— Ну, присядь, — повторила она.

— Он ничего не знает о расположении комнат в замке! А я знаю! Без меня он там заблудится.

— Прошу вас… — беспомощно сказала Джо и опустилась в кресло.

— Я мог бы ему помочь, — сказал настойчиво Томми, переводя взгляд с Гейл на Джо. — Я знаю, что мог бы.

— Ох ты, боже мой! — воскликнула Гейл, в глазах ее вспыхнула злость. — Послушай, почему бы тебе не помолчать? С ним все будет отлично, ясно?

Томми стоял неподвижно, глядя на Гейл. Та быстро отвела взгляд, посмотрела в окно, но и там видела его отражение в стекле. Он подошел к дивану и взял наволочку от подушки.

— Что ты собираешься делать? — спросила Джо, но мальчик не ответил. Он надел куртку, застегнул молнию до горла и поднял воротник.

— Нет! — сказала Джо. — Ты не пойдешь туда!

Томми сложил наволочку вдвое.

— Кажется, вы считаете меня глупым мальчиком, так? Может, я и маленький, но черт побери, совсем не такой уж глупый. Глупым был тот, кто вот только что ушёл… Он думает, что сможет пробраться в замок Кронстина и убить короля вампиров запросто, вот так… — Томми щелкнул пальцами. — Или он заставляет себя поверить в это. В любом случае, он обречен. Ему не вернуться уже таким, каким он ушёл. Если только я не помогу… Если я пойду быстро, то могу еще его догнать.

— Ты никуда не пойдешь! — твердо сказала Гейл, шагнув вперёд.

Томми стоял на своем. Глаза его наполнились слезами и напоминали два кусочка льда.

— Моих родителей больше нет, — сказал он. — Они умерли. И я больше не маленький ребёнок.

Гейл вдруг остановилась — она поняла, что Томми прав. Он больше не был ребёнком. То, что произошло прошлой ночью, навсегда изменило его жизнь. И разве у него столько же шансов уцелеть, сколько их у Палатазина? Наверное, даже больше. Ведь он может идти быстрее, его лёгкие работают лучше. Она посмотрела на Джо, потом снова на Томми:

— Ты считаешь, что сможешь провести его в замок и вывести оттуда?

— Я уверен, что смогу, — сказал Томми. Он шагнул к двери, обойдя Гейл. — Нужно спешить. Если я не догоню его, то придется вернуться. Но я буду искать, сколько смогу. — Он закрыл лицо квадратом ткани, словно маской.

— Пожелайте мне удачи, — сказал он и проскользнул в приоткрытую дверь.

— Очень храбрый мальчик, — сказала Гейл, когда Томми исчез.

— Нет, — поправила ее Джо. — Очень храбрый молодой человек.

Томми бежал в направлении, в котором, как он заметил, отправился Палатазин. Он надеялся, что увидит какие-нибудь следы, но от следов, естественно, уже ничего не осталось. Он был наполовину ослеплен, его зажало в темном пространстве крутящихся желтых стен, лёгкие горели огнём. В голове начала пульсировать головная боль, но он был даже рад этому, потому что боль помогала не терять сознания. Он продолжал бежать, сознавая, что в таком урагане мог пройти в десяти футах от Палатазина и не мог заметить его. Его охватила паника — он несколько секунд не мог вздохнуть. Он заставил себя перейти на шаг и дышать ритмично, через рот. Песок царапал щеки и лоб, и теперь он понимал, что если даже и захочет вернуться, то никогда не найдет дороги.

Его окружали высокие дюны песка, большинство из них наросло над остовами автомобилей. Они постоянно осыпались и перемещались с места на место, угрожая Томми погребением под горячим колючим песком, стоило лишь ему проявить неосторожность. День превратился в тусклый янтарный свет неба, под аккомпанемент свиста ветра сухого шуршания песка. Порывы ветра временами едва не сбивали с ног. Ему казалось, что ветер приносит чей-то протяжный голос: «Малыш, малыш, куда ты бежишь, ляг и засни…»

Он продолжал идти вперёд, и минуту спустя впереди показалось что-то темное, массивное… Сквозь змеящиеся струи песка он разглядел корпус «линкольн-континенталя». Краска с корпуса была содрана до блестящего металла, почти вся машина оказалась накрыта песчаной дюной. Он решил забраться на пару минут в кабину, чтобы очистить рот и нос от песка. Когда он потянул на себя дверцу водителя, высохший труп повалился на него, протягивая к мальчику скрюченные пальцы рук. Томми проглотил вместе с песком истерический крик, сплюнул песок и пошел дальше. Ветер шептал вокруг, забирался, казалось, прямо в череп Томми: «Ляг и усни, малыш, приляг, отдохни…»

— Нет! — услышал Томми собственный голос. — Нет! Не усну!

Сделав еще три шага, он споткнулся обо что-то и упал. Оказалось, что ноги его наткнулись на протянутую закоченевшую руку мертвой женщины — кожа на лице натянулась, словно на барабане. Засучив ногами, Томми высвободился. Слезы жгли глаза. «Спиии, — пел ему ветер, — закрой глаза и засниии…»

«Заснуть — как было бы приятно заснуть, расслабиться. Наверное, нужно отдохнуть, — подумал Томми. — Немного подремать. Закрыть глаза, а потом, когда я отдохну, восстановлю силы, я продолжу поиски. Точно, именно так я и сделаю».

Может, подумал он, мистер Палатазин тоже сейчас где-то спит, свернувшись в песке.

И над Томми начало затягиваться жёлтое песчаное одеяло.

Потом он осознал, что делает, и стряхнул с себя тонкое — пока одеяло песка. Он с трудом поднялся на ноги. Сердце его колотилось. «Я ведь мог бы умереть вот так, — подумал он с жаром отрезвления. — Старуха-Смерть едва не провела меня за нос на этот раз, и это было даже приятно…»

— Нет, не поддамся! — крикнул он, хотя сам едва слышал уносимые ветром слова.

Он опять бросился бежать мимо брошенных, обглоданных ветром, машин, мимо переползающих с места на место дюн, мимо видневшихся из-под слоя песка мертвых тел, на которые ему страшно было смотреть вблизи, и поэтому он пробегал мимо, не останавливаясь. В тени одной высокой дюны он заметил отпечаток, напоминающий очертания упавшего тела. Томми охватила паника. Он понял, что мог и опоздать.

Впереди, на углу Ла-Бреа и Лексингтон-авеню Томми увидел тело Палатазина, распростертого под прикрытием корпуса автомобиля. Там, где Палатазину пришлось ползти, осталась длинная борозда.

Томми подбежал к Палатазину и склонился над ним. Он услышал его измученное дыхание.

— Проснитесь! — крикнул Томми, тряся его за плечо. — Проснитесь! Нельзя спать! Просыпайтесь!

Палатазин зашевелился, поднял руку, схватил Томми за плечо. Глаза его были красными, он явно не мог понять, кто перед ним. Песчинки забились в трещины и морщины кожи лица, и от этого лицо Палатазина было похоже на русло высохшей реки.

— Кто здесь? — хрипло прошептал он. Голова его упала. — О, боже, ты… Возвращайся назад… назад…

— Нет! Вы должны проснуться!

— Не мог далеко…

— Мы вместе найдём дорогу назад!

Но он понимал, что это невозможно. Палатазин явно был слишком слаб, а ветер слишком силен, поток песка слишком плотен.

— Вставайте! Пойдем!

Он обеими руками потащил Палатазина за плечо. Незащищенное лицо Томми горело, словно в огне. Палатазин зашевелился, стараясь подняться, напряжение ясно читалось в его запавших глазах. Но ему удалось лишь встать на колени, прислониться к машине. Он тяжело, прерывисто дышал.

— Что… ты здесь… делаешь? — пропыхтел Палатазин. — Я же сказал тебе… сказал тебе оставаться дома!

— Вы можете идти? — спросил вместо ответа Томми.

Палатазин снова попробовал встать, но ноги отказывались служить. Сердце его бешено колотилось, лёгкие работали, словно кузнечные меха, но не могли снабдить организм кислородом. Он чувствовал головокружение, чувствовал, что может вот-вот потерять сознание, и поэтому судорожно вцепился в плечо мальчика, ища поддержки.

— Кажется, я не в такой хорошей… форме, как казалось мне… Легкие болят…

— Вы должны подняться! — крикнул Томми. — Я вам помогу. Держитесь за меня…

— Нет, — сказал Палатазин. — Лучше я лягу и немного отдохну… совсем немного…

— Вы должны подняться! — Томми затряс его, но Палатазин уже соскользнул на песок. Глаза его закрылись и он превратился в неподъемную массу безвольной плоти. И в этот момент Томми вдруг осознал, что кто-то стоит за его спиной, несколько справа. Он стремительно обернулся и оказался лицом к лицу с худощавым, какого-то странного вида пожилым мужчиной. У мужчины было морщинистое коричневое лицо, седая длинная неопрятная борода, рвущаяся по ветру. Одет он был в очень грязные голубые джинсы и жёлтую футболку с надписью «Тимоти Лири в Президенты». Ниже был изображен сам Лири, сидящий верхом на Белом Доме и курящий самокрутку с марихуаной. Томми замер, словно окаменел. Мужчина смотрел на него ярко — голубыми очень пронзительными глазами, словно не обращал внимания на бурю. Потом мужчина быстро посмотрел по сторонам и опустился на колени рядом с Палатазином. От него несло потом, грязью и канализацией.