Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мак-Кеггерс кивнул и повесил шпагу на стойку.

— Четыре убийства.

Мэтью подумал, что ослышался:

— Простите, сэр?

— Четыре, — повторил Мак-Кеггерс. — Четыре убийства. Осли четвертый, а не третий.

— Кажется, я вас не совсем понимаю.

Мак-Кеггерс подошел к ящику с ячейками и вытащил оттуда один свиток. Развернул, внимательно рассмотрел нарисованные контуры тела и заметки, сделанные черным и красным мелками.

— Поскольку вы так любите вопросы и ответы, я вам скажу, что за четыре дня до убийства доктора Годвина воды Гудзона выбросили на берег тело — на землю, принадлежащую фермеру по имени Джон Ормонд. Ферма находится приблизительно в десяти милях от города. Тело молодого мужчины восемнадцати или девятнадцати лет, максимум двадцати. Вот, смотрите сами.

Он подал Мэтью бумагу и отступил на шаг, будто устраняясь.

Мэтью не сразу понял, на что он смотрит, потому что заметки коронера показались ему незнакомым кодом писца. Но прежде всего он заметил следы красного мелка на глазах.

— У него были повреждены глаза? — спросил Мэтью.

— У него не было глаз. Видите колотые раны на теле?

Мэтью сосчитал красные штрихи:

— Восемь?

— Три раны в грудь, одна в основание шеи. Три в спину и одна в левое плечо. Насколько я могу судить, все клинки разной формы и разной ширины. В моих примечаниях вы можете также видеть, что запястья трупа были связаны шнуром за спиной.

— Его убила банда? — спросил Мэтью.

— Лобная и носовая кости черепа разбиты, три шейных позвонка сломаны. Я думаю, он был сброшен со значительной высоты где-то выше по реке. Учтите, он пробыл в воде не меньше пяти дней, пока Ормонд его нашел.

Вряд ли приятная была картина, подумал Мэтью. Река, теплый летний день, а посреди всего этого — труп с выколотыми глазами и восемью колотыми ранами — Мак-Кеггерсу это могло показаться пикником в аду.

— Да, действительно зверство, — сказал Мэтью.

И сам решил, что это очень мягко. Даже Маскер не связывал своим жертвам руки за спиной до удара. Жертва не могла не знать, когда завязывали узлы, что с ней будет.

— Четыре убийства за три недели, — сказал Мак-Кеггерс. — Новый и очень тревожный факт в истории этой колонии.

Мэтью отдал свиток.

— Могу понять, почему Лиллехорн хотел сохранить все в тайне. Кто это был?

— Понятия не имею. — Мак-Кеггерс свернул свиток и вложил его в ячейку. — Тело было… нетранспортабельно. И ничего не осталось от… извините, минутку… не осталось от… от…

— От лица? — подсказал Мэтью.

— Да, от лица. Рыбы и черепахи. Они… они, наверное, и выели глаза первым делом. — У Мак-Кеггерса самого глаза стали слегка рыбьи, но он продолжал: — Одежду осмотрели, но карманы оказались пусты. Когда я закончил описание, Лиллехорн велел Зеду выкопать могилу. Дело не закрыли, но пока что никто больше не исчез.

— И у него не было бумажника? Вообще ничего?

— Вообще ничего. Конечно, его могли ограбить — и убийцы, и река. — Мак-Кеггерс поднял палец, будто неожиданно что-то пришло ему на ум. — У меня есть вопрос к вам. Я так понимаю, что вы выросли в приюте?

— Да.

Мэтью решил, что коронер это знает от магистрата Пауэрса или от Лиллехорна.

— Вы хорошо знали Осли?

— Не очень.

Мак-Кеггерс отошел к большому черному комоду и выдвинул ящик. В нем лежал какой-то пакет в коричневой бумаге. Кроме того, в ящике находился дешевый кошелек из коричневой материи, обернутый лентой карандаш, связка ключей, оловянная фляжка и что-то вроде флакона, наполовину заполненного янтарного цвета маслянистой жидкостью.

— Я хотел спросить, — сказал Мак-Кеггерс, — не упоминал ли когда-нибудь Осли о своих родных.

А, подумал Мэтью, вот оно что. Последнее имущество Эбена Осли, оставленное им, когда его взяли с земли получить свою награду. Флакон, наверное, тот самый тошнотворный гвоздичный одеколон. Ключи от замков приюта. Карандаш, которым Осли записывал проигрыши, счета за еду, приход-расход и все прочее, что падало в мерзкое болото его мыслей.

— При мне — нет, — ответил Мэтью. У него зачесалось где-то в затылке.

— Я полагаю, что в конце концов кто-нибудь появится. Может быть, его заместитель по приюту. Или я просто сложу это все в коробку и уберу на долгое хранение. — Мак-Кеггерс задвинул ящик. — Он никогда не говорил о своих родственниках?

Мэтью покачал головой — и тут понял, что так свербит в мозгу.

— Прошу прощения, не могли бы вы еще раз открыть?

Мак-Кеггерс открыл и отступил в сторону. Мэтью подошел посмотреть.

На самом деле ему хватило секунды — его просто интересовало, чего здесь нет.

— Блокнот, который был при Осли. Где он?

— Извините, что где?

— Осли всегда носил с собой маленький черный блокнот с золотым орнаментом на обложке. — Он посмотрел коронеру в лицо. — Его не могли завернуть с одеждой?

— Исключено. Зед обыскивает одежду очень тщательно.

Вот уж в тщательности Зеда Мэтью не сомневался. У него даже было острое ощущение, что за ним наблюдают, и когда он посмотрел вверх, к люку в крыше, то увидел, что раб там стоит и смотрит на него, как человек, обнаруживший у себя в чашке головастика.

Мэтью снова пересмотрел предметы в ящике, но различал их плохо, потому что глаза у него затуманились.

— Блокнота здесь нет, — сказал он тихо, в основном сам себе.

— Если его нет здесь, — отметил Мак-Кеггерс, — то не было на теле. — Он снова закрыл ящик, подошел к стойке с оружием и выбрал два других пистолета. Их он отнес к столу, где находилась коробка свинцовых пуль, рог с порохом и кремни, разложенные для очередного покушения на Элси. — Хотите выстрелить?

— Нет, спасибо. Но я очень вам благодарен за потраченное на меня время.

Мэтью уже отступал к двери. Он отметил несколько дыр в стене позади Элси и два разбитых оконных стекла. Забавно, что ни один джентльмен или леди не получили осколков в парик.

— Тогда всего хорошего. И не стесняйтесь иногда заходить, ваше общество мне приятно.

От человека столь эксцентричного — полусумасшедшего, сказали бы многие, — такая фраза была высочайшим признанием. Но сейчас пора было заткнуться и постараться выбраться из здания, не нарвавшись на неприятности в виде высокомерного главного констебля или шумного генерального прокурора. Мэтью вышел из мансарды, закрыл за собой дверь и начал спуск к жестокой обыденности земли.

Глава 19

Однако перед тем как осуществить свое намерение пообедать в «Галопе» и спокойно — по возможности — провести вторую половину дня, хотя говорили, что кто-то из жителей уже организует протесты против Указа о чистых улицах, нужно было выполнить еще одно задание.

Все время он думал, что рассказать Джону Файву о ночных путешествиях преподобного, и все же, приближаясь шаг за шагом к кузнице мастера Росса, не мог пока ничего решить. Ждать, пока Джон сам придет, не годится. Поскольку Мэтью попросили сделать эту работу с полным доверием, он считал себя обязанным доложить о том, что выяснил, не слишком затягивая, но все же… выяснил он что-нибудь или нет? Да, он видел Уэйда перед домом мадам Блоссом, но что это означало? Мэтью знал, что между тем, что он видел, и тем, что за этим кроется, лежит пропасть, и вот в ней-то как раз и находится разгадка.

Он вошел в сумеречный жар кузницы, обнаружил Джона Файва за его обычным занятием и позвал наружу поговорить. Повторился ритуал просьбы перерыва на пять минут у мастера Росса, и вскоре Мэтью с Джоном стояли почти на том же месте, где во вторник утром.

— Ну? — начал Джон, когда Мэтью не сразу заговорил. — Ты за ним проследил?

— Да.

— Напряженный выдался вечер. А для Осли — страшный.

— Да.

Они минуту помолчали. По тротуару шагали пешеходы, проехал мимо фургон, груженный мешками с зерном, двое детишек пробежали, гоня перед собой палкой обручи.

— Ты мне расскажешь или нет? — спросил Джон.

Мэтью принял решение:

452
{"b":"901588","o":1}