочно требовал укола. Нарастала паника. Даже кисти рук, затянутые в тонкие кожаные перчатки, горели, словно в огне. Вспышка молнии ошеломила ее, и в первый раз за долгое время она испугалась возможной ломки.

К днищу сиденья клейкой лентой был прикреплен пакет с четвертью унции героина, купленный часом раньше в Эшвилле у банкира, которого Кэт знала как мистера Кэнди Гардена. Их познакомила Маргарет несколько лет назад на приеме. Позже она призналась: сделала это в надежде, что Кэт найдет его привлекательным. Как ни крути, он один из самых завидных женихов в Северной Каролине.

«Мазерати» миновал ворота Эшерленда и медленно покатил мимо Гейтхауза к гаражу. Она нажала кнопку под приборной панелью, заставив ворота гаража подняться, и въехала в холодную темноту.

Свет в гараже не зажегся, и Кэт предположила, что из-за грозы могли перегореть предохранители. Она заглушила мотор, опустила ключи в сумочку и достала из тайника драгоценный пакет. Предчувствие тихих спокойных сновидений убаюкивало ее. В них она всегда была маленькой девочкой, у которой в жизни ни забот ни хлопот — ходи себе хвостом за старшим братом, катайся верхом по тропинкам Эшерленда или следи за облаками, как они возникают и тают над горами.

В ее снах всегда было лето, и она носила яркие девичьи платья. Иногда появлялся отец, он улыбался и говорил, как она мила.

Кэт вышла из машины. Неожиданно заработал механизм, приглушенно зазвенели цепи, заставив ее обернуться.

Ошеломленная, она стояла и смотрела, как ворота опускаются на бетонный пол. В гараже было несколько пультов, каждый поднимал и опускал ворота в своем отсеке, но, чтобы пройти к любому из них, нужно было обогнуть лимузин. Тусклый серый свет сузился в полоску, а затем, когда ворота коснулись бетона, исчез совсем.

Кэт стояла в полной темноте. Дождь с настойчивостью маньяка стучал по крыше гаража, и женщине казалось, будто ее затягивает в мрачную пучину. Страх темноты лишил ее способности соображать. Даже в Тихой комнате всегда оставалась полоска света, Кэт позаботилась об этом. Она предпочитала боль света ужасу тьмы.

— Электричество! — сказала она вслух, чтобы подавить нараставшую панику. — Почему не горят лампы?!

«Фары», — подумала она.

Кэт пошарила в сумочке, и пальцы сжали брелок — пушистую заячью лапку. Она села в «мазерати» и вставила ключ в зажигание. Когда загорелись передние фары, осветив стены с рядами банок с маслом и тормозной жидкостью, с развешанными ремнями безопасности и прочими автомобильными принадлежностями, Кэт едва не зарыдала от облегчения.

Она дотянулась до пульта, чтобы открыть двери гаража.

Но тут холодная мускулистая рука легла сзади на шею Кэт и вытащила Кэт из машины. Другая рука плотно зажала ей рот, заглушив крик.

Кэт вырывалась изо всех сил. Она чувствовала запах мужского тела. Щетина небритой щеки скребла по ее уху.

— Не сопротивляйся, — прошептал схвативший ее. — Бороться нет смысла.

Кэт продолжала вырываться, но она слабела.

«Не сопротивляйся, — повторил голос в мозгу, истощая силу воли. — Сопротивляться нет смысла».

Эта команда эхом раскатывалась в голове, все громче и громче, как будто тот, кто ее выкрикивал, постоянно приближался. Ею завладела безнадежность, и, когда ее сопротивление прекратилось, она, словно в кошмаре, от которого не могла пробудиться, услышала довольный мужской смешок.

— Я тебя отпущу, — сказал мужчина. — Ты не закричишь, потому что лишилась голоса. Я тебя отпущу, и ты будешь стоять где стоишь.

«Не закричу, — подумала она. — Нет смысла бороться.

Буду стоять где стою».

Ее отпустили.

Хотелось завопить во все горло. Голосовые связки задрожали, мышцы шеи напряглись, чтобы выдавить крик. «Не кричать. У тебя нет больше голоса. Нет смысла бороться».

Ее руки и ноги заледенели. Она попыталась пошевелиться и обнаружила, что не может даже разъединить локти.

«Стой где стоишь». Чем отчаянней она пыталась вырваться и позвать на помощь, тем труднее становилось это сделать. «Сопротивляться нет смысла. Не кричать».

Мужчина подошел к ней, и при свете фар Кэт узнала Логана Бодейна.