— Мистера Мак-Кеггерса? — спросил Мэтью.

— Нет, Зеда. Он может быть нам полезен.

— Полезен? Каким образом?

— Об этом я тебе расскажу после встречи с ним, — ответил Грейтхауз, и Мэтью понял, что в данный момент слово на эту тему произнесено последнее.

— Должен вам сказать, — продолжал Мэтью через некоторое время, когда ленч уже почти кончился, — что мне вдова Деверика обещала выплатить десять шиллингов, если я раскрою личность Маскера до того, как он совершит новое убийство. Я вчера столкнулся с ней случайно, и в результате мне было сделано такое предложение.

— Рад за тебя, — произнес Грейтхауз без всякого интереса. — Конечно, жаль будет, если Маскер убьет тебя до того, как ты принесешь агентству какую-нибудь пользу.

— Я просто хотел, чтобы вы и миссис Герральд знали об этом. На самом деле я мог бы употребить эти деньги ради благой цели.

— А кто не мог бы? Вообще-то единственно возможную проблему я вижу в том случае, когда какой-нибудь чиновник обратится к агентству, чтобы мы сделали ту же работу. Ведь тогда у нас начнется некоторый конфликт интересов, не так ли?

— Серьезно сомневаюсь, чтобы кто-либо из представителей городской власти попросил помощи. Главный констебль Лиллехорн такого не потерпит.

Грейтхауз пожал плечами и налил себе остатки воды.

— Веди свое маленькое частное расследование, раз так. Не уверен, что ты уже годишься для этой задачи, но опыта в любом случае наберешься.

Выбор выражения возмутил Мэтью до мозга костей. «Не уверен, что ты уже годишься для этой задачи». Этот человек невыносим. «Веди свое маленькое частное расследование!» Мэтью гордился своим следовательским умением, способностью выгрызать ответы на трудные вопросы, а этот грубиян сидит здесь и чуть ли не издевается! Рана на ухе продолжала саднить, усталость давила пудовым мешком, единственная чистая рубашка превратилась в потную тряпку, а этот вот чуть ли не скалится прямо в лицо.

Мэтью подавил гнев и ответил небрежно:

— Еще я выяснил у мистера Мак-Кеггерса некую интересную новость.

Грейтхауз запрокинул голову, подставив лицо кружевной тени дуба и солнцу. Закрыл глаза, и показалось, будто он хочет соснуть немножко.

— Убийство Эбена Осли не было третьим за последнее время. Оно было четвертым. За несколько дней до убийства доктора Годвина в Гудзоне нашли тело. На самом деле его принесло водой к ферме в трех-четырех милях отсюда к северу.

Грейтхауз не ответил. Похоже было, что он вот-вот захрапит. Но Мэтью продолжал рассказывать:

— Это неопознанный молодой человек, который, по всей видимости, был убит бандитами. Мистер Мак-Кеггерс насчитал восемь колотых ран, все от клинков разной формы и размеров. И еще у этого человека не было глаз.

При этих словах Грейтхауз открыл собственные глаза и прищурил их на солнце.

— Тело было в плохом состоянии, поскольку пробыло в воде не меньше пяти суток, и потому Лиллехорн велел Зеду похоронить его на том месте, где его нашли. Еще один интересный — и тревожный — факт, что руки были связаны за спиной. — Мэтью подождал ответа, но не дождался. — И кроме официальных лиц, об этом всем знаю только я. Так что, как видите, кое-чего я все-таки стою как сле…

Грейтхауз внезапно встал с места. Уставился на реку.

— Чья ферма?

— Сэр?

— Ферма, куда тело прибило водой. Чья она?

— Джона Ормонда. Это примерно…

— Я знаю эту ферму, — перебил Грейтхауз. — Мы у него покупаем кое-какие припасы. Сколько времени в воде, ты говорил? — Грейтхауз обратил взгляд на Мэтью, и ничего дремотного в этом взгляде не было. — Пять суток?

— Пять суток — это по предположению мистера Мак-Кеггерса. — Проявленный интерес Мэтью несколько нервировал. Он привел этот случай лишь как пример своего умения добывать информацию и беречь ее, а случай возьми и заживи своей жизнью.

— За сколько дней до убийства доктора его нашли?

— За четыре.

— И было это больше двух недель назад? — Грейтхауз скривился, будто лимон раскусил. — Да, это будет зрелище не для слабонервных.

— Сэр?

— Вставай, — скомандовал Грейтхауз. — Вечернее занятие придется пропустить — у нас появилось дело.

Мэтью встал, но медленно. Его сильно трясло, а Грейтхауз уже шагал к каретному сараю.

— Какое дело? — спросил Мэтью.

— Поедем тело выкапывать, — бросил Грейтхауз через плечо, и у Мэтью живот скрутило тошнотной судорогой. — Давай-давай, идем за лопатами.

Пока Хадсон Грейтхауз не вошел в сарай и не стал седлать вторую лошадь для Мэтью — тощего серого жеребца, куда более норовистого, чем покладистая Сьюви, молодой клерк еще цеплялся за надежду, что это неожиданное «дело» окажется очередной дурацкой шуткой Грейтхауза. Но чем дальше, тем больше становилась доля правды в этой шутке, и наконец с притороченными к седлу Грейтхауза увязанными лопатами они двинулись эксгумировать труп.

Светило теплое солнышко, в недвижном воздухе слышалось пение птиц и гудение насекомых в столбах света, проникавших между сучьями. Мэтью изо всех сил старался подчинить себе коня. Этот битюг был куда сильнее Сьюви, и своевольнее тоже, а потому все время норовил вывернуть с дороги.

— Как зовут эту бестию? — спросил Мэтью у спины Грейтхауза.

— Упрямец, — последовал ответ. — Отличный конь, ты только дай ему волю, и будет все путем.

— Он все норовит свернуть с дороги!

— Нет, он норовит набрать скорость. Ты его сдерживаешь как старая баба. — Грейтхауз неожиданно пустил своего коня кентером и бросил через плечо: — Давай догоняй! Я хочу добраться до места засветло!

Деваться некуда — пришлось сдавить коленями бока Упрямца, и конь просто прыгнул вперед — абсолютно не готовый к этому Мэтью едва не свалился в переплетение зеленых колючих лиан. Он удержался, подавил желание придержать коня поводом — да и сомневался, что Упрямец вообще послушается, и вскоре ехал с Грейтхаузом голова в голову, а не нос к хвосту.

Дорога шла среди толстых стволов, которые, подумал Мэтью, сотня лесорубов за сотню дней не вырубит. Высоко в ветвях мелькали иволги, метнулась через дорогу перед лошадьми лисица. Проскакав какое-то время кентером, Грейтхауз снова пустил лошадь легкой рысью, Мэтью последовал его примеру. Вскоре слева появилась каменная стена, и Мэтью, зная, что до фермы Ормонда где-то меньше мили, спросил:

— А к чему все это? Мы что, в самом деле будем могилу раскапывать?

— Ну не яблоки же сбивать — для чего, по-твоему, мы взяли с собой лопаты?

— Но зачем? Что такого срочного нужно нам от того трупа? — Не получив ответа, Мэтью попробовал зайти с другого галса: — Я вам все рассказал, что услышал от мистера Мак-Кеггерса. Там уже видели все, что можно было увидеть. И вообще нехорошо беспокоить сон мертвых.

— Я никому не расскажу, только сам не проболтайся. А вон впереди поворот.

Грейтхауз свернул налево, и Мэтью последовал его примеру. Точнее, у него не было выбора: он уже начал подозревать, что Упрямец выучен следовать за Грейтхаузом, кто бы ни держал повод.

— Послушайте, — продолжал Мэтью, — я к таким вещам не привык. В смысле… в смысле, какой в этом смысл?

Грейтхауз резко осадил свою лошадь, и Упрямец почти сразу тоже остановился.

— Ладно, — сказал он рокочущим голосом, кивнув сам себе. — Я тебе расскажу зачем. Твое описание убийства кое-что мне напомнило. А что — я тебе сказать не могу. Пока не могу. И буду настаивать, чтобы ты ничего из этого не сообщал миссис Герральд. Помоги мне копать, больше ни о чем я тебя не прошу.

В голосе этого человека Мэтью уловил нотку, которую раньше не слышал. Не то чтобы совсем страх, хотя и страх частично присутствовал, но более — омерзение. Перед чем? Труп? Ну, не только это, потому что Грейтхауз наверняка видел немало трупов, да и сам убивал. Нет, тут что-то совсем другое. Что-то зарытое очень глубоко, но подлежащее раскрытию.

Грейтхауз поехал дальше, Упрямец следовал за ним, везя на себе Мэтью. Еще несколько минут — и снова дорожка налево, ведущая уже к ферме Ормонда.