Под конвоем Филина и Богена он направился к воротам, где его уже ждал экипаж. Едва завидев его, Мэтью оторопел.

Какой там, к черту, воздушный корабль! — подумал он.

Экипаж был настоящим «Левиафаном», гигантским сухопутным кораблем в два раза больше обычной кареты — видимо, под стать габаритам самого Самсона Лэша. Формой этот монстр тоже напоминал корабль с острым носом и плоской кормой. Основная часть его корпуса была выкрашена в кремовый с дверцами темно-синего и алого цветов, по две с каждой стороны, а багажный отсек представлял собой не обычный брезент, а еще одну пару дверей. Четыре лошади, которым предстояло тащить эту махину, тоже были крупнее и косматее обычных. Мэтью не знал их породы, но решил, что викинги привезли их предков с заледенелого севера. Двое мужчин в плотных пальто и шляпах сидели на обитых кожей облучках, чтобы сменять друг друга в случае необходимости. При свете фонарей, свисавших с декоративных креплений по обе стороны от возниц, Мэтью разглядел сквозь падающий снег, что сменщик мог легко выхватить мушкет, лежащий в кожаном футляре, закрепленном рядом с его правой ногой.

Вот, черт, — снова выругался про себя Мэтью. Пока что весь его жалкий план прокладывал ему путь прямиком во владения Повелителя Черного Кардинала.

— Залезай, — скомандовал Филин, потянув за рычаг, который опустил несколько складных деревянных ступенек под дверью со стороны возницы. Мэтью увидел, что привратник открывает ворота. Теперь, что бы ни случилось, назад пути не было. Он поднялся по ступенькам, и, как только повернул медную ручку, Боген грубо втолкнул его в салон экипажа.

— Счастливого пути! — услышал Мэтью крик Филина. Раздался щелчок хлыста и подгоняющий лошадей вскрик возницы. Экипаж вздрогнул и медленно выехал через ворота на Эндсли-Парк-Роуд.

— Располагайся, — буркнул Боген, усаживаясь напротив Мэтью. Он отодвинул свой плащ ровно настолько, чтобы Мэтью на глаза попалась рукоять пистолета за его поясом. Видимо, желая подчеркнуть угрозу, Боген полез в карман плаща и достал пороховницу на кожаном ремешке, который как бы невзначай перекинул через свое массивное плечо.

Мэтью быстро огляделся по сторонам. Темно-синий салон был рассчитан на шестерых пассажиров, сидящих лицом друг к другу на скамейках, обтянутых красной кожей. Сиденья разделяло необычайно обширное пространство для ног. Белые льняные занавески закрывали маленькие круглые окна-иллюминаторы по обеим сторонам салона. Пара ламп, вмонтированных в стены, давала столько света, что его бы хватило на небольшую часовню, но неприятный рыбный запах китового жира все равно витал вокруг, и даже Лэш со всеми своими деньгами был против этого бессилен.

Опустив взгляд, Мэтью увидел на полу у своих ног плетеную корзину — обещанный завтрак, на который он возлагал надежды.

Экипаж по-прежнему ехал не очень быстро из-за того, что лошади с трудом пробирались по пятидюймовому слою снега. В голове Мэтью билась мысль, что время действовать быстро истекает. И все же, если он отважится что-то предпринять, то должен был дождаться, пока экипаж отъедет на некоторое расстояние от дома Лэша и охранника у ворот.

Он понял, что у него есть только один шанс воплотить в жизнь свой «чудесный» план, сочиненный, когда он обнаружил угольную пыль на одежде мертвых констеблей.

Ему было необходимо вернуться в дом.

Но сначала… нужно было позаботиться об этом чудовище — телохранителе.

Мэтью взял корзину и открыл ее. Боген своими «поросячьими» глазками неотрывно следил за каждым его движением. В корзине обнаружилось несколько кусочков ветчины и сосиски, завернутые в вощеную бумагу, пакет с бисквитами, несколько ломтиков яблока и деревянная фляга, в которой, как предположил Мэтью, была вода.

— Бисквит? — спросил он Богена, протягивая ему пакет.

Боген взял один и тут же почти целиком засунул его в рот, интенсивно задвигав челюстями.

Мэтью откупорил флягу и сделал глоток.

Да, это была вода.

Он выпил еще немного, чувствуя, как учащается пульс.

Лошади шли ровно, хотя и не быстро, и в понукании явно не нуждались. Как далеко они уже от дома? Трудно было сказать, но…

— Дай воды, — скомандовал Боген, протянув руку. Крошки от бисквита посыпались у него изо рта.

Мэтью протянул ему флягу.

Сейчас или никогда.

Когда Боген поднес флягу к губам и слегка откинул голову назад, Мэтью глубоко вздохнул. Он ухватился руками за край сиденья, чтобы обрести опору, и обеими ногами пихнул флягу прямо промеж зубов телохранителя.

Может, дело было в прочности сапог из слоновьей кожи.

Может, дело было в почти зверином отчаянии. А может, в простом страхе.

Как бы то ни было, сила двойного удара Мэтью по фляге, когда Боген поднес ее ко рту, сломала телохранителю зубы и вогнала флягу глубоко ему в рот. Пока фляга падала, голова Богена запрокинулась назад и с треском врезалась в стену кареты. Мэтью пронзила мысль, что возницы наверняка это слышали… но затем все его внимание снова переключилось на Богена, который с ошалевшим взглядом вдруг выпрямился и потянулся за пистолетом.

Мэтью схватился за ствол, стараясь помешать выстрелу. Он был готов до последнего бороться за жизнь. Боген издал жуткий хрипящий звук, но с его губ не сорвалось ни слова, лишь хлынула красная пена.

Твердый кулак ударил Мэтью в левое плечо и едва не сломал ему ключицу, но тяжелая шуба из шкуры белого медведя приняла на себя большую часть его разрушительной силы. Второй удар, поразивший Мэтью в челюсть, заставил разноцветные звездочки заплясать у него перед глазами. Однако Мэтью упорно держался за пистолет Богена, словно цепкая кобра, по-змеиному раскачиваясь из стороны в сторону и готовясь совершить бросок. Пистолет тоже раскачивался, и Боген безуспешно нашаривал пальцем спусковой крючок, чтобы из телохранителя превратиться в убийцу.

Это был ближний бой, учитывая сковывающее их пространство салона кареты. Боген нанес удар в челюсть Мэтью снизу и отбросил его голову с такой силой, что весь череп молодого решателя проблем пронзили копья боли. Однако Мэтью сумел развернуться и ударить Богена локтем в лицо. Пистолет упал на пол. Мэтью рванул к нему, но Боген взял его шею в удушающий захват. Все время схватки он и сам продолжал лихорадочно хватать ртом воздух, будто некая призрачная сила душила его.

Мэтью попытался ударить Богена локтем в ребра, но это не помогло. Он ударил снова, но угодил в пустоту. Яростным движением ноги он оттолкнулся от сидения напротив, опрокинув и себя, и телохранителя на спину.

— Что у вас там происходит? — услышал Мэтью крик одного из возниц, приглушенный ветром. Боген протянул руку, чтобы открыть раздвижное смотровое окно между возницами и салоном, но его рука остановилась, когда Мэтью свирепо ударил его по лицу — сначала один раз, затем еще два для верности.

Весь в крови, Боген с неукротимой злостью обрушился на Мэтью и повалил его на пол. Его руки обхватили горло жертвы и начали сжиматься, словно тиски. Мэтью лупил Богена по бокам, но это было все равно, что колотить по твердому камню.

Вдруг смотровое окно отъехало в сторону. До Мэтью снова донесся голос возницы:

— Твою мать, они там дерутся! — закричал один из мужчин. — Останавливай!

Боген продолжал душить Мэтью, который уже чувствовал яростную пульсацию крови у себя в висках. Жизненные силы покидали его. Мэтью поднял руку и попытался толкнуть Богена в грудь, но снова будто врезался в каменную стену.

Затем хрипение Богена превратилось в булькающий звук, его руки внезапно отпустили горло Мэтью, чтобы схватить свое собственное. Его маленькие «поросячьи» глаза налились кровью, на губах выступила красная пена. Он начал биться в безумном припадке: молотил воздух и царапал свое горло. Даже сквозь туман собственной боли Мэтью понял, что Боген задыхается из-за выбитых зубов — скорее всего, они повредили ему трахею.

Экипаж остановился. Через несколько секунд один или даже оба возницы предстанут перед ним, и один из них наверняка будет держать в руках мушкет.