— Мисс? — Барт положил локти на стойку и наклонился к ней. Пелвис закончил печальную песню и встал из-за пианино, чтобы поклониться публике. Пот капал с его толстого подбородка. — Я знаю, кто может сказать вам, живет ли кто-нибудь на Гоат-Айленд или нет. Этот малый из кадженов, его зовут Малыш Трейн. Он родился где-то в этих краях. Он занимается охотой и рыбалкой. Продает нам рыбу и дичь, облазил здесь все болота. Если кто-то и знает что-то, то только он.

— Арден? — голос Дэна был очень тихим. — Откажись. Пожалуйста.

Она и сама хотела отказаться. На самом деле. Но она была в отчаянии, и это был ее последний шанс; другого случая ей уже не представится. Даже увидеть могилу Спасительницы было бы для нее милостью, хотя и не той, которую она просила. И она сказала:

— А где он живет?

— В плавучем доме, в миле на юг отсюда. Сам ведет хозяйство. — Барт уставился на ее пятно. — У меня есть моторка, и в шесть утра я освобожусь. Мне в любом случае нужно к нему съездить, договориться насчет мяса и рыбы. Если хотите, я захвачу вас с собой. И можно взять третьего, — сказал он, обращаясь к Дэну.

Дэн видел по глазам Арден, как ей хочется поехать; и он с болью смотрел на нее, потому что понимал: она на грани безумия. Она сказала:

— Я поеду одна. — И ему стало ясно, что она уже занесла ногу над пропастью.

— Ладно, договорились. Эй, малый! — Он улыбнулся Пелвису, который пробирался к бару через толпу дружелюбных зрителей. — Ты наверное, разнес это пианино на куски, а?

Пелвис сказал:

— Благодарю вас, мэм. — И Мамми, дрожа от избытка любви, прыгнула ему на руки. Он тяжело дышал, у него немного кружилась голова, но, не смотря на это, Пелвис был бодр. Пот тек с него ручьями. — Можно мне немного воды?

— Сию минуту!

— Мистер Морто? — Пелвис широко улыбнулся. — Мне кажется, я им понравился.

— Ты был неподражаем. На, вытри лицо. — Флинт протянул ему бумажные салфетки. — Только не вздумай падать в обморок, хорошо?

— Никак нет, сэр. Просто у меня небольшая одышка. — Пелвис взял бутылку воды, которую подал ему Барт, и начал с жадностью пить, а затем налил немного в свою ладонь и дал полакать Мамми. — Вы слышали, как они кричали?

— Угу. Ну, а теперь спускайся со своего пьедестала и слушай: мы не сможем уехать отсюда до завтрашнего дня. Придется ждать судно, доставляющее продовольствие с Гранд-Айсл. Как мы вернемся к машине, я не представляю, но об этом подумаем позже.

— Во всяком случае, мы его взяли. — Пелвис кивнул в сторону Дэна, который стоял к ним спиной, доедая свой суп.

«Мы», задница, — выругался про себя Флинт. В этот момент Барт вновь протиснул над стойкой свою бороду.

— Вы играете лучше, чем можно было подумать по вашему виду, только не обижайтесь на мои слова.

— Сэр?

— Ну, знаете… Все-эти движения, как у Элвиса и все такое…

— Все песни, которые я пел — их пел и Элвис, — пояснил Пелвис— И я двигаюсь, как он, во время шоу, но я не мог делать этого сейчас, потому что сидел за пианино. Как я уже говорил, обычно я играю на гитаре.

— Хотите совет? Ну, я все равно его дам. Не прячьтесь за Элвиса. Вам этого совершенно не нужно, это не нужно парню, который так здорово стучит по клавишам и поет песни. Черт возьми, вам надо отправиться в Нэшвилл и показать им, на что вы способны.

— Я был уже там. Мне сказали, что я пою не совсем как Элвис. И еще мне сказали, что я играю на гитаре хуже, чем он.

— Ну и что, черт возьми!? И не пытайтесь делать все, как он! Не пытайтесь выглядеть, как он, или говорить как он, или… не делайте ничего! Мне кажется, был только один Элвис, и он умер. Другого быть не может. Будь я на вашем месте, я бы вообще больше не прикоснулся к гитаре. Не стал носить такую прическу, и еще… Вам надо сбросить несколько фунтов. Станьте стройным, подтянутым, а потом покажитесь этим котам из Нэшвилла. Сыграйте и спойте им так, как играли здесь, и наверняка заработаете кучу денег! Эй, сделайте мне любезность! — Барт потянулся за салфеткой и вытащил откуда-то из-за кассы ручку. — Вот. Оставьте автограф, просто чтобы я потом мог сказать, что первым открыл вас. Напишите: моему другу, Барту Денбро.

— Вы… хотите мой автограф? — спросил Полвис; щеки его покраснели от смущения.

— Да. Прямо вот здесь. Моему другу Барту Денбро. Пелвис взял ручку и написал то, что просил Барт. Затем начал писать: «Пелв… И замер.

— Что-то не так? Ручка не пишет?

Был только один Элвис, и он умер. Другого быть не может.

Может быть, это правда.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как Пелвис последний раз играл на пианино перед публикой. И это было еще до того, как он стал одеваться как Король, изучать его записи и фильмы о нем, купил парик, голубые замшевые ботинки и другие регалии. Это было до того, как он растолстел от чрезмерного потребления мучных и жирных продуктов. Это было до того, как он решила что сам по себе не представляет особой ценности, и ему требуется что-то более солидное, чтобы удержаться на плаву.

Но что если… что если…

А что, если он слишком рано поставил на себе крест? Просто не был достаточно уверен в себе, и… Что, если… Что, если?..

О Боже, это было так трудно: отказаться от всего и попытаться вернуться назад. Как тяжело нанести удар по — самому себе, лишиться помощи Короля. Возможно ли это?

Но Элвис умер. И другого быть не может.

— Подождите, я найду другую ручку, которая пишет, — предложил Барт.

— Нет-нет, — сказал Пелвис. — И эта пишет отлично.

Он был в ужасе.

Но он заставил ручку двигаться, и с бьющимся сердцем и пересохшим горлом зачеркнул «Пелв» и написал ниже — «Сесил Эйсли».

Это было самая трудная вещь, которую ему приходилось когда-либо делать, но когда он закончил, то почувствовал, что внутри него что-то приоткрылось, хотя и совсем чуть-чуть. Может быть, через час он будет жалеть, что написал свое настоящее имя. Может быть, завтра он будет все отрицать. Но сейчас, в этот странный и удивительный миг, он чувствовал себя выше на десять футов.

— Грифф, пойди сюда! — позвал кого-то Барт. В бар вошёл человек с нездоровым лицом, которого явно не интересовала классическая музыка. Барт дал ему двадцать долларов и сказал, что он должен сделать. — Вы пойдете с Гриффом, — пояснил он, обращаясь к Флинту, и добавил, повернувшись к Арден:

— В шесть часов. Я буду ждать вас здесь.

— Пошли, Ламберт. — Флинт ткнул Дэна пистолетом. — Только аккуратно и не спеша.

Два домика, к которым Грифф привел их, стояли в сотне ярдов от других строений Сан-Нести, на платформе, вдававшейся в небольшую бухту с гладкой черной водой. Грифф вытащил большой перочинный нож и сунул лезвие в замок первого домика. Дверь открылась.

— Погодите, проверю, нет ли змей, — сказал Грифф и исчез в темном проеме. Через несколько минут где-то ожил генератор, а еще через минуту загорелись лампочки. — Змей нет, — объявил Грифф, вернувшись. — Только одна кожа. — Он держал в руках тонкую, как паутина, длинную змеиную кожу. — Кто будет спать здесь?

Никто из охотников не вызвался, и Арден собралась с духом:

— Наверное, я. — И шагнула через порог. В обшитой сосновыми досками комнате было жарко, влажно и пахло плесенью. Там стояла разбитая софа, две напольных лампы, которые, казалось, были куплены на распродаже не позже, чем в 1967 году, и уголок кухни со ржавой плитой и побитой раковиной. В конце коридора, вероятно, была спальня и — можно было надеяться — ванная. Этого было достаточно на несколько часов… до шести утра.

— Душ и туалет между домиками, — сказал Грифф. — И лучше заприте двери — здесь бродит много людей, которым нельзя доверять.

Арден закрыла дверь, заперла ее и придвинула к ней софу. Потом включила вентилятор под потолком, чтобы немного освежить воздух.

Запустив генераторы во втором домике, Грифф вышел оттуда, широко улыбаясь.

— Только взгляните! — В руке у него была зажата толстая коричневая змея. — Большой старый мокасин, дрых под кроватью. — Грифф отвел руку и, размахнувшись, швырнул змею в воду. Раздался тяжелый всплеск. — Ну вот, теперь можете заходить.