Терпению Майкла настал предел. Он встал и, повернувшись спиной к сцене, быстро пошел к выходу из зала.

— А куда направился барон? — поинтересовался Блок. — До конца представления еще далеко!

— Он неважно себя чувствует, — ответила Чесна. — Переел за столом.

— Вот незадача… Животик заболел, да? — Сверкнув серебром улыбки, он взял Чесну за руку, не давая ей подняться и пойти следом. — Но ведь я тоже могу составить вам компанию, разве нет?

Чесна хотела вырваться, но Блок еще крепче сжал ее руку. Ей еще никогда не приходилось уходить из клуба раньше времени; она всегда была не прочь поддержать компанию, и если она покинет этот зал до конца вечера, даже последовав за бароном, это неизбежно навлечет на нее подозрения. Поборов беспокойство, она улыбнулась Блоку своей чарующей улыбкой кинозвезды.

— Ну тогда я бы с удовольствием выпила сейчас пива, — сказала Чесна, и Блок тут же подозвал жестом одну из обнаженных официанток. Со сцены раздавались громкие стоны, и зрители бурно реагировали на них криками одобрения.

Отперев ключом дверь в номер, Майкл прошел на балкон и постоял там, вдыхая полной грудью свежий воздух. В животе у него громко урчало. Через минуту туман в голове рассеялся; это было словно наваждение. Майкл взглянул на узкий карниз, идущий от балкона вдоль стены замка. Ширина, в лучшем случае, сантиметров двадцать. Растрескавшийся серый камень стен украшали выщербленные ветрами и непогодой скульптуры орлов и горгульи. Но если он оступится или не удержится…

Все равно. Он решился, и это надо сделать сейчас.

Майкл перелез через балюстраду и, найдя пальцами рук опору в пустых глазницах каменной горгульи, попробовал осторожно поставить ногу на карниз. Потом рядом встала и вторая нога. Майкл оставался в таком положении несколько секунд, ища устойчивое равновесие, и, лишь найдя, осторожно двинулся по карнизу. От земли Гитлера его отделяла высота в сорок пять метров.

Карниз был скользким от дождя. Заметно похолодало, и налетавший пронизывающий ветер трепал волосы Майкла, рвал на нем смокинг. Майкл медленно, сантиметр за сантиметром продвигался вперед. Он осторожно, не отрывая ног, ступал по карнизу, прижимаясь грудью к каменной стене замка. До балкона соседнего номера оставалось метров десять, и от него до юго-восточного угла нужно было преодолеть еще два с половиной метра. Отрешившись от всех мыслей, думая лишь о следующем шаге, Майкл осторожно пробирался к соседнему балкону. Когда он ухватился за каменного орла, изваяние рассыпалось, и его обломки полетели в темноту. Майкл прижался к стене, успев большим и указательным пальцами ухватиться за трещину в камне шириной в сантиметр, и оставался в таком положении, пока ему не удалось восстановить равновесие. Немного погодя он отправился дальше, шаря пальцами по стене, пытаясь нащупать трещины в старинной каменной кладке, испытывая на прочность карниз впереди, прежде чем сделать очередной шаг. Со стороны он, наверное, был похож на муху, ползущую по краю большого квадратного пирога. Шаг за шагом. Снова послышался треск. «Осторожно, осторожно», — твердил он себе. Карниз оказался достаточно прочным, Майкл благополучно добрался до следующего балкона и перелез через каменную балюстраду. Над балконной дверью были опущены шторы, но по другую сторону балкона находилось большое, ярко освещенное окно. Карниз проходил как раз под ним. Ему придется пробраться мимо этого окна, чтобы достичь угла замка, где каменные лица горгулий и выложенный из камней геометрический орнамент восходили к карнизу верхнего этажа. Пройдя по балкону, Майкл глубоко вздохнул и перелез через каменное ограждение, снова ступив на узкий каменный карниз. Ему было жарко, он чувствовал, как взмокла рубашка на спине и под мышками. Но он все шел вперед мимо окна, полагаясь на узкую каменную дорожку под ногами, стараясь не касаться руками стекла; за окном оказалась просторная спальня, на кровати была разбросана одежда, но в комнате никого не было. Миновав окно, Майкл с некоторым неудовольствием отметил, что все же оставил на оконном стекле свои отпечатки. Но зато угол был совсем близко.

Он стоял, прижавшись к холодной каменной стене близ юго-восточного угла «Рейхкронена». Порывистый ветер дул в лицо, и столбы света от мощных прожекторов скользили по облакам, прочесывая небо над Берлином. Теперь ему придется покинуть оказавшийся довольно надежным карниз, чтобы, взбираясь по камням изваяний как по лестнице, подняться этажом выше. По небу прокатились громовые раскаты, и Майкл взглянул вверх, пытаясь повнимательнее рассмотреть каменные украшения и лица горгулий, размышляя, за что он сможет ухватиться руками и куда в следующий момент поставит ногу. Ветер мешал удерживать равновесие, тут ничего нельзя было поделать. «Давай, ну давай же», — подгонял себя Майкл; он поглядывал в сторону заветного угла, ощущая при этом небывалую решимость и воодушевление. Изловчившись, он намертво сомкнул пальцы обеих рук, уцепившись за вытесанный из камня треугольник у себя над головой, и подтянулся. Мыску одного ботинка нашлась опора в пустой глазнице каменной морды, украшавшей горгулью, другая нога встала на крыло орла. Майкл карабкался вверх по стене, а за спиной у него завывал пронизывающий ветер.

Примерно в четырех метрах над карнизом шестого этажа, когда он в поисках опоры сунул пальцы в пустые глазницы высеченного в камне лика, из чернеющего в темноте разинутого рта каменного демона выпорхнул, роняя перья, вспугнутый голубь. Майкл замер на месте, сердце гулко стучало в груди, а в воздухе кружились голубиные перья. Пальцы были содраны в кровь, но теперь от карниза седьмого этажа его отделяли какие-то два с половиной метра. Он продолжал упрямо карабкаться вверх по украшенной изваяниями и лепниной стене и наконец поставил на узкий карниз одно колено, а затем осторожно поднялся на ноги. Раздался негромкий треск, с карниза посыпались камешки, но опора под ногами была более или менее надежной. До следующего балкона, дверь которого вела в апартаменты Гарри Сэндлера, он добрался относительно легко. Быстро пройдя по широкой террасе, он перелез через каменное заграждение на противоположной стороне, убедившись в том, что карниз между балконами Сэндлера и Блока почти полностью обвалился. На месте прежнего выступа уцелели лишь каменные обломки, торчащие из стены, с зияющими между ними провалами. Самый большой из них, там, где карниз обвалился полностью, был шириной метра полтора, но Майклу это расстояние теперь показалось больше раза в два. Ему придется лезть по стене, цепляясь за малейшие выступы и неровности в кладке, чтобы преодолеть и это препятствие.

Майкл двинулся дальше по полуразрушенному карнизу, осторожно ступая, старательно удерживая равновесие, нащупывая пальцами трещины среди камней. Когда при очередном шаге он начал было переносить вес своего тела на ближайший уцелевший участок карниза, камень не выдержал тяжести и обвалился. Прижавшись грудью к стене, с трудом найдя опору для носков ботинок, он еще крепче вцепился пальцами в трещины каменных глыб. Плечи его затекли, руки онемели от непомерных усилий. «Давай! — приказывал он сам себе. — Да не останавливайся же ты, черт возьми!» Он прислушивался к своему внутреннему голосу, и его жаркий шепот растопил лед страха сковывавший ноги в коленях. Он шел вперед медленно, осторожно, шаг за шагом и наконец очутился на краю бездны — там, где карниз заканчивался.

— Он обратился ко мне за советом, и я ему еще тогда откровенно высказал, что я думаю по этому поводу, — донесся до слуха Майкла откуда-то снизу тихий голос. На балконе шестого этажа разговаривали. — Я сказал, что у тех частей нет боевого опыта, они еще зеленые, словно ранние яблоки, и было бы просто безумием посылать их в такое пекло.

— Но он, разумеется, сделал все по-своему, — сказал другой голос.

— А то как же! Он лишь посмеялся надо мной! Форменным образом! И сказал еще, что он-то уж знает свои войска получше меня и что в данный момент мое мнение по этому вопросу вовсе его не интересует. И что же из этого вышло? Восемь тысяч солдат оказались в окружении русских, и еще четыре тысячи попали в плен. При одной только мысли об этом хочется блевать!