Дифин замялась. Существо не казалось опасным, улыбка, озарявшая грубые черты, была… как тут выражаются?.. приятной. Что это, знак мирных намерений? К тому же Дифин разбирало любопытство: она видела, как человек подошел, слышала, как он сел на плоскую поверхность у нее над головой. Один. Почему же он тогда общался с существом, к которому все время обращался «Бегун»?

Дифин выползла наружу. Сержант увидел, что одежда девочки пропылилась, руки и лицо в грязи, развязавшиеся шнурки кроссовок волочатся по земле.

— Ох, и влетит тебе от мамки! — сказал он. — Ты ходячий комок грязи!

— Я думать, я быть доч-ка, — сказала вновь озадаченная Дифин.

— Ну… ага, конечно. Я просто хотел сказать… ну да ладно. Сержант хлопнул по вымытым добела доскам рядом с собой. — Садись.

Дифин не вполне понимала, о чем речь, — она не видела ни стула, ни скамьи, ни табуретки, на которую можно было бы опереть крестец человеческого тела. Поэтому решила, что ее приглашают просто скопировать позу. И начала садиться.

— Эй! Не сядь на Бегуна!

— Бегу-на? — вопросительно повторила она.

— Конечно! Вот же он! Бегун, подвинь попу и дай девчушке сесть. Помнишь ее, а? Стиви Хэммонд?

Проследив, куда смотрит Сержант, Дифин увидела: человек разговаривал с тем, что она воспринимала как пустое пространство.

— Ну, садись, — сказал Сержант. — Бегун подвинулся.

— Я предпо-читать… — Как же это говорится? — При-ни-мать верти-каль-ное поло-жение…

— А? — Сержант нахмурился. — Это по-каковски?

— Веб-стер, — последовал ответ.

Сержант расхохотался и громко почесал коротко стриженную голову.

— Ох, и штучка ты, Стиви!

Она внимательно наблюдала за движением пальцев Сержанта, потом взяла прядь собственных волос и исследовала разницу. Из чего бы ни состояли формы жизни под названием «человеки», общих характеристик у них, несомненно, было немного.

— Так чего ты прячешься под эстрадой? — спросил Сержант, почесывая Бегуну морду. Дифин водила глазами за совершающей волнообразные движения рукой. Сержанту ее молчание показалось угрюмым. — Вон что. Удрала из дому?

Никакого ответа.

Он продолжал:

— Ну, тут удирать из дому особо некуда, верно? Родители-то, небось, волнуются? Вон, эка пакость расселась!

Дифин наградила предмет разговора быстрым холодным взглядом, и тело, которое она занимала, сотрясла дрожь.

— Вы это называть так? — спросила она. Такого термина в «Вебстере» не было. — Э-ка па-кость?

— А то что же? — Сержант хмыкнул и покачал головой. — Сроду ничего такого не видел. И Бегун тоже. В эту штукенцию можно запросто засунуть весь город, еще и место останется, ей-Богу.

— Зачем?

— Зачем что?

Дифин, чувствуя, что имеет дело с формой жизни, обладающей минимальными способностями, терпеливо пояснила:

— Зачем засунуть весь город внутрь э-ка па-кость?

— НА САМОМ ДЕЛЕ я не то хотел сказать. В смысле… ну, понимаешь — к примеру. — Сержант обвел взглядом небесную решетку. — Я видел, как самолет врезался в эту штуку. БУМ! Раз — и нету. Я на крыльце сидел и видел. Недавно толковал я с его преподобием, дак его преподобие говорит, это все равно, как ежели бы над Инферно перевернули вверх дном стеклянную миску. Говорит, нету ходу ни туда, ни сюда. Никому и ничему. Он говорит, это что-то из… — Он махнул рукой в ночь. — Оттуда, издаля. — Сержант опять потянулся к Бегуну. — Но мы с Бегуном не пропадем, не сомневайся. Мы уж давно вместе. Нипочем не пропадем.

«За-блуж-дение, — подумала Дифин. Настойчивая вера в нечто ложное (противоположность истинному), типичная для некоторых психических (или относящихся к сознанию) нарушений». И спросила:

— Что есть Бе-гун?

Сержант посмотрел на нее так, будто вопрос поразил его до глубины души. Раскрыл рот. Несколько секунд казалось, что лицо его осунулось, а глаза остекленели. Дифин ждала ответа. Наконец Сержант сказал:

— Мой друг. Мой лучший друг.

Раздалось урчание — такого звука Дифин еще не слышала. Урчание становилось все громче, и она испытала неприятное ощущение: звуки перекатывались и кувыркались у нее в самой середке.

— Да ты, никак, голодная, — глаза Сержанта прояснились. Он опять улыбался. — Вишь, животик разговорился!

— Жи-во-тик? — Новое, изумительное откровение. — Что он хотеть сообщать?

— Поесть надо, вот что! Но говоришь ты и впрямь занятно. А, Бегун? Он поднялся. — Иди-ка лучше домой. Твои небось обыскались.

— Домой, — повторила Дифин. Это понятие не вызывало затруднений. Мой дом… — Она обшарила глазами небо. Решетка и клубы дыма заслоняли ориентиры, и разглядеть звездный коридор Дифин не удалось. — Там, далеко. — Она скопировала жест Сержанта — он показался ей подходящим для того, чтобы обозначить большое расстояние.

— Да ну, небось шуткуешь! — укорил ее Сержант. — Твой дом в конце улицы. Пошли, сведу тебя к мамке.

Он намерен отвести меня к коробке, в которой обитают Стиви, Джесси, Том и Рэй, поняла Дифин. Причин прятаться больше не было. Эту планету нельзя было покинуть. Следующий ход был не за ней. Поднявшись на стеблях, которые все еще казались корявыми и шаткими, она двинулась вслед за аборигеном по фантастической местности. Даже самые таинственные, труднопостижимые грезы не подготовили ее к тому, что она увидела на этой планете: по обе стороны плоской, варварски твердой поверхности громоздились ряды коробок, выстроенных вопреки здравому смыслу и рассудку, и высились безобразного цвета наросты, усаженные устрашающими остриями. По этим твердым поверхностям двигались тряские, отвратительно утяжеленные гравитацией коробки поменьше — транспортные средства людей. Они грохотали так, будто рушились миры. Дифин знала термины «дома», «кактусы», «автомобили»; она почерпнула их из чудовищного сборника под названием «Британская энциклопедия». Но реальность смущала куда сильнее, чем описания и плоские изображения. Сражаясь на ходу с силой тяжести, Дифин услышала, как существо «Сержант Деннисон» говорит: «Да угомонись ты, Бегун! Нечего носиться, грязь собирать! Нет, бросать палочку я тебе не буду!» Она задумалась: нет ли здесь измерения, о котором она не подозревает — другого мира, спрятанного за видимым. О, здесь было чему поучиться, над чем поразмышлять, вот только время не позволяло.

Она оглянулась. Боль в неподатливых структурах не позволила повернуть голову на сто восемьдесят градусов. Дифин знала, что эти структуры называются «кости». Кости конечностей занятого ею тела все еще ныли после той невероятной позы, какую Дифин недавно придала ему. Поняв, что кости каркас аборигенов, она признала их чудом инженерии, предназначенным для противостояния силе тяжести и гашения страшных ударов, сопутствующих «ходьбе». Эти создания, размышляла она, должны быть запанибрата с болью, ведь она присутствует постоянно. Разумеется, люди были выносливым видом, раз сносили такие пытки, как «автомобиль», «улица» и «кроссовки».

Дифин на секунду задержала взгляд на «экапакости» и фиолетовой решетке. Если бы Сержант Деннисон увидел, под каким углом выгнулась шея девочки, он совершенно справедливо подумал бы, что она вот-вот сломается. Ловушка расставлена, подумала Дифин на своем звенящем языке. Вред уже причинен. Скоро ловушка начнет действовать, и жизнеспора под названием Ин-фер-но вымрет. Вымрет до основания.

Грудь Дифин стеснило чувство куда более болезненное, чем даже сила тяжести. Примитивные, невинные люди не знали, что их ждёт впереди.

Дифин споткнулась. Из-за меня, подумала она. Из-за того, что я явилась сюда, на эту планетку у обочины звездного коридора, в юную цивилизацию, еще бесконечно далекую от технологии, которая позволит ей выйти в глубокий космос, где взывают к свободе миллионы миров и культур.

Она надеялась усвоить местный язык, задержаться настолько, чтобы успеть рассказать о себе и о том, почему бешено мчалась по звездному коридору, и покинуть их планету задолго до событий. Ей совершенно не приходило в голову, что у людей еще нет межзвездных средств сообщения — ведь почти все известные Дифин цивилизации их имели. «Ловушка готова захлопнуться, — подумала она, — но не следует очертя голову бросаться в нее. Пока не следует. Ведь еще есть шанс». Она пообещала, что дочь не пострадает. А свое слово Дифин держала.