Настало время затронуть заведомо сложную тему. Мэтью пришлось довольно долго собираться с силами, чтобы заговорить об этом.

— Ты возвращаешься в Нью-Йорк, — начал он.

— Конечно, — ответила Берри. — Как и все мы.

Мэтью вздохнул.

— Нет, — ответил он. — Только ты. Я, Хадсон, Профессор и еще несколько человек едем в Италию.

— Что?

Было около половины восьмого вечера, и они ужинали, расположившись за одним из столов в «Знаке Вопроса?». Мэтью заказал кружку крепкого сидра для себя и бокал вина для Берри, надеясь, что так беседа пойдет легче. Чуть поодаль в том же зале, где ужинали остальные обитатели «Прекрасной Могилы», Хадсон играл в кости с Хью Гинесси, а Ди Петри ел в одиночестве.

— Мне пришлось пообещать Профессору, что я отправлюсь с ним в Италию, и отказаться я не могу.

Берри решительно кивнула.

— Тогда я поеду с тобой.

— О нет! — поспешно ответил Мэтью, сделав глоток сидра и покачав головой. — С тебя хватит.

Она продолжала буравить его глазами. Выражение ее веснушчатого лица сделалось на удивление суровым. Мэтью с трудом подавил улыбку — как счастлив он был видеть ее прежней… но сейчас ему необходимо было сосредоточиться на разговоре и все же убедить Берри послушаться его.

— Послушай, я серьезно, — упорствовал он. — Ты должна вернуться в Нью-Йорк, а мне нужно отправиться в Италию, чтобы выполнить свое обещание Профессору. Когда все закончится, я как можно скорее вернусь домой и попрошу у твоего дедушки твоей руки.

Он надеялся, что этого было достаточно, чтобы пресечь спор.

Он ошибся.

— Мэтью Корбетт, — с нажимом заговорила Берри, — если ты думаешь, что я тебя отпущу, то ты просто сумасшедший! Италия? И что там, в этой Италии?

— Виноградник, — пожал плечами Мэтью.

— Дело в вине? Так выпей моего. — Она настойчиво пододвинула к нему свой бокал. Мэтью тяжело вздохнул и взял ее за руку.

— Меньше всего мне хочется снова расставаться с тобой, — покачал головой он. — Но… обещаю, это не займет много времени. Я…

— Не займет много времени? — возмущенно переспросила Берри. — Один путь до Италии растянется на несколько месяцев, не так ли? Может пройти целый год, прежде чем ты вернешься!

Она была права. Мэтью сокрушенно кивнул, ожидая, что Берри разозлится на него и попросту уйдет, но, к его облегчению, она не отняла руку.

— У меня нет выбора, — с мрачной решимостью и ощутимой силой в голосе произнес Мэтью. — Профессор сказал, что в ближайшие дни мы сядем в экипаж до Лондона. Оттуда один из кораблей доставит тебя домой, а мы сядем на другой и отправимся в Италию. В Венецию, если быть точным.

Мэтью не стал говорить, что у Профессора Фэлла есть дом в Лондоне, но остановиться он предпочел в гостинице — не хотел, чтобы кому-то из агентства «Герральд» стал известен его лондонский адрес. Из столичных гостиниц более всего Фэллу подходил «Герб Мейфэра», но после активных возражений Мэтью его выбор пал на не менее роскошную «Изумрудную гостиницу».

— Берри, послушай… — Мэтью сильнее сжал ее ладонь. — Ты можешь злиться на меня сколько угодно, можешь запустить в меня чем-нибудь тяжелым или как-то еще выразить свое негодование, но пойми, я просто стараюсь тебя защитить.

— Защитить? — Берри прищурилась. — Значит ли это, что ты сам в этой поездке снова будешь рисковать жизнью?

— Я дал клятву, — сказал Мэтью, тут же поморщившись, потому что взгляд его невольно обратился к Ди Петри. Управляющий итальянской оперной дивы не обращал внимания ни на кого и ни на что вокруг, продолжая поглощать жареную рыбу. Мэтью вздохнул, понимая, что одну свою клятву он уже нарушил, так много ли стоит его слово?

— Да, но Мэтью…

— Хадсон не допустит, чтобы со мной что-то случилось, — перебил он.

— А кто помешает тому, чтобы что-то случилось с ним? Это не гарант безопасности, ты же понимаешь…

— С нами все будет хорошо, — продолжал упорствовать Мэтью.

Она внушительно посмотрела на него, все еще не отнимая своей руки.

— О, Мэтью, — тихо произнесла она, — я ведь так тебя люблю. Уже давно. — Она печально улыбнулась. — И я знаю, ты прошел через ад, чтобы раздобыть книгу, спасшую мне жизнь. Доктор Файрбоу рассказал мне все, что знал сам… должно быть, многие детали ему были неизвестны, так что мне сложно даже вообразить, какой ужас ты преодолел. И поэтому, — Берри чуть сильнее сжала его руку, — я боюсь снова отпускать тебя. Я… всегда за тебя боюсь.

— Осталось лишь это, последнее дело. А потом я вернусь домой и останусь с тобой навсегда, — тяжело вздохнув, сказал Мэтью.

— Нет, — упрямо покачала головой Берри. — Нет, нет и нет!

Он умоляюще посмотрел на нее.

— Ты ведь доверяешь мне? — печально усмехнулся он. — Хоть кто-то еще верит моим обещаниям? — Он вновь бросил сокрушенный взгляд на Ди Петри.

— Я… — Она была ошеломлена отчаянием и болью, которые звучали в его словах. Сделав глубокий вздох, Берри Григсби поняла, что обязана довериться ему. — Конечно, я доверяю тебе. И… если ты говоришь, что другого выхода нет, я должна… — Она поморщилась. — Мне придется с этим смириться. — Взгляд ее вновь посуровел. — Но знай, что я ненавижу одну мысль о том, чтобы отпускать тебя в эту опасную поездку! Мэтью… Мэтью, Боже, ты ведь такой хороший человек! Ты не заслуживаешь всего, что на тебя свалилось!

— Хороший человек? — кисло усмехнулся он. — Может, когда-то так и было. Теперь я в этом совсем не уверен. — Он покачал головой. — Но… прошу, давай посмотрим на иные аспекты будущего, не только на мрачные. Когда мы приедем в Лондон, у нас будет неделя или около того, чтобы побыть вдвоем. Профессор не посадит нас на цепь, у него нет на это причин. — Мэтью натянуто улыбнулся. — Мы сможем пообедать в ресторане, осмотреться. Мне известно, что мы остановимся в роскошной гостинице, а значит, сможем насладиться всеми ее благами. Разве это не чудесно? Разве это хоть немного не скрасит ожидание?

Берри снова сжала его руку. Глаза ее заблестели от слез. Она все еще хотела протестовать, но Мэтью уже видел: она сдалась и смирилась с неизбежностью.

— Я буду счастлива, только когда ты сойдешь с корабля в нью-йоркском порту. С нетерпением буду ждать этого дня, — сказала она, покорно вздохнув. Выражение ее лица смягчилось, несмотря на то, что вкус новостей, которые ей пришлось переварить, был явно куда горше противоядия. — Что ж, — вздохнула она, — если отговорить тебя от этой поездки я не могу и отправиться с тобой тоже, тогда… пойдем ко мне домой, я приготовлю чай.

Примерно через час, возвращаясь в свой коттедж под светом тысяч звезд, мерцающих в ночном небе, Мэтью, подгоняемый мягким холодным морским ветром, увидел в окнах больницы свет. Доктор все еще работал в своем новом убежище.

А ведь я так и не поблагодарил его за то, что она сделал, — подумал Мэтью, поэтому прошел мимо выделенного ему гостевого домика и постучал в дверь больницы.

Файрбоу открыл. На носу у него сидели недавно приобретенные очки.

— Мэтью! — воскликнул он. — Пожалуйста, входите!

— Я не отниму у вас много времени, — ответил Мэтью, переступая порог. — Я просто хотел поговорить с вами пару минут.

— Я работал. Хотя думаю, можно уже и отдохнуть. Проходите. — Он провел Мэтью через комнату, где стояло несколько коек. В данный момент все они пустовали: сегодня Белиярд выпустил пациента, занимавшего одну из них, это был мужчина, поступивший с острым приступом колик в животе.

Миновав еще одну дверь, они очутились в лаборатории. Первым на глаза Мэтью попался письменный стол, на котором стояли лампа, чернильница, подставка для пера и та самая книга в красном переплете. Чуть поодаль стоял еще один стол, но побольше, на котором громоздились какие-то стеклянные трубки, множество бутылок с жидкостями, маленькие почерневшие горелки и два медных микроскопа. На длинной полке над столом выстроились стеклянные флаконы с различными порошками и сушеными растениями и несколько подсвечников с жестяными отражателями и прикрепленными к ним оптическими линзами. Почти по всему периметру комнаты на полках стояли глиняные кувшины всевозможных форм и размеров. Большие меха были сооружены у камина, над которым на крючках, вбитых прямо в кирпичи, висели кувшины и банки. На высоком комоде красовалась дюжина тонких ящиков с застежками из слоновой кости. В глубине лаборатории находилась дверь, которая, как предположил Мэтью, вела в оранжерею.