— Нет, с собой нет. — Хозяева подарили Майклу бумажник, но денег в нем не было. Он взглянул на длинные белые пальцы Франкевитца, снял перчатки из черной мягкой кожи и протянул их художнику. — Вот, возьмите это. Они чего-нибудь да стоят.

Франкевитц не раздумывая взял перчатки.

— Спасибо. Я вижу, что вы порядочный человек. — Он выпустил изо рта струйку сизого дыма. — Уж очень мало осталось на свете таких, как мы с вами.

— Вот от этого лучше сейчас же избавиться, — указал Майкл на только что нарисованную карикатуру.

Он направился к двери и остановился у порога, чтобы поставить точку в этом разговоре.

— Вы не обязаны были рассказывать мне обо всем этом, и я вам очень благодарен. Но теперь я хочу сказать кое-что лично вам: я не уверен в вашей безопасности.

Франкевитц взмахнул рукой с зажатым в ней мундштуком, и сигаретный дым повис в воздухе.

— А что, разве есть сейчас в Берлине хоть кто-нибудь, за чью безопасность можно поручиться?

На этот вопрос у Майкла не было ответа. Душная комната с этими узкими, покрытыми копотью окнами давила на него.

— А вы еще придете ко мне? — Франкевитц докурил сигарету и раздавил окурок в пепельнице из зеленого оникса.

— Нет.

— Полагаю, это к лучшему. Надеюсь, ваши поиски увенчаются успехом и вы найдете то, что ищете.

— Благодарю вас. Я тоже на это надеюсь. — Майкл справился с замком и, выйдя в коридор, закрыл за собой дверь.

Он тут же услышал, как Тео фон Франкевитц у него за спиной принялся запирать свою дверь на все замки. От этого звука сжималось сердце, это было очень похоже на шорох испуганного зверька, копошащегося в запертой клетке. Было слышно, как Франкевитц снова закашлялся, и в легких у него что-то хрипело и клокотало. Майкл прошел по коридору, спустился по лестнице и вышел на мокрую от дождя улицу.

Вильгельм плавно остановил «мерседес» у обочины, и Майкл сел в автомобиль. Шофер направил машину на запад. Дождь не стихал.

— Ты узнал все, что хотел? — спросил Мышонок, видя, что сам Майкл не собирается начинать разговор.

— Это только начало, — ответил Майкл.

Железный кулак, давящий Гитлера, следы от пуль на зеленом металле, доктор Хильдебранд, разработки нового оружия, склад на летном поле, где в воздухе пахнет морем. Да, это начало: вход в лабиринт. И высадка союзников в Европе, которую планировалось начать, когда пройдет время неукротимых весенних приливов. «Скорее всего, первая неделя июня», — думал Майкл. На другую чашу весов поставлены сотни и тысячи жизней. «Живи свободным!» — вспомнил он и грустно улыбнулся. На его плечи легло тяжелое бремя ответственности.

— Куда мы едем? — спросил он у Вильгельма несколько минут спустя.

— Есть тут одно место, которое вам необходимо почтить личным присутствием. Отныне вы являетесь новым членом клуба «Бримстон».

Майкл хотел бы расспросить Вильгельма поподробнее, но внимание шофера было сосредоточено на дороге, а дождь полил еще сильнее. Майкл разглядывал свои руки без перчаток, вопросы в голове возникали один за другим, а в окна машины стучался весенний ливень.

— Это здесь, — сказал Вильгельм.

Майкл и Мышонок одновременно посмотрели вперед, пытаясь разглядеть дорогу через раскачивающиеся на мокром от дождя ветровом стекле дворники.

Прямо перед ними, окутанный пеленой дождя и стелющегося по земле седого тумана, возник замок на острове посреди реки Хафель. Вильгельм почти четверть часа ехал по мощеной дороге, проложенной через Грюневальд, на берегу реки мостовая кончилась, но у дороги было продолжение: деревянный понтонный мост, ведущий через темные воды к массивной гранитной арке. Въезд на мост преграждал желтый шлагбаум, у которого и остановился Вильгельм. В тот же миг молодой человек в ливрее цвета бордо, в темно-синих перчатках и с зонтиком в руках вышел из небольшого кирпичного здания заставы. Приспустив стекло со своей стороны, Вильгельм объявил:

— Барон фон Фанге.

Через окно Майкл видел, как молодой человек набирает номер телефона. Телефонные провода тянулись к замку через реку. Несколько минут спустя молодой человек появился вновь. Подняв шлагбаум, он махнул Вильгельму, чтобы тот проезжал. «Мерседес» въехал на понтонный мост.

— Это и есть «Рейхкронен-отель», — объяснил Вильгельм. — Замок был построен в тысяча семьсот тридцать третьем году, нацисты прибрали его к рукам в тридцать девятом. Здесь останавливается знать, а также почетные гости рейха.

— Бог ты мой! — прошептал Мышонок, глядя на надвигающийся на него огромный замок.

Конечно же, он видел его и раньше, но так близко — никогда. И он даже мечтать не мог о том, что наступит день, когда ему выпадет случай здесь побывать. В «Рейхкронене» останавливались главным образом высшие чины из руководства нацистской партии, иностранные дипломаты, офицеры из высшего военного командования, графы, князья и бароны — настоящие бароны. Замок быстро приближался, и гранитная арка ворот темнела впереди, словно широко разинутый рот. Рядом с этой громадой Мышонок чувствовал себя ничтожно маленьким. В животе у него заурчало от страха.

— Я не… я, наверное, не смогу войти туда, — только и смог сказать он.

Но выбора у него не оставалось. Миновав арку въездных ворот, «мерседес» въехал на большой двор замка. Широкие гранитные ступени вели к высокой двери парадного входа, над которой поблескивала золотом вывеска «Рейхкронен» и свастика. Вильгельм остановил машину, и на крыльце появились четверо светловолосых услужливых молодых людей, одетых в одинаковые темно-бордовые ливреи, которые тут же заспешили вниз по ступенькам.

— Я не смогу… не смогу, — продолжал твердить Мышонок.

Вильгельм холодно посмотрел на него.

— Хороший слуга, — тихо сказал он, — никогда не станет подводить своего хозяина.

И затем специально для Мышонка была открыта дверь, кто-то держал зонтик у него над головой, но сам он не мог сдвинуться с места, пребывая в полной растерянности. Вильгельм невозмутимо вышел из машины и обошел вокруг нее, чтобы открыть багажник. Словно настоящий барон, Майкл оставался в машине, дожидаясь, когда ему откроют дверь. Он вышел из машины и встал под зонтик. Нервы его были напряжены до предела. Времени на раздумья не оставалось, но было очевидно, что, если он надеется благополучно пережить весь этот маскарад и выбраться отсюда живым, для этого ему придется очень постараться и целиком войти в отведенную ему роль. Он подавил в себе нараставшее ощущение тревоги и так быстро и уверенно стал подниматься по ступеням широкого крыльца, что молодой человек с зонтиком едва поспевал за ним. Мышонок шел следом, с каждым пройденным шагом чувствуя себя все меньше и ничтожнее. Вильгельм и двое других молодых людей несли чемоданы. Майкл вошел в отель «Рейхкронен», это святилище нацистов. Холл отеля представлял собой огромный зал, освещенный множеством низких светильников, спокойный свет которых ложился на дорогую мебель с кожаной обивкой темно-коричневого цвета и персидские ковры с богатым золотистым орнаментом. С потолка спускалась массивная люстра, в ней были зажжены десятки свечей. В белом мраморном камине, таком огромном, что в нем при желании можно было бы устроить гараж для «тигра», гудело танцующее по поленьям пламя. Над камином, строго по центру, в обрамлении двух позолоченных орлов, висел большой портрет Адольфа Гитлера в раме. В холле звучала музыка: струнный квартет исполнял что-то из Бетховена. В мягких кожаных креслах и на диванах сидели немецкие офицеры, у большинства из них в руках были бокалы; одни тихо беседовали о чем-то, другие слушали музыку. Находящиеся в холле люди, среди которых были и женщины, стояли, собравшись в небольшие группки, и вели светский разговор. Майкл огляделся, стараясь одним взглядом окинуть всю картину происходящего здесь, в огромном зале. Мышонок испуганно сопел у него за спиной.

И тут раздался мелодичный женский голос:

— Фридрих!

Голос показался ему знакомым. Тот же женский голос повторил: