Может быть, подумал Мэтью, может быть, они могли бы сесть на ствол и по нему перетащиться. Медленно, сколько займет времени, столько и займет. Но… если это то место, которое искал Слотер, то он здесь будет неподалеку, может быть, даже сейчас наблюдает. И чем дольше времени займет переправа, тем дольше каждый из них будет целью для пистолета Слотера, и Мэтью знал, в кого Слотер будет стрелять первым.

Это знал и Прохожий.

— Здесь, — сказал он слабым голосом. — Посади меня… здесь.

Мэтью опустил его на землю, прислонил к комлю дуба, где торчали узловатые корни.

— Лук. Колчан. Положи их рядом.

Мэтью выполнил просьбу и присел рядом сам.

— Могу я… — голос у него осекся, и он начал снова. — Могу я что-нибудь для тебя сделать?

— Можешь. Иди дальше, быстро. И очень осторожно, Мэтью. Не закрывая глаз. Глядя во все стороны.

— Ладно.

— Слушай. — В осипшем голосе послышались остатки прежней силы. Индеец был доблестен и мужествен до конца. — Я умру… но я не исчезну. И я поручаю тебе… быть моей стрелой. И если ты… если ты когда-нибудь попадешь снова… в мою деревню… скажи моему отцу, что я был безумен… но я был хорошим сыном. — Окровавленные пальцы стиснули руку Мэтью. — Скажешь?

— Скажу.

Прохожий улыбнулся половиной рта, веки у него опустились. А потом он резко открыл глаза, будто вспомнил что-то важное:

— Хочешь… взять часы обратно?

— Ах, какое печальное и трогательное зрелище! — прозвучал издевательский голос с той стороны лощины.

Рука Прохожего разжалась и упала. Мэтью встал и обернулся к Тиранусу Слотеру, который вышел из леса. В правой руке Слотер держал пистолет, в левой — шнур, скрученный из передника Фейз, которым он и связал женщинам руки. На голове повязка, сделанная из того же передника, с кровавым пятном над левым ухом, покрытым запекшейся кровью. Женщин он поставил перед собой как живой щит. Даже в этих обстоятельствах Мэтью заметил, что одежда у Слотера стала получше: коричневые панталоны, белые чулки, серая рубашка, бежевый сюртук. Поперек груди — холщёвая лямка коричневого вещмешка. Чьи ботинки на ногах убийцы, Мэтью тоже знал.

— Зацепил меня гад краснокожий, — сказал Слотер. — Но только зацепил. Через пару дней все заживет, как под весенним дождичком. — Он осклабился, показав полную пасть зубов — они теперь казались еще больше, когда он побрился. — Мэтью, Мэтью, Мэтью! — Он укоризненно пощелкал языком и положил ствол пистолета на плечо Ларк. — Ну-ка, опусти пистолет, быстро! Курка не трогай. И скажи: что мне с тобой сделать?

Мэтью быстро глянул на Ларк и Фейз, которых убийца держал на привязи. Фейз в этом мире отсутствовала: опустила голову, волосы упали на глаза. Губы у нее шевелились — очевидно, повторяя и повторяя какие-то моменты детства, поддерживающие ее даже в это черное утро. Как дитя. После падений на пути она так и выглядела: с ободранным носом и подбородком, с приставшими к платью листьями.

Глаза Ларк, распухшие и покрасневшие, окружали черные тени, но в них горел свет разума. Недавно, судя по следу на щеке, ее ударили. Мэтью видел яркие царапины там, где ее схватил Слотер. Она молча смотрела через расщелину, подняв подбородок, будто желая сказать Мэтью, что все еще в своем уме.

— Ну, — ответил Мэтью настолько непринужденно, насколько мог, когда в его сторону смотрело дуло пистолета, — можешь бросить оружие, развязать этих леди, переползти сюда по дубу как слизняк, каковой ты и есть, чтобы я тебя арестовал от имени Нью-Йорка — города и колонии, — констебля королевы, самой королевы и королевства Англии. Подойдет?

Смысл был в том, чтобы Слотер потерял самообладание, взорвался лягушкой-быком и выстрелил. Расстояние сорок футов — серьезное испытание для точности кремневого пистолета, и Мэтью решил, что тогда он сможет ответить собственным выстрелом и перебраться по этому дурацкому дереву до того, как Слотер перезарядит оружие. Даст Бог.

Но увы, этого не случилось. Слотер просто засмеялся — медленный звон похоронного колокола повис в воздухе.

— Ты стоящий парень, Мэтью, — сказал он, отсмеявшись. Чего именно стоящий, он не сказал, но Мэтью подозревал, что имеется в виду: достойный медленной и мучительной смерти.

— Ларк! — позвал Мэтью, не спуская глаз с пальца Слотера, лежащего на курке. — Как ты?

— Лучше не бывает, — ответил за нее Слотер. — Вкусная, как пирожное. — Он шевельнул рукой, ствол пистолета поддел белокурый локон. — Объедков хочешь?

Мэтью почувствовал, как внутри закипает котел.

«Подстрекает меня потерять самообладание и выстрелить первым, — подумал он. — Как говорил Прохожий: Ты его хорошо знаешь. Он тебя тоже должен хорошо знать».

— Мэтью! — Голос у Ларк был ровен. Она не сдалась и не сломалась. Невероятно сильная девушка, подумал он мельком. Если они выпутаются, он увезет их обеих в Нью-Йорк, матери обеспечит уход, а Ларк… а что ей? Как он сотрет этот ужас из ее памяти? — Я хочу, чтобы ты знал, что я… мы с мамой… мы…

— Тра-ля-ля, — перебил ее Слотер. — Вот этот — помер?

Мэтью посмотрел на Прохожего. Индеец лежал неподвижно, с посеревшим лицом, открытые глаза ничего не видели. Изо рта стекала струйка крови.

— Да.

— Сбрось тело вниз.

Мэтью посмотрел на него через расщелину:

— Иди сюда и сбрось сам.

— Я вам отдал приказ, юный сэр!

— Ты мне не начальник. — Мэтью посмотрел на него с рассчитано издевательской улыбкой. — А вы меня удивляете, неюный сэр. Закаленный солдат боится мертвого индейца? Он был моим другом, Слотер. Я не стану его бросать в яму, как мешок с мусором.

Слотер помолчал, поводил языком за щеками, потом весело сказал:

— Тогда оставь его стервятникам, мне плевать. Мы же с вами, сэр, займемся вот чем: вашим переходом по этому бревну. Как только вы ступите на эту сторону и я вышибу вам мозги, эти две писюхи будут свободны. Слово чести. Я уже говорил вам, что никогда не вру людям, которые не являются дураками. Вы же, сэр, убедительно доказали, что вы не дурак. Глупец — да, но дурак… нет. Следовательно, я не лгу.

— Я оценил комплимент, сэр. Но, не будучи дураком, чувствую себя обязанным спросить… после моего ухода из царствия земного, как долго они останутся свободными?

— Ах ты! — снова осклабился Слотер. — Сэр, у меня от вас голова болит!

— Ваша правда — это ложь, Слотер. Вы знаете, что я буду преследовать вас, куда бы вы ни пошли. Знаете, что я не остановлюсь. — Сердце его тяжело забилось при этом предположении, что он в ближайшие минуты еще будет жив. — Если вы сдадитесь прямо сейчас, я обещаю…

— Что я в этой гадской петле в штаны не наложу?! — рявкнул Слотер, отчего Фейз отшатнулась и тихо вскрикнула, как испуганный ребенок. — Что мне на могилу гирлянду алых роз положат? — Он сам покраснел, как алая роза, и капельки крови выступили у него из ноздрей. В гневе он снова раздался, надулись огромные плечи, выпятилась чудовищная грудь, губы брызгали слюной, огонь убийства загорелся в ледяной синеве глаз. — Идиот! Констебль липовый! Что ты можешь мне обещать!

Мэтью переждал тираду, потом сказал:

— Я обещаю, что сумею купить вам титул перед тем, как вас повесят, и этот титул будет выбит на вашем надгробье.

У Кэтрин Герральд найдутся нужные связи, и, может быть, удастся ее уговорить пустить их в ход.

Лицо Слотера застыло, челюсть отвисла. Медленно, очень медленно, выражение лица стало возвращаться к нормальному.

— Хорошо сказано, — оценил он. — Единственное, чего я так горячо желаю, и дать это мне… когда? За час до того, как я закачаюсь в петле? И это имя будет выбито на черном кирпиче в заднем конце Хаммер-аллеи? Ах, но это невозможно, Мэтью, золотое сердце. Понимаешь, даже если бы я был таким дураком, что сдался бы, как ты предлагаешь, мне никогда не попасть на ту сторону Атлантики.

— Почему бы это?

— У меня, — сказал убийца, — очень строгий работодатель.

Мэтью нахмурился, озадаченный таким заявлением. Работодатель? Он хотел было спросить, кто имеется в виду, но Слотер резко взвел курок и приставил дуло Ларк к виску.