— Только для новенькой, — сказал кто-то.

Дверь позади него захлопнулась.

Внутри в темноте было пятеро или шестеро людей, и кто-то из них взял его за руку. Потом чьи-то руки прижали его к ледяной груди. Он обо что-то споткнулся — кирка? — и тут замораживающие губы поцеловали рот, щеку, горло.

И начался ужас.

В темноте слышались вздохи и всхлипывания.

Мотор грузовика ожил и он въехал на территорию кладбища, пока парень в футболке оставался стоять, как часовой, на тихой улице. В центре кладбища грузовик остановился. Дверцы фургона отворились и наружу вышли пятеро. Девушка, насытившись, чувствовала прилив лени. Они рассыпались под деревьями и принялись за работу, как хорошо смазанные машины. У каждого в руках были кирки и лопаты. Когда раздался удар по дереву первого гроба, двое соседей бросили работы, чтобы помочь третьему… Внутри лежал скелет в черном костюме и желтой рубашке. Гроб быстро опрокинули, чтобы вывалить кости наружу, потом закинули в глубину фургона. Послышался слабый стук — кирка задела новый гроб… На этот раз в небольшом гробике покоились кости ребёнка. Кости были выброшены на землю и затрещали под ногами, пока гроб грузили в фургон.

Через час почти тридцать гробов были сложены в фургоне грузовика. Холмики земли покрыли все кладбище, одежда и лица могильщиков были испачканы грязью. Но они продолжали работать, пока негр с повязкой не выпрямился, взглянув на пустую могилу перед собой и не сказал тихо:

— Хватит!

Они сложили инструменты обратно в машину. Туда же вскарабкались и разрыватели могил. Задним ходом грузовик выбрался наружу сквозь ворота, где был подобран часовой. Набирая скорость, машина помчалась прочь от кладбища, повернув на Арагон-авеню в сторону коммерческого района Лос-Анджелеса.

Гейл Кларк, щурясь от яркого солнечного света, припарковала свой красный «мустанг» на общественной стоянке на бульваре Пико и прошла полквартала к небольшому зданию серого цвета, которое успело побывать клубом каратэ, центром здоровья для людей с избыточным весом, Дзен-буддистским храмом, магазином здоровой пищи. Теперь новая легенда гласила, напечатанная огромными голубыми буквами на зеркальном стекле у входа: «Лос-Анджелесский «Тэтлер «Сплетник». Мы услышали — значит, мы напечатали. Мы увидели — значит, напечатали».

Ниже имелось изображение чего-то вроде девы в длинном платье с факелом в руке.

В комнате стояли шесть столов. На полу валялись кипами старые выпуски «Тэтлера» и других газет и журналов, рядом батарея погнутых ящиков картотек, купленных на распродаже после пожара на одном складе. Книжный шкаф был забит распадающимися словарями и справочниками. Все они или были куплены по дешевке на «Блошином рынке» или украдены из библиотек. На одной стене имелась фреска. оставшаяся от дней, когда здесь помещался магазин здоровой морской пищи — киты с извергаемыми фонтанами и солнце, освещавшее берег с рядами абсолютно здоровых людей. Холли Фортунато в своем обычном обтягивающем черном платье смотрела из-за стола регистрации, стоявшем в десяти футах от закрытой двери с табличкой, на которой значилось: «Гарри Трейси-редактор».

— Привет, Гейл, — улыбнулась Холли. — Ну, как отдохнула?

— Как обычно, — без всякого выражения сказала Гейл.

— А у меня уикенд получился какой-то паршивый, — выдохнула Холли. Веки ее были накрашены зеркальной тушью, груди ее колыхались, как черные дыни. — Паршивый. Я сказала Максу…

— Привет, Макс, — сказала Гейл трудолюбивого и книжного вида молодому человеку за соседним столиком. Он поднял голову от своей пишущей машинки и улыбнулся. Потом, ни слова не говоря, он вернулся к работе, и Гейл опустилась на собственный стул за своим рабочим столом. Он стоял в глубине комнаты, у опасно накренившегося книжного шкафа. Она повесила сумочку на спинку стула и начала разбираться в кипе бумаг и журналов, чтобы высвободить из-под них пишущую машинку, старый, серый «рояль» с нравом своеобразным и, как правило, злобным.

— Я этого парня встретила на вечеринке у Марины дель Рей, — рассказывала Холли. — И вы знаете, кем он оказался? Режиссером! Год назад он сделал фильм, который назывался «Легко и свободно…»

— Порнография, судя по названию, — сказала Гейл.

— Нет-нет! Это про одну пару, которая познакомилась в лагере нудистов!

— Ну, я же сказала, — ответила Гейл. — Порники.

Она перешла на другой конец комнаты и налила себе чашку кофе. Она слышала смутно доносящийся сквозь фанерную перегородку голос Трейси:

— Да, прокат был ограничен, но он сказал, что работает над новым фильмом, и хотел, чтобы я…

Гейл выключила звуковое восприятие, продолжая кивать всякий раз, когда это казалось ей подходящим. Тем временем вошла Анита, худощавая девушка, предпочитавшая панк-моду и писавшая в «Тэтлере» обзоры того, что она называла «миром рок-н-ролла». Она несла охапку журналов «Роллинг стоунз». Холли немедленно принялась щебетать:

— Привет, Нита, как отдохнууула?

— Дерьмово, — сказала Анита Карлин.

Гейл отпила кофе и пробежала взглядом по доске назначений. Под каждым именем, напечатанным на кусках яркого цветного картона, имелась индекс-карта с указанием деталей статей на неделю. Она просмотрела все имена, чтобы иметь представление, чем будет заниматься «Тэтлер» в эту неделю. «Профессор биологии из Калифорнии говорит: «Слишком много яиц в пище — возможная причина стерильности». 1345–48486 доб. 7. «Род Стюари — «Неужели замужним блондинкам веселее?», «Сможет ли Ким Новак взять в этом году Оскара за «Лучший дубляж?», «Ее агент будет говорить», «Группа автомобилистов обвиняет «Шоссейный патруль» в нарушении правил движения» — вызвать мисс Джордан, 592–7008».

«О, боже, — подумала Гейл, когда дошла до своего собственного имени. На ее карточке были нацарапаны четыре слова: «Загляните ко мне. Срочно. Т.»

Она отпила половину чашки и только после этого постучала в дверь редактора.

— Входите! — сказал голос из-за двери. Трейси говорил по телефону — он помахал рукой, приглашая подойти к столу и сесть. Перед ним лежал свежий экземпляр «Тэтлера».

— Ладно, Уоррен, — говорил он. — Ну хорошо, ну зашевелились кое-какие птички с большими деньгами. Ну, всполошил я их этой историей! Ну и что? То-есть если уже и «Тэтлер» не может печатать правду, то кто может?

Он замолчал, нахмурив высокий лоб. Ему недавно исполнилось сорок, он был хиппи, который так никогда и не вырос из своего стиля жизни. Он был почти лыс, исключая небрежные завитки седых волос, торчавшие по сторонам головы, и его очки с толстыми стёклами свирепо съехали на самый кончик носа. Слушая, он открутил флакон с пилюлями витамина «С», вытряхнул пару оранжевых шариков и предложил один Гейл, которая отрицательно покачала головой.

— Отлично, — сказал он. — Уоррен, мне наплевать! Ведь, то, что выстроили эти парни, ухнет в Тихий океан при малейшем следующем подземном толчке! И что они станут делать — подадут в суд на землетрясение? — Он снова прислушался, лицо его вдруг начало краснеть. — Конструкция неустойчива, это подтверждают инженеры. И все-все наши физики — предсказывают большой толчок в ближайшие пять лет. Слушай, Уоррен, мне нужно идти, мне нужно газету делать! — Он с грохотом опустил трубку на аппарат, стол задрожал.

— Погоди минутку, Гейл, — сказал он и начал ритмично дышать. — Нас окружает негативная атмосфера. Это звонил мой молчаливый партнер. Сегодня он был не слишком молчалив. — Трейси подтолкнул новый номер газеты в сторону Гейл. — Уже видела? Первая страница — просто бомба!

Она перевернула газету и раскрыла ее. Там была помещена одна из фотографий Джека — скелет из разрытой могилы на Голливудском Мемориальном кладбище. Снимок занял всю страницу и был окаймлен полосой кричащего красного цвета. Над снимком кричащими красными буквами бросался в глаза заголовок: «КТО же он, МОГИЛЬЩИК?» Под заголовком более мелким шрифтом было написано: «Читайте репортаж, потрясающий репортаж Гейл Кларк на стр. 3».