Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Внизу. Еще спит.

— Приведи сюда. И найди Таракана. Он что-то слишком долго копается.

Кобра кивнул, опустил маузер во внутренний карман и вышел из комнаты.

— Мне нравятся храбрецы, — сказал принц Весу. — Вы оба станете отличными охотниками. — Он посмотрел на отца Сильверу, потом на железные зубы капкана. — Укус Жизни лечит все раны, все болезни, — сказал он мягко. — Навсегда останавливает течение времени. Вы увидите.

Сильвера поднял голову и плюнул.

Вампир запрокинул голову и расхохотался. Вес видел поблескивающие клыки во рту. Когда Вулкан снова посмотрел на людей, его кошачьи глаза зло искрились.

— И чего же еще ждать от священника? Я всегда находил их совершенно неразумными и глупыми людьми. — Его глаза сузились и теперь Вес едва выдерживал этот взгляд. — Ты, — сказал вампир Сильвере, — ты пришёл убить меня, правильно? Что же ты собирался сделать? Облить меня аква пура? Пробить распятием сердце? Это уже пытались сделать не раз, и люди, не тебе чета. А где эти люди теперь? Они стали частью моей армии. Или мертвы. Никто — НИКТО! — не может убить короля вампиров!

Сильвера перекрестился, голова его гудела. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

— Бог мой, — прошептал он. — Господи наш, помоги нам…

— МОЛЧАТЬ! — завопил Вулкан, и от этого вопля задрожали балки высоко над головами. Прыжок Вулкана был настолько стремителен, что Вес не успел даже понять, как это произошло. Только что Вулкан сидел в кресле, и вдруг он нависает уже над Сильверой, схватив за лицо одной костеподобной рукой. Костлявые пальцы глубоко впились в плоть. Глаза вампира яростно пылали зелёным огнём.

— Священник! — прошептал он. — Болван! Я одной рукой могу содрать лицо с черепа, пока у тебя не начнут выливаться мозги! И ты осмеливаешься произносить это имя в моем присутствии? Будь крайне осторожен, крайне! Если я еще раз услышу это имя, я тебе откручу голову, и буду делать это очень медленно, понимаешь?

Вес видел, как крепче сжались пальцы, и глаза Сильверы начали вылезать из орбит. Он застонал, но тихо. Когда его глаза закрылись, вампир ослабил хватку и отошел назад, взгляд его упал на Веса. Моргнув, Вулкан потёр висок. Весу показалось, что каким-то образом вампиру сделали больно, только он не понял каким. Вес переполз к Сильвере. Священник все еще был жив, только из носа текла кровь.

Принц Вулкан снова сел в кресло, закинув ногу за ногу, наблюдая за золотой чашей, в которой вращалась непонятным образом струя песка, словно миниатюрный смерч. Мерцание оранжевого огня камина превратило принца в нечестивую икону с оранжевым лицом и изумрудными глазами.

— Владыка ошибся, — сказал он Весу стальным голосом. — Я сильнее его самого — сейчас. Я усвоил все его уроки, все, чему он мог научить, все, что он сам знал. Больше учиться нечему. И он не в силах мне помешать, причинить вред. Он ошибся. Я буду вечно молодым, вечно и всегда… — Он хлопнул в ладоши и засмеялся. И звук этого холодного, так похожего на детский, смеха снова подтолкнул Веса к грани безумия.

Глава 79

Палатазин и Томми пробирались сквозь сумрачные катакомбы, следуя лучу фонарика. Они поднялись но новому каменному лестничному пролету, оставив позади, внизу лай собак, и теперь обнаружили, что попали в лабиринт обширных комнат с высокими потолками. Некоторые комнаты были пусты, некоторые заняты разнообразным мусором и старыми вещами — коробками, связками газет и журналов, в которых устроили себе жилище крысы, афишами из эпохи счастливой жизни Орлона Кронстина. В одной из комнат фонарик осветил большие деревянные корзины, наполненные землей, но пустые во всех остальных смыслах. На контейнерах, стоявших рядом, была видна полуистёршаяся надпись — «Не кантовать… Стекло… Верх». Потом они нашли первые гробы.

Некоторые были уже открыты, на подстилке из грунта остался отпечаток лежавшего здесь тела. Когда они нашли первый занятый гроб, Палатазин почувствовал прилив страха и отвращения. Желудок болезненно сократился, и он знал, что нужно спешить, пока не сдадут нервы, или Бенфилд, оставшийся внизу, не начнет звать на помощь. Он передал фонарь Томми, положил рюкзак на пол и вытащил из него первый кол. Когда он заговорил шепотом, то заметил, что дыхание вырывается из его рта облачком пара, как в морозный день.

— Некоторые из них еще спят. Этот, который лежит здесь, может проснуться, как только я откину крышку, поэтому действовать нужно быстро. Не знаю, что получится после удара. Посмотрим. Ты, главное, крепко держи фонарь и направляй свет, чтобы было хорошо видно. Понимаешь?

Томми кивнул. Глаза его сияли, словно новенькие монеты, и он с большим трудом сдерживал дрожь в руках. «В кино герои всегда смелые», — подумал он, глядя, как Палатазин берет молоток и кол и делает шаг вперёд. Сердце Томми бешено колотилось. Не падал сверху свет факелов, не клубился под ногами морозный дым, как от испаряющейся твердой углекислоты, не было любимого актера Пита Кушинга, мудрого и неустрашимого. Был только Палатазин, с грязным потным лицом, который дрожащей рукой начинал открывать крышку гроба.

Внутри лежал очень красивый молодой человек, предохранительно сложивший руки на груди. Светло-карие глаза с красными прожилками с ненавистью смотрели на Палатазина сквозь туманно-прозрачные веки. Молодой человек был обнажен по пояс, на шее у него была золотая цепочка, остальной костюм составляли тесные вельветовые джинсы. Томми почти мгновенно узнал его — это был известный актер, звезда каналов «Си-Би-Эс — Тв». Он видел этого парня в фильмах о продавцах наркотиков «Громовой город». Томми тут же почему-то подумал, что в любой другой ситуации попросил бы немедленно автограф. Но теперь это был один из НИХ.

Палатазин откинул крышку. Когда луч фонаря коснулся его лица, вампир, еще находившийся в стадии между бодрствованием и сном, неловко зашевелился, отодвинулся подальше, рот беззвучно, но грозно приоткрылся. Палатазин удивленно заметил, что руки вампира сложены таким образом на груди, что добраться до сердца невозможно. Что-то мелькнуло под прозрачными веками — искра сознания, быстрая и холодная, как капля ртути. Вампир должен был вот-вот проснуться.

Палатазин увидел, куда нужно бить. Он нацелил конец кола на впадину горла молодого человека. Потом он плотнее уперся в пол ногами, присел и взмахнул изо всех сил рукой с молотком. Одновременно взвилась и белая, как кость, рука вампира, пытаясь предупредить удар, перехватить руку Палатазина в кисти, но было поздно. С отвратительным влажным звуком конец кола погрузился в горло вампира, теперь голова была пришпилена. Открылись глаза, сверкая ненавистью, способной испепелить Палатазина. Черный раздвоенный язык вырвался изо рта с отвратительным скрежещущим звуком. Тело изогнулось, обе руки схватили кол и… начали вынимать его из некровоточащей раны.

Палатазин быстро взял новый кол, нацелил острый конец на сердце вампира и глубоко вогнал его одним ударом молотка. Словно пробил ножом голову гнилого сыра. Из раны вырвался отвратительный могильный запах, вся грудная клетка словно ввалилась сама в себя, и на миг Палатазину показалось, что он видит в ране черный злокачественный сгусток плоти, пронзенный осиновым колом. Тело вампира яростно билось, корчась в судорогах, рот открывался и закрывался со стуком, напоминавшим выстрелы. Красно-черная жидкость, зловонная, распространяющая запах всего, что прячется в темноте, в тенях, в боковых улочках, что убивает, режет, насилует — начала вытекать из раны, и Палатазин сделал шаг назад, когда черная щупальца потекла вниз по груди вампира. Он опасался, чтобы хоть капля этого вещества не попала на него — тогда он будет проклят навечно. Это была отвратительная слизь вампиров, вино Люцифера, вытекающее из треснувшего кубка. Тело вампира вдруг напряглось, затвердело, руки были протянуты в напрасном желании поймать Палатазина. Яростные глаза вдруг загорелись голубым огнём, словно это пламя разгоралось внутри черепа. Томми тихо застонал, его, очевидно, тошнило, и отвернулся, но Палатазин чувствовал, что должен досмотреть сцену до конца. Почерневшее лицо вампира впало, словно восковая маска для праздника Хелловин. Голубое пламя еще несколько секунд пылало в пустых глазницах, потом внезапно погасло. Что-то черное, мрачное пронзило Палатазина — вздох холодного ветра, тихий вскрик, шепот. Мертвое тело вампира начало уже ссыхаться, как ноябрьский жёлтый лист.

1827
{"b":"901588","o":1}