Движение луча остановилось, не дойдя метра до кромки дыры.

— Что такое?

— Кальвадос! — Раздался звон бутылок. — Кто-то припрятал здесь это добро.

— Наверное, кто-нибудь из офицеров. Вот свиньи! — Луч фонаря скользнул по коленям Майкла, но в этот момент Руди уже направлялся к бутылкам яблочной водки, которые обнаружил в тайнике.

— Только не показывай их Гарцеру, — предупредил третий солдат испуганным мальчишеским голосом. — Этот проклятый Сапог может поломать тебя за это.

«Не старше семнадцати», — подумал Майкл.

— Пошли отсюда, — сказал второй солдат. Снова звякнули бутылки. — Погоди, давай закончим дело перед уходом.

Лязгнул затвор автомата.

Майкл прижался всем телом к стене, по лбу его катился холодный пот. Автоматная очередь пронизала стену сеновала и пол. Щепки и клочки сена кружились в воздухе. Третий солдат пустил очередь поверху.

— Эй вы, идиоты! — заорал один из экипажа танка, когда очередь стихла. — Кончайте стрельбу. У нас здесь канистры с бензином.

— Е… я этих эсэсовцев, — тихо сказал Руди.

Он и двое других с бутылками кальвадоса вышли из сарая, оставив дверь открытой.

— Кто здесь староста? — кричал Гарцер раздраженным и гневным голосом. — Кто здесь главный? Выходи вперед.

Майкл снова посмотрел в щель в стене в поисках выхода. Он почуял запах бензина. Один из экипажа второго танка, остановившегося у дороги, заливал бензин из канистры в бак. Рядом стояли две другие.

— А теперь поговорим, — сказал кто-то внизу, под сеновалом.

Майкл неслышно повернулся, присел на корточки и застыл в ожидании. Лампа осветила часть сарая.

— Я — капитан Гарцер, — продолжил говоривший, — а это мой напарник Сапог. Как вы можете отметить, его имя соответствует его виду.

— Да, господин, — со страхом отвечал старик.

Майкл отгреб сено от пулевых дыр в полу сеновала: он увидел пятерых немцев и старого, седовласого француза, вошедших в сарай. Трое немцев были пехотинцами в серых полевых мундирах и касках; они стояли у двери с автоматами. Гарцер был высок и худощав; его прямая стойка у Майкла ассоциировалась с образом нацизма: как будто железный штырь шел от его задницы прямо к шее. Рядом с ним стоял человек, которого Гарцер называл Сапогом — громадная, толстоногая фигура, его Майкл видел раньше. На нем был мундир адъютанта, серая кепка на волосах соломенного цвета, а на ногах — начищенные до блеска сапоги с толстыми подошвами. В неярком свете ламп, которые держали двое пехотинцев, лицо Сапога выглядело серьезным и внушительным — лицо убийцы, который хорошо знает и любит свое дело.

— Теперь мы одни, мсье Жервез. Можете не бояться других. О них мы позаботимся. — Под ногами Гарцера, ходившего взад-вперед по сараю, хрустело сено, пока он говорил, коверкая французский: — Мы знаем, что парашютист опустился где-то здесь. Мы знаем, что кто-то в деревне должен иметь с ним связь… быть его агентом. Мсье Жервез, кто же этот агент?

— Господин, пожалуйста, я не… я не могу что-либо вам сказать.

— Не будьте так категоричны. Скажите, а как вас зовут?

— Ан… Анри. — Старик дрожал; зубы его стучали.

— Анри, — повторил Гарцер. — Я хочу, чтобы ты хорошо подумал, прежде чем ответить. Ты знаешь, где сел парашютист и кто здесь ему помогает?

— Нет, капитан, пожалуйста, я клянусь, что ничего не знаю.

— Ну-ну! — вздохнул Гарцер.

Майкл увидел, что он ткнул пальцем в сторону Сапога, Громила шагнул к старику и ударил его ногой в левое колено. Было слышно, как хрустнули кости. Жервез громко застонал.

— Теперь ты что-то понял? — спросил Гарцер.

Запахло мочой. Старик не выдержал. В воздухе стоял запах боли, нечто похожее на горький дух ветра перед штормом. Майкл почувствовал, как задвигались и стали бугриться его мышцы под кожей; его тело под маскировочной одеждой прошиб пот. Если бы он захотел, в нем бы свершилось превращение. Но он остановил себя. Ничего хорошего из этого бы не вышло. «Шмайссеры» разорвут волка на куски так же, как человека. А эти пехотинцы с автоматами! Да и танки снаружи… Он остановил превращение — оно ушло, сползая, как шкура. Некоторые вещи нужно делать в человеческом облике. Человек, по крайней мере, знает предел своих возможностей.

Старик рыдал и просил пощады. Гарцер сказал:

— Мы всегда подозревали, что Базанкур — это гнездо шпионов. Моя работа — уничтожать шпионов. Ты понимаешь, что это моя работа?

— Пожалуйста, не бейте меня больше! — шептал Жервез.

— Мы тебя убьем, — бесстрастно заявил Гарцер. — Мы вытащим твой труп, чтобы показать другим. А потом мы зададим наши вопросы. Так что, видишь, твоя смерть спасет жизнь другим, наверняка найдется кто-то, кто заговорит. А если никто не заговорит, мы спалим деревню. Впрочем, тебе будет уже все равно. — Он кивнул Сапогу.

Майкл был вне себя, но понимал, что он бессилен.

Рот старика открылся в крике ужаса: на раздробленных ногах он пытался уползти от ударов. Сапог ударил его по ребрам, ребра треснули, как пустая бочка. Сапог методично добивал старика, работая медленно и точно. Удар в живот, по рукам, чтобы раздробить пальцы, по челюсти. Зубы старика рассыпались по полу.

— Это моя работа, — говорил Гарцер в искалеченное, окровавленное лицо старика. — За это мне деньги платят, понимаешь?

Сапог ударом ноги перебил старику горло. Сапог вспотел, но лицо громилы было безмятежно, его черты окаменели, и в глазах светилось удовольствие. Майкл вглядывался в это лицо. Он должен очень хорошо его запомнить. Жервез все еще пытался ползти по полу сарая, оставляя кровавый след. Сапог дал ему проползти немного и ударом сапога сломал его позвоночник, как соломинку.

— Вытащите его наружу.

Гарцер отвернулся и, не теряя времени, направился туда, где его ожидали крестьяне и солдаты.

— Я нашел серебряный. — Один из солдат держал в руке зуб. — А может быть, есть еще?

Сапог ударил трепещущее тело по скуле, и изо рта вылетело еще несколько зубов. Солдаты нагнулись в поисках серебра. Сапог отправился вслед за Гарцером, а двое солдат вытащили тело Жервеза из сарая, ухватив его за лодыжки.

Майкл остался в темноте, наедине с запахом крови и ужаса. Он дрожал, волосы на шее у него встали дыбом.

— Внимание! — раздался крик Гарцера снаружи. — Ваш староста покинул этот мир и оставил вас одних. Я задам вам два вопроса и хочу, чтобы вы хорошо подумали, прежде чем ответить.

«Хватит», — подумал Майкл. Настало время действовать. Он поднялся и подошел к щели в стене. Запах бензина усилился. Человек у второго танка заливал последнюю канистру. Майкл понял, что нужно делать, и безотлагательно. Он пролез через дыру на крышу и притаился.

Гарцер спрашивал:

— Где сел парашютист? Кто его прячет?

Пуля Майкла пробила канистру, бензин загорелся, выплеснувшись на одежду танкиста. Канистра взорвалась, и танкист вспыхнул, как факел.

Тем временем Майкл обернулся к троим солдатам из первого танка, стоящим у сарая. Один из них увидел вспышку выстрела и поднял автомат. Майкл прострелил ему горло, но автомат успел выплюнуть струю трассирующих пуль в небо. Второй попытался укрыться в башне танка. Первая пуля Майкла отскочила от брони, но вторая поразила танкиста в спину, и тот с криком вывалился из танка. Третий танкист бросился к укрытию. Майкл спрыгнул с крыши сарая на танк.

Он услышал, что Гарцер зовет автоматчиков, приказывая солдатам окружить сарай. Люк в башне был открыт; по краям алела кровь. Майкл почувствовал движение сзади и успел развернуться. Пуля прошла у него между ногами и отскочила от башни. У Майкла не было времени прицелиться, да этого и не понадобилось: очередь из автомата ударила немца в грудь.

— Залезай! — закричала Габи, держа в руках «шмайссер», который она выхватила у первого немца, подстреленного Майклом. — Скорее! — Она подтянулась, схватившись за железную рукоятку.

Майкл стоял ошеломленный.

— Ты что, не понимаешь по-французски? — крикнула Габи. Ее глаза горели.

Две пули отскочили от брони танка. Майкла упрашивать не пришлось. Он прыгнул в люк. Габи последовала за ним и захлопнула за собой крышку люка башни.