— Остынь, Джуниор, — сказал ему Винсент. — Одни выигрывают, другие проигрывают. Это игра.

— Черт возьми, неужели не ты понимаешь? Он профессионал, вот он кто! Он пришёл сюда с улицы, втерся в нашу игру и всех нас надул!

— Я понимаю, — устало сказал Амброуз, — что уже почти шесть часов. Моя красотка сдерет с меня шкуру, если я не вернусь домой вовремя.

— Хочешь отделаться шкурой за проигранные деньги, — заметил Ройс писклявым голосом.

— Скромность делает меня честнейшим человеком, друзья. — Амброуз встал из-за стола и потянулся. — Джуниор, твоей рожи испугается даже кошка. Забудь об этом, понял? Нельзя выигрывать каждый день; и даже если можно, то все равно очень скучно.

Джуниор смотрел, как Флинт застегивает пиджак.

— Я говорю, этот ублюдок мошенник! Флинт неожиданно повернулся, сделал два шага вперёд, и теперь всего лишь несколько дюймов отделяло его лицо от лица Джуниора.

— Я спрашиваю тебя еще раз. Скажи мне, как именно я обманул тебя, сынок?

— Ты сам знаешь, как! Ты просто дерьмо, и я знаю, что ты каким-то образом надул меня!

— Докажи, — сказал Флинт, и впервые за день Джуниор заметил слабую улыбку, скользнувшую по его тонким губам.

— Ты грязный сукин сын… — Джуниор отвел правую руку для удара, но Амброуз и Ройс схватили его и оттащили в сторону. — Пустите меня! — вопил Джуниор, колотя ногами пол в бессильной ярости. — Я разорву его на кусочки, клянусь Богом!

— Мистер, — сказал Амброуз, — наверное, будет лучше, если больше вы не появитесь здесь.

— Я и не собирался. — Флинт допил сок; лицо его оставалось бесстрастным. Потом повернулся спиной к остальным игрокам и направился к бару, чтобы обменять фишки на деньги. Его походка была такой же текучей и медленной, как плывущий по комнате дым. Пока Ник отсчитывал деньги, Амброуз, Винсент и Ройс вытолкали Джуниора на улицу. — Ты еще получишь свое, счастливчик! — выкрикнул на прощанье Джуниор, прежде чем за ним захлопнулась дверь.

— Он иногда теряет выдержку, но в остальном он парень неплохой. — Ник вложил зеленые банкноты в бледную ладонь Флинта. — Вам не стоит болтаться здесь с таким количеством наличных.

— Спасибо. — Флинт протянул Нику двадцатку. — За совет.

Он уже направлялся к дверям, уже нащупывал в кармане ключи от машины, и тут сквозь завывания музыкального автомата услышал телефонный звонок.

— Сейчас, подождите минутку. Эй, это вы Морто? — позвал его Ник.

Флинт остановился у дверей; закатный свет с трудом пробивался сквозь засиженные мухами стёкла.

— Да.

— Тогда это вас.

— Морто, — сказал Флинт в трубку.

— Ты не смотрел телевизор в последние полчаса? — услышал он хриплый, режущий ухо голос; Смотс звонил из своего магазина.

— Нет. Я был занят.

— Ну, тогда заканчивай свои дела и дуй сюда. Даю тебе десять минут. — Щелчок, и Смотса как не бывало.

Несмотря на вечер, жара была удушающей. Флинт мог чувствовать запах лимонного сока в собственном поте. Он размашистым шагом пошел вдоль тротуара: когда Смотс говорит о десяти минутах, он имеет в виду восемь. Конечно, очередная работа. Только сегодня утром Флинт помог Смотсу вернуть деньги и получил свою долю, сорок процентов, около четырех тысяч долларов. Смотс относился к тому типу людей, у которых есть уши в каждой дыре, в любом тайном месте; он рассказал ему об этом покере по четвергам у Леопольда, и чтобы как-то убить время, прежде чем возвращаться в мотель, Флинт ввязался в эту игру, которая на деле оказалась детской забавой. Если у него и была какая-то страсть, так это резкие щелчки тасуемых карт, пощелкивание колеса рулетки, мягкие удары костей о зеленое сукно; запах прокуренных комнат, где растут и убывают горы фишек, где под воротничками собирается холодный пот, и туз ускоряет удары сердца. Сегодняшний выигрыш не вносил в жизнь Флинта большого разнообразия, но игра есть игра, и его страсть к риску была на какое-то время удовлетворена.

Он дошел до своей машины: черный «кадиллак-Эльдорадо», 1978 года, который уже сменил трех или четырех владельцев. У автомобиля была разбита правая передняя фара, задний бампер обвязан бечевкой, дверь со стороны пассажира вдавлена внутрь, а старая черная краска потрескалась от жаркого южного солнца. В салоне пахло плесенью, а подвеска стонала на выбоинах, как погребальный колокол. Пристрастие Флинта к игре не сделало его богатым; лошадиные и собачьи бега и рулетки Лас-Вегаса высасывали из него деньги с прожорливостью, которая бы привела в ужас обычного человека. Впрочем, Флинта Морто даже при самом пылком воображении нельзя было назвать обычным человеком.

Он вставил ключ в замок дверцы. Как только он щелкнул, открываясь, до него донесся другой щелчок… Сзади, в опасной близости от его спины. Флинт выругал себя за невнимательность.

— Тихо, счастливчик.

Флинт почувствовал прикосновение лезвия. Он медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Ты делаешь очень большую ошибку.

— Делай, что тебе говорят. Идем. Сворачивай вот в этот переулок.

Флинт подчинился. Людей на улице было немного, и к тому же Джуниор держался вплотную к нему.

— Давай-давай, — зашипел Джуниор, когда Флинт повернул в переулок. Впереди, в тени между двумя зданиями, стояла изгородь; за ней был гараж. — Стой, — приказал Джуниор. — Теперь повернись ко мне.

Флинт повернулся и встал спиной к изгороди. Джуниор держал в руке обыкновенный пружинный нож, опустив лезвие вниз.

— Похоже, твоя удача закончилась. — Глаза Джуниора еще горели от гнева. — Гони мои деньги.

Флинт холодно улыбнулся. Он расстегнул свой пиджак и как бы невзначай дважды хлопнул пальцем по пряжке ремня. Потом поднял руки.

— Они в пиджаке. Достань их сам, сынок.

— Я тебя прирежу, чертов ублюдок! Я посажу тебя в такое дерьмо, какого ты сроду не видел, понял?

— Ты? Сынок, я пожалуй дам тебе три мудрых совета. Первый. — Флинт выставил палец на левой руке. — Никогда не садись играть в покер с незнакомыми людьми. Второй. — Он выставил второй палец. — Никогда не поднимай ставку против того, кто меняет всего одну карту. И третий…

Что-то зашевелилось на груди Флинта, прямо под белой рубашкой.

Отбросив в сторону галстук между пуговицами рубашки, высунулась рука — тонкая, безволосая белая рука, рука карлика. Ее пальцы сжимали небольшой двуствольный пистолет, направленный прямо в грудь Джуниору.

— Когда нападешь на человека, никогда не давай ему встать к тебе лицом.

У Джуниора отвисла челюсть.

— Боже, — прошептал он. — У тебя… три…

— Клинт. Спокойно. — Голос Флинта был резким; пистолет переместился на несколько дюймов вправо. — Брось нож, сынок. — От потрясения Джуниор был не в силах пошевелиться. — Клинт. Ниже. Ниже. Ниже. — Рука подчинилась, и теперь ствол пистолета смотрел на колено Джуниора. — Через три секунды ты превратишься в калеку, — пообещал Флинт.

Нож звякнул о тротуар.

Флинт нахмурился и сунул руки в карманы брюк. Третья рука продолжала держать пистолет.

— Надеюсь, что это все, — сказал Флинт скорее себе самому. — Клинт. Кобура.

Тонкая рука исчезла под его рубашкой. Флинт почувствовал, как пистолет скользнул в небольшую кобуру подмышкой. Потом рука изогнулась и прижалась к животу Флинта, запустив пальцы под пряжку ремня. — Хорошо, Клинт, — сказал Флинт и быстро подошел к Джуниору, который так и стоял с разинутым ртом. Флинт вынул из кармана правую руку, на которой теперь был кастет. От удара голова Джуниора дернулась. Он пошатнулся со сдавленным криком, и Флинт ударил еще раз… изящным, почти балетным движением… Прямо в лицо Джуниора.

Задыхаясь, тот упал на колени. Голова его болталась из стороны в сторону, по щекам текли слёзы боли и ненависти.

— Знаешь, — заметил Флинт, — то, что ты сказал насчет дерьма, очень забавно. — Он коснулся пальцев Джуниора носком своего черного ботинка. Дешевые наручные часы упали на тротуар. — Видишь ли, еще никому на свете не удалось запихнуть меня в такое дерьмо, какого я сроду не видел. Ты понял?