Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— О, бо-о-о-же! — сказал Джек, когда дыхание бриза принесло с собой запах гниения. — Кто-то перевернул здесь все вверх дно! — Он снял крышечку с объектива своего «Канона» и вылез из машины.

— Джек! — позвала вслед Гейл. Она сама себе казалась холодной и липкой, как старая тряпка. В тени дерева, не более чем в десяти футах вправо от нее что-то лежало, и она не могла смотреть в ту сторону. Ей казалось, что в голове звенит громкое жужжание мух. — Какого черта! Куда ты?

Джек уже щелкал затвором камеры.

— Трейс будет не против получить несколько снимков, — сказал он, в голосе его чувствовалось сильное возбуждение, но лицо стало белым, и палец на спуске камеры дрожал. — Как по-твоему, сколько тут разрыто могил? Двадцать? Тридцать?

Она не ответила. Затвор аппарата продолжал щелкать и щелкать. С тех пор, как он два года назад подписал контракт с газетой, Джеку приходилось делать снимки автокатастроф, трупов самоубийц, убитых-жертв, а один раз даже целого святого семейства чиканос, которые полностью сгорели, обуглившись до черноты во время взрыва газа в доме с неисправной газовой системой.

Трейс печатал его снимки, потому что они соответствовали девизу газеты: «Мы печатаем все, что видим!» Джек ко всему этому привык, потому что был профессионалом, и ему необходимы были деньги для работы над своими фильмами. Лос-Анджелесский «Тэтлер» был одной из последних газетенок типа «море крови», и иногда Джеку приходилось снимать и в самом деле труднопереносимые вещи. Он крепко сжимал зубы и полагался на мускульный рефлекс пальца, нажимающего на спуск затвора.

«Если это часть существования людей, — говорил Трейс, — то в нашей газете для этого найдётся место».

«Но здесь совсем другое, — подумал Джек, делая снимок скелетообразных останков леди в зелёном платье. — Что здесь произошло? Старое зло в чистом виде или нет? Это самое черное зло, какое только может существовать. — По спине его побежала дрожь. — Добро пожаловать в «Сумеречную Зону» (Популярный в США фантастический телесериал).»

Когда к нему подошла Гейл и тронула за руку, он так резко отскочил в сторону, что вместо кладбища сфотографировал облака.

— Что здесь произошло? — спросила она. — Кто… что все это сделало?

— Вандалы. Может, «Ангелы смерти» или какой-нибудь дьявольский культ. Кто бы они ни были, но поработали они здесь уверенно, усердно. Мне приходилось раньше иметь дело с вандализмом на кладбище — ну, знаешь, перевернутые надгробия и так далее, — но никогда ничего подобного! Боже, ты только посмотри!

Джек по широкой дуге обошел пару раскрошившихся скелетов и достиг массивного склепа, построенного из резного камня. Вся верхушка его была сорвана. Он заглянул вовнутрь и ничего там не обнаружил, кроме слоя пыли и каких-то истлевших тряпок на самом дне. Пахло сыростью и затхлым, как в высохшем колодце. «Чья же это усыпальница? — подумал он. — Тирон Паур? Сесил В. Де-Милл?» Кто бы здесь ни лежал, теперь он превратился в пригоршню праха, серой пыли на дне. Он сделал шаг назад, чтобы сфотографировать склеп, едва не споткнувшись при этом об ухмыляющийся скелет в темном костюме.

В нескольких ярдах от Джека стояла Гейл, глядя на разрытую могилу. Сделанная красивыми буквами надпись на надгробии гласила: «Мэри Конклин». В грязи на дне могилы были разбросаны желтоватые кости, соединяемые теперь лишь паутиной полуистлевшей тончайшей ткани.

— Джек, — сказала Гейл тихо, — кажется, это не просто вандализм.

— А? Что ты говоришь?

Она взглянула на него, едва замечая поющих над головой птиц, которым не было дела до забот смертных.

— Гробы, — сказала она. — Где они?

Джек замер, опустив камеру. Он смотрел на тяжелую бетонную плиту, которая раньше прикрывала склеп. «Сколько же она может весить? — подумал он. — И в склепе тоже не было гроба».

— Гробы? — переспросил он. Струйка пота, словно ледяная вода, побежала по его ребрам.

— Гробов нет вообще. Кажется, все содержимое было выброшено наружу, а сами гробы украдены.

— Но это… на это способен только ненормальный, — тихо ответил он.

— Тогда проверь все могилы, черт побери! — Гейл едва не кричала. Тошнота судорогой сводила желудок. — Найди в них хоть один гроб! Пойди, посмотри!

В этом не было необходимости. Джек оглянулся. Солнечный зелёный пейзаж теперь напоминал поле древней битвы. Где все павшие солдаты были оставлены гнить там, где они упали. Стали жертвами стервятников и псов. Исчезли гробы? Он опустил «Канон», и камера свободно повисла на ремне, показавшись Джеку необычайно тяжелой, словно ее отягощало запечатленное на пленке свидетельство преступления какого-то ужасного и жуткого зла, — Исчезли гробы?

— Кажется… нам лучше вызвать полицию, — услышал он собственный голос. Джек попятился от оскверненной могилы, наступил на оторвавшийся череп, и тот треснул под его каблуком, словно издав вопль муки.

Глава 8

— Не возражаете? — спросил Палатазин у молодой женщины с блестящими веками, которая сидела напротив него по другую сторону его служебного стола. Он держал в руке пенковую трубку, которая когда-то была совершенно белой, а теперь стала черной, как уголь.

— Что? Ах, нет, все нормально.

Акцент выдавал в ней уроженку средне-западных штатов.

Он кивнул, чиркнув спичкой и поднес пламя к трубке. Эту трубку ему подарила Джоанна в первую годовщину свадьбы, почти десять лет назад. Она была вырезана в виде мадьярского князя, конника-воина, из тех, что ворвались в Венгрию в десятом веке, сея смерть и разрушение. Большая часть носа и один глаз успели уже сколоться. Теперь вырезанное на трубке лицо больше напоминало борца-нигерийца. Палатазин убедился, что дым не попадает девушке в лицо.

— Ну что же, мисс Халсетт, — сказал он, бросив быстрый взгляд на лист блокнота перед собой. Чтобы выделить для блокнота место, ему пришлось сдвинуть в сторону целую гору газетных вырезок и желтых папок-бумагодержателей. — Значит, это ваша подруга вышла на работу на Голливудский бульвар во вторник вечером. К повороту подъехала машина. И что было потом?

— В машине сидел какой-то тип, странного вида. — Девушка нервно улыбнулась, сжав маленькую пурпурного цвета сумочку, которую пристроила у себя на коленях. Ногти у нее были обкусаны почти до самых корней. В другом конце кабинета сидел детектив Салливан Рис, мужчина модного сложения и черный, как трубка Палатазина. Он сидел, скрестив на груди руки, и наблюдал за девушкой, время от времени взглядывая на Энди.

— Сколько этому человеку могло быть лет, как по-вашему, мисс Халсетт?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Меньше, чем вам. Трудно сказать, потому что сами знаете, ночью на бульваре свет такой яркий и цветной, ничего нельзя сказать о человеке, если он не стоит у тебя прямо перед носом.

Палатазин кивнул:

— Черный, белый, чикано?

— Белый. На нем, на лице то есть, у него были такие очки с толстыми стёклами, и от этого глаза у него казались очень большими и таким смешными. Парень этот… так Шейла сказала… плотный. Не очень здоровый, но мускулистый, хотя и не высокий. Волосы черные или темно-каштановые. Очень коротко подстриженные. И побриться ему тоже, кажется, не мешало бы.

— Как он был одет? — спросил Рис. Голос его звучал мощно и серьёзно. Когда он учился в школе Дюка Эллингтона, то пел басовую партию в хоре, и пол в аудитории вибрировал.

— Э… голубая штормовка. Светлые брюки.

— На штормовке были какие-то надписи? Фирменная этикетка?

— Нет, кажется, не было.

Девушка снова посмотрела на Палатазина, внутренне содрогаясь. Близкое соседство с двумя полицейскими ее нервировало. Патт и Линн сказали, что она дура, если согласилась идти в Паркер-центр давать сведения копам. Что она от них видела хорошего, кроме двух задержаний по обвинению в проституции? Но она подумала, что если попадется опять, то этот коп с печальным выражением на лице может вспомнить ее, и дело обойдется легко. Приглушенные звуки телефонных звонков, голоса, шаги за стенами кабинета начали уже действовать ей на нервы, потому что она была вынуждена явиться в копам в «чистом» виде — ни кокаина, ни «травы», ни таблеток сегодня утром. Теперь она едва сдерживалась.

1717
{"b":"901588","o":1}