— Согласен. — Горло перехватило. Рана еще болит, только и всего.

— В общем, я постараюсь сделать все, что… — Она оборвала фразу, глядя куда-то за спину Джона. Взгляд застыл в изумлении.

— Эй, долбозвон, — рявкнул Джо Синклер. — Эй, Лаки, я к тебе обращаюсь! Дебра, я получил твое сообщение! Черт побери, что это вы надумали? — Он грубо схватил Джона за руку и отпихнул в сторону.

— Здравствуйте, дядюшка Джо, — проговорил Джон и увидел, как старик уставился на его белый воротничок.

Джо Синклер появился в сопровождении обоих сыновей — двух крупных мясистых шкафов. Но внезапно начал буквально съеживаться на глазах, словно таять, а лицо приобрело цвет подпорченного сыра. Он шагнул назад, наткнулся на одного из сыновей и чуть не сбил того с ног. — Ты… священник? — придушенно прошептал Джо Синклер. — Когда ты успел стать священником?

— Я всегда был священником.

— Всегда? Всегда? — Он продолжал уменьшаться в объемах, и Джон даже подумал, что еще немного, и Джо Синклер прямо сейчас превратится в маленького шишковатого карлика. — Всегда? — Похоже, это слово просто застряло у него в глотке. — Как… всегда?

— Так. Всегда, — подтвердил Джон.

— Хочешь сказать, я священника называл долбо… — Он не договорил, потрясенный. Глаза полезли на лоб.

— Мисс Стоун уезжает домой, — сказал Джон и твердо положил руку на плечо Синклера. — Вы хорошо себя чувствуете? — Я? Да! Прекрасно! У вас есть билеты? Я куплю билеты! В первый класс!

— Бизнес-класса вполне достаточно, — подала голос Дебби.

Синклер еще больше задохнулся. Наконец его взгляд — уже не такой яростный, но еще испуганный — остановился на Дебби.

— Ты… Ты всегда была хорошей девочкой. Отличный работник. Высшее качество. Звезда!

— Звезда сгорела, — спокойно урезонила его Дебби. — Я решила, что пора становиться человеком.

— О да! Человек! Это прекрасно! — Испуганный взгляд метнулся к Джону. Потом обратно к Дебби. И замер. — Послушай, Дебби… Ты… Ты — самый лучший человек. Ты меня слышишь?

— Я тебя слышу, дядя Джо.

— Вот! И если кто-нибудь попробует создавать тебе проблемы, скажи, что у тебя есть связи в верхах! Понимаешь?

Она кивнула и улыбнулась.

Синклер, все еще не придя в себя от изумления, с тем же лицом цвета сыра, снова уставился на Джона:

— Всегда?

— Всегда. В соборе Святого Франциска, на Вальехо-стрит. Загляните как-нибудь, сходим на ленч. У меня связи в верхах.

— Да, конечно, отец! Безусловно! Связи в верхах! — Он осклабился и заехал локтем под ребро Чаку с такой силой, что парень поморщился. — Связи в верхах! Ну и шутник!

— Прощайте, дядя Джо, — Произнесла Дебби и взяла его за руку.

— До свидания, детка. Отец… Надеюсь, мы с вами увидимся.

— Как-нибудь.

— Да! Да, безусловно! — Он расплылся в улыбке, обхватил за плечи сыновей, и все трое двинулись к выходу.

— Производится посадка на объединенный рейс 1714 по маршруту Даллас-Мемфис-Новый Орлеан, — объявил металлический голос.

Они подошли к дверям трапа, ведущего на борт.

— самолета. Дебби крепко сжимала в руке билет. Мимо торопились пассажиры с ручным багажом. Неумолчный гул стоял в здании вокзала.

— Наверное, тебе пора, — сказал Джон и уставился в пол.

— Отец, — судорожно вздохнула Дебби. — Она хочет попрощаться.

— Что? — не понял он.

— Дебра Рокс хочет попрощаться, — повторила она. И он понял, что это значит.

Из нее словно полыхнуло пламенем; этот жар опалил его с головы до ног. В глазах сверкнула страсть. Она потянулась к нему и обхватила за шею обеими руками. Губы, мягкие и горячие, прижались к его губам. Он ощутил запах корицы, которой пахла пена для ванной, и понял, что сейчас рухнет в обморок.

Она слегка раздвинула губы. Влажный язычок проник ему в рот и прикоснулся к влажной податливой плоти.

Она крепко прижимала его к себе, пальцы ерошили волосы на затылке. Вдруг она подняла ногу и закинула ее ему на бедро. Затем вторую, и они слились в поцелуе, как две души, наконец-то нашедшие друг друга.

— Заканчивается посадка на объединенный рейс 1714…

В здании вокзала наступила мертвая тишина, только почему-то продолжали громыхать багажные тележки.

Ее язычок дразняще неистовствовал в глубине его рта. Они слились воедино; в этот момент для Джона окружающая действительность просто перестала существовать, как провал во времени. Язычок прикоснулся к небу, потом прижал его собственный язык. Потом, он угомонился, она втянула в себя его нижнюю губу, нежно прихватила зубками и отпустила.

Потом — в продолжающейся тишине — сняла ноги с бедер и встала на пол. И снова превратилась в Дебби Стоун — молодую женщину, приготовившуюся к посадке в самолет.

— Вот так прощалась с тобой Дебра, — проговорила она, опустив взгляд, — Думаю, мы с ней больше не встретимся. Теперь осталась одна я. — Она снова обняла его и положила голову на плечо. Лицо его утонуло в ее густых волосах цвета воронова крыла; это шелковистое прикосновение ему запомнится на всю жизнь. — Спасибо вам, отец, — прошептала она. — Спасибо вам… за любовь.

Глаза его налились влагой. Он понял, что надо срочно отпускать ее. Она сделала несколько шагов, потом остановилась и оглянулась. Лицо ее было залито слезами.

— Родственные души?

— Не сомневайся.

— Молитесь за меня, — бросила она и скрылась в дверях, ведущих к дому.

Женщина средних лет с накрашенными щеками и поджатым ртом прошла мимо, окатив его презрительным взглядом.

— А еще называете себя священником!

— Да, мэм, — ответил он. — Вот именно.

Он дождался, когда ее самолет поднимется в воздух. Серебристые крылья сверкнули в лучах солнца. Новый Орлеан не так уж и далеко, думал он. Существует телефонная связь, да и почта тоже работает. Не так далеко… ну что ж, поживем — увидим…

Вернувшись к себе домой, он начал строить новый паззл — с изображением южного пейзажа. Ему было совсем нетрудно представить ее на этом фоне.

Может быть, когда-нибудь придет письмо, думал он. И из письма он узнает, что у Дебби Стоун все хорошо, что она встретила доброго человека, который ее любит, уважает и недоумевает, где же была Дебби Стоун всю его жизнь.

В этот день, наверное, он почувствует укол в сердце. Потому что любил ее.

Но это будет счастливый день.

— Джон! — послышался в дверях голос Дэррила. — Тебя кое-кто хочет видеть в храме.

Ощущая душевную тяжесть, он поглядел на краба, устроившегося в коробке с песком в углу комнаты.

— Спасибо. — Отложив паззл, он поспешил в церковь.

Она стояла с монсеньером Макдауэллом. Симпатичная молодая блондинка, лет девятнадцати — двадцати; макияж не мог скрыть выражения глаз — слишком еще юных, чтобы чего-то бояться.

— Вы… отец Лаки? — спросила девушка.

— Можете называть меня так, — кивнул Джон, краем глаза поймав удивленный взгляд монсеньера.

— Меня зовут… Кэти Креншоу. — Девушка вздрогнула. Джон увидел на ее руках следы уколов. — Мне говорила про вас Дебби Стоун. — Она протянула вперёд дрожащую ладонь. — Вы не могли бы… помочь мне?

— Попробую, — ответил он и взял ее за руку. Они прошли к скамье и сели. Отец Лаки внимательно слушал ее, и в ухе его поблескивала серьга с алмазом.

Монсеньер Макдауэлл некоторое время постоял рядом, потом пошел к дверям и открыл их.

— Ты только глянь, Мейзи, там тачка, — сказал стоявший у окна мальчик. — Легковая. Шурует как наскипидаренная.

— Откуда в такое время легковая? — откликнулся Мейзи из глубины бензозаправочной станции. — Туристы в такое время тут не ездят.