— Нет, мэм! Не сегодня! Дорога через горы оледенела! — Он посветил фонарем вправо от Мэри. — Вам придется здесь остановиться!
Она поглядела туда, куда указывал свет, и увидела знак:
ВЫЕЗД 272. Под номером выезда было написано МАК-ФАДДЕН и РОК-РИВЕР. Снегоочиститель отваливал с отходящей дороги белую насыпь.
— В двух милях к Макфадде ну есть мотель «Сильвер Клауд»! — продолжал патрульный. — Мы всех направляем туда!
— Я не могу останавливаться! Я должна ехать!
— На этом участке дороги после начала бури уже три смертельных случая, мэм, и до рассвета лучше не станет! Не так уж вы спешите, чтобы ехать на верную смерть!
Мэри поглядела на Барабанщика, закутанного в аляску. Опять у нее возник вопрос: что толку везти Джеку детский труп? Болела нога, валила усталость после долгого дня. Время отдохнуть, пока не минует буря.
— Ладно! — сказала она патрульному. — Я съезжаю.
— Доедете по дорожным знакам! — сказал он и махнул фонарем в сторону выезда.
Мэри несколько сотен ярдов ехала за снегоочистителем, потом обогнала его. В свете фар мелькнул знак: СИЛЬВЕР КЛАУД — СЛЕДУЮЩИЙ ПОВОРОТ НАЛЕВО. ПОСМОТРИТЕ ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНЫЕ САДЫ ДИНОЗАВРОВ! Доехав до поворота, она свернула и с трудом втащила машину вверх по холму, по извилистой дороге, окаймленной густыми деревьями, засыпанными снегом. Шины стонали, теряя сцепление с дорогой, и джип яростно скользил вправо и бился об оградительные рельсы, пока резина не схватывала дорогу вновь. Мэри все пробивалась вперёд, и за следующим поворотом снова увидела покинутые машины по сторонам дороги. Еще не больше сотни ярдов, и шины» чероки» снова потеряли сцепление с дорогой, на этот раз машину бросило влево и кинуло в сугроб четырех футов высоты. Мотор затарахтел и умер с изможденным стоном, и остался только пронзительный вопль ветра. Мэри опять завела мотор, подала назад от сугроба и попыталась заставить «чероки» двигаться дальше, но колеса скользили и буксовали, и она поняла, что остаток пути ей придется проделать пешком. Она свернула к левой обочине, выключила мотор и поставила машину на ручной тормоз. Она застегнула до самой шеи вельветовую куртку, тщательно застегнула молнии на аляске Барабанщика, надела через плечо сумку с детскими вещами и своими пистолетами. Потом взяла Барабанщика, открыла дверь и шагнула в бурю.
Холод точно так же пересилил ее лихорадочный жар, как переборол обогреватель «чероки». Он был сплошной, тверже железа, и он охватывал ее со всех сторон и превращал каждый шаг в медленную агонию. Но ветер был быстр и громок, и покрытые снегом деревья дрожали в белых муках. Она захромала по левой полосе, ее руки обнимали ребёнка, и снег хлестал ей в лицо осколками бритв. На бедре ощущался мокрый жар: кровь заново пошла сквозь прорвавшуюся корочку, как кипящая лава взламывает кору в кратере вулкана.
Дорога выровнялась. Деревья уступили место сугробам, и Мэри увидела впереди желтые огни длинного здания, похожего на ранчо. Над Мэри и ребёнком внезапно возникло что-то гигантское, с оскаленной в ухмылке головой рептилии. Еще что-то огромное с бронированными пластинами на спине оказалось рядом, заметенное снегом по самое рыло. «Всемирно известные Сады Динозавров», — поняла Мэри, ковыляя между бетонными монстрами. Из снега слева вставал на дыбы третий огромный зверь, голова аллигатора на теле гиппопотама. Справа что-то вроде танка со стеклянными глазами и бетонными рогами стояло так, будто собиралось броситься на вставшего на дыбы истукана. Между Мэри и гостиницей «Сильвер Клауд» лежал доисторический ландшафт с дюжиной динозавров, застывших на снежном поле. А она ковыляла вперёд, и с ней была ее собственная история. Вокруг стояли четырнадцатифутовые громовые ящеры и пожиратели мяса, с лепных голов свешивались снежные шапки и бороды сосулек, снег раздирал щели их шкур. Ветер ревел голосом огромного чудовища, памятью о песне динозавра, и чуть не сбивал Мэри с ног посреди этих тварей.
По ней ударил свет фар. Ей навстречу шла закрытая машина на гусеницах, оставляя в воздухе закрученный хвост снега. Когда машина с ней поравнялась, оттуда выскочил человек в ковбойской шляпе и длинном коричневом пальто, схватил ее за плечо, обвел вокруг машины и посадил на пассажирское сиденье.
— За вами еще есть люди? — прокричал он ей в ухо, и она покачала головой.
Когда они оказались внутри снегохода — обогреватель включен до отказа, — человек взял микрофон дорожной рации и сказал:
— Подобрал вновь прибывших, Джоди. Везу их.
— Вас понял, — ответил мужской голос сквозь помехи. Мэри догадалась, что это кто-то из свиней снизу с восьмидесятого шоссе. Ковбой развернул снегоход и поехал к гостинице, сказав:
— Еще пара минут, мэм, и будете в тепле и уюте. Гостиница «Сильвер Клауд» была сложена из выбеленных камней, над дверью висела пара крупных оленьих рогов. Ковбой подогнал снегоход прямо к ступеням, и Мэри вышла, прижимая к себе Барабанщика. Ковбой тоже вышел и хотел было взять ее сумку, но Мэри потянула ее назад, сказав: «Пусть будет у меня», — и он открыл ей дверь гостиницы. Внутри был просторный зал с дубовыми балками и таким каменным очагом, что туда мог бы въехать автомобиль. Огонь потрескивал искрами, в зале сладостно пахло древесным дымом и восхитительным теплом. Человек двадцать самого разного возраста и вида устроились у очага на раскладушках или в спальных мешках и еще с десяток разговаривали или играли в карты. На несколько секунд общее внимание обратилось к Мэри и ребенку, потом все вернулись к прерванным ее появлением занятиям.
— Господи, ну и ночка! Буря просто с цепи сорвалась! — Ковбой снял шляпу, обнажив редеющие седые волосы, заплетенные в конский хвост, перехваченный ленточкой из многоцветных индейских бус. У него было суровое, изрезанное морщинами лицо и ярко-синие глаза под белыми бровями. — Рэйчел, подай-ка этой леди горячего кофе!
Седоволосая пухлая индианка в красном свитере и джинсах стала цедить кофе из металлической кофеварки в пластиковую чашку. На столе рядом с кофеваркой были сандвичи, сыр, фрукты и нарезанный ломтями здоровенный пирог.
— Я — Сэм Джайлз, — сказал ковбой. — Добро пожаловать в «Сильвер Клауд». Жаль, что прибыли в такой мрачный день.
— Ничего страшного. Я рада, что сюда попала.
— Комнаты закончились еще в семь вечера. Раскладушки все раздали, но спальный мешок, может, еще найдём.
Вы едете одна с ребёнком?
— Да. Двигаюсь в Калифорнию. — Она почувствовала, что он ждёт продолжения. — Там меня ждёт муж.
— Плохо в такую ночь на дороге, это точно. — Джайлз подошел к регистрационной стойке, где была другая дорожная рация. — Минутку, прошу прощения. — Он взял микрофон. — «Сильвер Клауд» — большому Смоки, отвечай, Смоки. — Затрещали и зашипели помехи, и голос свиньи с шоссе ответил:
— Большой Смоки. Слушаю вас, «Сильвер Клауд».
Рэйчел подала Мэри кофе и поглядела на Барабанщика, закутанного в аляску.
— Ой, совсем малыш! — заметила она, глядя большими темно-карими глазами. — Мальчик или девочка?
— Мальчик.
— Как его зовут?
— Нормально их довез, Джоди, — говорил Сэм Джайлз поверх радио. — Привезти вам вниз малость жратвы, парни?
— Понял тебя, Сэм. Нам здесь еще торчать, пока восьмидесятое не откроют.
— Ладно, пронто привезу вам чего-нибудь пожрать и кофе.
— Ему еще не дали имени?
Мэри моргнула, глядя в глаза индианке. В мозгу мелькнула мысль, что она попала в капкан, набитый чужими, и единственный выход сторожат две свиньи.
— Дэвид, — сказала она, и от этого имени рот наполнился мерзостью, но Барабанщик — это настоящее имя, тайное, не такое, которое говорят всем подряд.
— Отличное имя, сильное. А я — Рэйчел Джайлз.
— Я… Мэри Браун[267]. — Имя возникло из цвета глаз индианки.
— У нас еще осталась еда. — Рэйчел указала на стол. — Сандвичи с ветчиной и сыром. И малость говяжьего жаркого. — Она кивнула на тарелки и глиняный горшок. — Угощайтесь.
