— Будь оно все проклято, — сказал наконец Фалько.

Это было скорее блеяние агнца, нежели рычание льва.

Но этот агнец отказывался идти на заклание и становиться свидетелем заклания своих близких. Для него начинался трудный рейс, который необходимо выполнить любому настоящему кораблю.

— Мне понадобится минимум дюжина человек, — сказал капитан «Ночной летуньи». — Вопросов мне задавать никто не будет. Я знаю, что провизия и другие припасы уже грузятся для обратного рейса в Нью-Йорк согласно первоначальному плану, который был мне представлен. Но отход планируется через три-четыре дня, а вы говорите, что у нас всего несколько часов?

— Я бы предпочел покинуть остров с первыми лучами рассвета. — И Мэтью решил добавить: — Если все пройдет удачно.

— Несколько часов, — повторил Фалько с оттенком горечи. — Этого и близко недостаточно. Чтобы получить разрешение на выход, я должен показать коменданту порта письменный приказ. Что я ему покажу?

— Письменный приказ, естественно, — ответила Минкс. — Кто обычно пишет приказы? Сирки или кто-то другой? И как письмо доставляют вам?

— Иногда он, иногда — другие люди. Но всегда на белой бумаге, свернутой в свиток, перевязанный алой лентой, и на ней — печать профессора. Осьминог.

— Так что почерк не всегда один и тот же? Это я смогу, — сказала Минкс. — И бумагу найду, и ленту, но вот печать…

Она посмотрела на Мэтью.

— Печать на моем мешке с деньгами не сломана, — ответил Мэтью. — Ее можно использовать?

— Снять, не ломая, и запечатать ею приказ? — Минкс мрачно улыбнулась. — Раз плюнуть.

— Я намерен, — сказал капитан, — взять с собой еще некоторых пассажиров. Отца и мать моей жены. Ее старшего брата с семьей. У него ферма как раз по эту сторону от Темпльтона. Без них я не тронусь с места.

Осложнение, но необходимое. Мэтью понял, что Фалько осознает тяжесть ситуации. Когда выяснится, что «Летунья» ушла преждевременно и по подложному приказу, полетят головы, включая, возможно, и коменданта порта. Прямо в клюв того осьминога, фальшивому изображению которого бедняга поверил.

— Ясно, — сказал он. — Я предоставляю вам их собрать, поднимая как можно меньше шума. Вы, конечно, понимаете, что следует соблюдать осторожность. Репетиций не будет, и любая ошибка будет роковой.

— Да, — ответил Фалько посланцу рока.

— Мне еще свою работу нужно выполнить. Минкс, мы должны вернуться в замок. Мне придется войти в комнату Смайта за образцом почерка. Принесу тебе что-нибудь интересное.

Смысл в том, подумал Мэтью, чтобы проткнуть двух голубей одним вертелом и облагодетельствовать осьминога двойной порцией прогнивших мозгов.

Он повернулся к Берри, протянул руку… и вот она, его счастливая звезда!

Он так обрадовался, увидев девушку целой и невредимой, что даже сказать ничего не мог. И сейчас все слова тоже казались лишними.

Она схватила его за руку, он притянул ее к себе, будто вытаскивал из воды леску, за которую зацепилась самая красивая и самая бестолковая рыбка во всем океане. Мэтью прижал девушку к груди, и она приникла к нему, словно он был самой надежной скалой на всем Маятнике. Сердце тяжело забилось, но потом Мэтью отодвинулся, посмотрел в ее покорные и испуганные синие глаза — и раздражение вспыхнуло в нем с новой силой.

— Какого черта, во имя Христа распятого и воскресшего, сбежали вы с Зедом из гостиницы? — спросил он напористо. — Ты хоть знаешь, какой вы устроили переполох?

— Зед хотел найти лодку, а я думала ему помочь.

— Так вы теперь свободно разговариваете?

— Я его понимаю. Без слов. — Она отодвинулась еще дальше. Из глубины ее глаз блеснул гнев, щеки порозовели. — Богом клянусь, иногда я лучше понимаю его без слов, чем тебя со словами!

— Это как тебе угодно. Сейчас у нас нет времени разбираться в нюансах.

— Вот это истинная правда! — объявил Фалько. — Мне нужно набрать себе команду. Надеюсь, вы согласны, чтобы она осталась здесь до утра?

«Она» — то есть Берри, которая выглядела то огорченной малышкой, то хищницей, готовой перекусывать гвозди.

— Согласен. Здесь ей безопаснее всего.

— Что тоже не очень умно, но я уж сделаю, что смогу. Если эти люди снова придут в мой дом, она опять спрячется под половицами.

Берри начала было возражать, обращаясь к Мэтью, но взяла себя в руки, потому что даже она понимала: на сей раз ее тюремщики не будут столь деликатны, а мокрицы в подполье более приятная компания, чем крысы в тюрьме.

— «Летунья» будет готова к рассвету, — сказал Фалько, с вызовом поднимая подбородок. Вызов, быть может, относился к профессору Феллу. — Раз уж вы меня настолько втянули, то я отойду без вас, если вы не покажетесь вовремя. Моя шея и шеи моих родных стоят больше золота, чем вы можете заплатить.

— Согласен. Значит, на рассвете, — ответил Мэтью. Он взглянул на Берри, но не захотел задерживать на ней взгляд. Когда эта заваруха кончится, Берри наверняка спустит на него собак, но он был твердо намерен отгавкиваться изо всех своих сил.

— Удачи, — пожелал Фалько, когда Мэтью открыл дверь. — Если вас сегодня поймают, будьте так любезны не пискнуть моего имени, когда вам начнут выпускать кишки.

— Это справедливо, сэр.

— Мэтью! — Берри шагнула вперед, робко потянулась к нему, тронула за руку. — Будь осторожен. Пожалуйста! Будь очень осторожен.

— Утром увидимся, — пообещал он и вышел вместе с Минкс, надеясь, что обещание не окажется пустым звуком, и его голова не пойдете первыми лучами солнца на завтрак дьяволу.

Они выехали на дорогу и повернули лошадей к замку Фелла. Трясясь в седле под яростными лучами белого солнца, Мэтью составлял записку — капкан на двух предателей. Через несколько минут текст записки был готов. То, что надо!.. Смайт и Уилсон даже не догадаются, откуда был нанесен удар. Трудно себе представить двух более неприятных типов… если конечно не принимать в расчет братьев Таккеров.

Но теперь впереди пролегла опасная территория, полная волчьих ям: войти в чужую комнату и выйти так, чтобы никто не видел. Потом сама записка: обманет ли она профессора Фелла? А как связаться со Штучкой и дать ей знать, что освобождение уже не за горами? И потом ночью — основное действо и фейерверк по случаю окончания конференции уголовников.

Мэтью дал про себя обет, что если вернется в Нью-Йорк, — расцелует Диппена Нэка. Да, видать, и правда положение отчаянное, подумал он.

— Ты о чем думаешь? — спросила Минкс, послав Эсмеральду вперед и поравнявшись с ним.

— О том, что предстоит сделать, — ответил он. — И еще… что на самом-то деле я не очень отличаюсь от Натана Спейда, нет?

Звук, который издала девушка, можно было бы счесть жестоким смехом.

— Размечтался, — сказала Минкс.

И они двинулись дальше.

Мэтью держался за ручку двери и готов был уже выйти из комнаты Адама Уилсона, когда услышал топот сапог, неразборчивые грубые ругательства и пьяный смех. Он остановил руку и застыл неподвижно, будто Таккеры могли увидеть его сквозь дверь. По его расчетам, была четверть пятого. Таккеры, видимо, рано начали вечернюю попойку. Взорвать бы их ко всем чертям вместе с порохом, но вряд ли это получится.

Он ждал, пока шум не затихнет в другом конце коридора. Штучка наверняка шла, зажатая между ними. Или же снова плавала в своем мире покоя и тишины.

В левой руке Мэтью стискивал клочок пергамента с рваными краями. Несколько раньше он проник в комнату Эдгара Смайта и добыл кусок чистого пергамента и листок со строчками Барда, переписанными Смайтом в скуке вынужденного безделья. Находясь в комнате Смайта, он услышал приближающиеся к двери шаги, потом в замке повернулся ключ. Мэтью в считанные секунды (успев постареть на годы) выскочил на балкон, прижался спиной к стене и затаился, прислушиваясь и молясь всем богам, чтобы Смайту не пришло в голову подышать свежим воздухом. Его слух был вознагражден кряхтением и пуканьем — Смайт облегчался в ночной горшок. Потом была еще пара минут опасения, что специалист по оружию выйдет на балкон с горшком в руке — вывалить продукт за перила, но и этого, к счастью, не случилось. Наконец дверь открылась и закрылась еще раз, ключ повернулся, и Мэтью, с каплями пота на лице и зудящей шеей вышел из комнаты, запер ее за собой и, как было договорено, подсунул под дверь Минкс листок пергамента и сургучную печать с осьминогом — она была снята с кожаного кошелька ножом, полученным от той же Минкс.