В легких у Дифин захрипело. Хрип вырвался изо рта, и Джесси показалось, что это было какое-то слово.

— Что? — Роудс держался в стороне от инопланетянки. — Что она сказала?

— Кто его знает, — Джесси заглянула Дифин в лицо, и увиденное потрясло ее: зрачки Дифин вдруг стали величиной с булавочную головку, затем вновь начали расширяться. — Господи Иисусе! По-моему, у нее начинается припадок!

Дифин едва заметно шевельнула губами. На этот раз Джесси была достаточно близко для того, чтобы расслышать в слабом, хриплом выдохе слово. А может быть, ей только показалось, будто она что-то расслышала, поскольку выходила бессмыслица.

— По-моему… она сказала кусака, — сообщила Джесси.

С лица Стиви — Дифин — сбежала краска, оно приобрело мертвенный сероватый оттенок. Ее ноги, ноги маленькой девочки, задрожали. Она снова прошептала: «Ку-сака».

И в этом шепоте звучал предельный ужас.

Покуда Хуан Диегас молил о пощаде Бобби Клэя Клеммонса, а Танк, присоединившись к Джеку Доссу, занимался выкорчевыванием автоматов из пола, Коди пополз к Рэю Хэммонду. Рэй стоял на четвереньках и мотал головой, чтобы в ней прояснилось. Из носа и разбитых губ на пол капала кровь.

— Ты в порядке? — спросил Коди. — Эй, Рентген? Мужик, ты меня слышишь?

Рэй посмотрел на него и даже без очков сумел понять, кто это.

— Ага, — просипел он. — Похоже… не надо было… путаться под ногами.

— Нет, — возразил Коди и стиснул плечо Рэя. — Я думаю, ты сделал все как надо, браток.

Рэй улыбнулся окровавленным ртом.

На улице громко затрубили клаксоны, замелькал свет фар.

— У нас гости! — крикнула Отрава и полезла в кузов за усаженной гвоздями деревяшкой. — Еще Гремучки! Целый вагон!

Коди поднялся на ноги. Разгромленный зал игровых автоматов завертелся вокруг него, и Танк поддержал президента, чтобы тот снова не упал.

— Ну, давайте, говнотрясы! — прозвучала первая издевка. Клаксоны трубили, не переставая. — Ну, давайте, засранцы!

Полицейские попятились, понимая, что не готовы к такому повороту событий. Скудное жалованье не могло заставить их смело встретить подобное бесчинство. К залу игровых автоматов съехались четыре легковые машины, два грузовика и несколько мотоциклов. Перед отъездом из участка констебль Тил позвонил шерифу Вэнсу домой. Однако Вэнса все не было, и Тил решил не рисковать своей шкурой. Из машин полезли вооруженные битыми бутылками и цепями Гремучки. Эксельрод крикнул: «Эй, ребята, хорош! Валите отсю…», но в стену рядом с его головой врезалась и разлетелась вдребезги бутылка, и, оставив попытки провести закон в жизнь, Эксельрод пригнулся и кинулся наутек.

— Помогите! — пронзительно вопил Хуан. — Вытащите меня отсюда!

Бобби Клэй утихомирил его пинком в живот.

— Пошли! — размахивая цепью, крикнул Рамон Торрес Гремучкам. Погоним этих мудаков!

— Гони их! По жопам! — подзадоривал Санни Кроуфилд, сам оставаясь в машине. Подъехал «камаро» Рика, оттуда вылез Зарра.

— Ты-то мне и нужна, сука! — Скотина ткнула пальцем в Отраву. В другой руке у нее была обпиленная бита. Обмен оскорблениями и насмешками шел полным ходом, и находившийся в зале Коди понял, что отходить придется с боем.

Танк пыхтел, как кузнечный мех. Из-под шлема на лицо обильно стекала кровь.

— Что, раздолбаи мокрожопые! Веселья захотелось? — крикнул он. — Ну, веселитесь! — И с ревом рванулся из зала в самую гущу врагов.

Оцепенение Дифин рассеялось. К лицу снова прихлынула краска. Дрожа крупной дрожью, она упала на колени, повторяя: «Ку-сака. Ку-сака. Ку-сака».

Сквозь гудение клаксонов Джесси расслышала, как в буфете задребезжали чашки.

О шлем Танка разбилась пивная бутылка. Танк ткнул кулаком в лицо Джои Гарраконе, получил по спине цепью и пошатнулся. Кто-то прыгнул на него с машины. Потом на Танка приземлились еще двое и стащили его, еще размахивающего кулаками, вниз.

— Бей их! — Глаза Бобби Клэя горели яростной жаждой убийства. Он ворвался в зал через разбитое окно, за ним последовали Джек Досс, Отрава и прочие Щепы с въехавшего в стекло грузовика. Замелькали кулаки и цепи, в воздухе летали бутылки. Рик ринулся в свалку, Зарра не отставал. Коди сорвал с ремня еще один разводной ключ и на подкашивающихся ногах пошел из зала. Мышцы болели, но кровь звенела, требуя насилия.

А примерно в двадцати ярдах от места потасовки в патрульной машине, вцепившись в руль потными руками, сидел Эд Вэнс и слушал, как в том уголке его сознания, где обитал испуганный толстый мальчишка, звучит монотонный напев: «Бурро! Бурро! Бурро!»

Он почувствовал, как машина содрогнулась, и в следующий момент понял — нет, не машина. Земля.

— Ку-сака. Ку-сака. Ку-сака, — повторяла Дифин с расширившимися от ужаса глазами. Она протопала в угол, под тикающие часы-кошку, и попыталась сложиться, как человек-змея.

В шкафах подпрыгивали стаканы. Теперь и Джесси, и Том, и Роудс — все почувствовали, что пол задрожал. Буфет распахнулся, на пол посыпались кофейные чашки. Стены скрипели и трещали, как крохотные бенгальские огни.

— О… Господи… — прошептал Роудс.

Джесси нагнулась к Дифин, которая сжалась в такой комок, что суставы Стиви едва не лопались.

— Что это? — Пол завибрировал еще сильнее. — Дифин, что это?

— Ку-сака, — повторило существо, глядя мимо Джесси неподвижными остекленевшими глазами. — Ку-сака. Ку-сака.

Люстра закачалась.

Патрульная машина загудела, хотя Вэнс не дотрагивался до клаксона. «Всесильный Боже!» — подумал шериф и вылез из машины. И даже сквозь подметки почувствовал, как дрожит земля. Слышался низкий грохот, словно где-то терлись друг о друга тяжелые каменные плиты.

Танк дрался не на жизнь, а на смерть. Скотина замахнулась битой на Отраву. Та увернулась и отступила, шипя ругательства. Рик повсюду видел силуэты дерущихся. Его рука потянулась к «Клыку Иисуса», но пальцы не сжали рукоять ножа. Он услышал, как взвизгнули шины, оглянулся и увидел, что по улице катят еще две машины, битком набитые Щепами. Пассажиры на ходу выскакивали и кидались в драку. В плечо Рику угодила шальная бутылка. Он споткнулся о дерущихся, упал, собрался с силами и хотел подняться, как вдруг почувствовал, что бетон дрожит, и подумал: «Что за черт?..» Барабанные перепонки Рика заныли, в костях запульсировала басовая нота. Он посмотрел вверх, и у него захватило дух.

С неба на Инферно опускалась шаровая молния.

Рик встал. Шаровая молния росла. Кто-то из Щепов ухватил его за рубаху и размахнулся, но Рик яростно и презрительно отшвырнул нападавшего в сторону. Улица дрожала. Рик закричал: «Стоп! Прекратить!», но вокруг кипела слишком ожесточенная драка, никто его не слушал. Он снова посмотрел на небо. Мимо, пошатываясь, прошел кто-то из «Гремучек» с окровавленным лицом и толкнул Рика. Улицу лизнул оранжевый свет шаровой молнии.

Вэнс, стоявший позади Рика, тоже увидел огненный шар. Жмурясь от ослепительного сияния, он почувствовал, что сердце у него подкатило к горлу и застряло там, как лимон. «Конец света», — подумал он, не в силах ни крикнуть, ни убежать. Казалось, огненный шар падает прямо на него.

— Послушайте! — завопил Рик. Он нырнул в гущу драки, пытаясь на секунду растащить бойцов.

И нос к носу столкнулся с Коди Локеттом.

Кости Коди пульсировали болью, в ушах громко стучало от нагрузки на барабанные перепонки, но он думал, что это сказываются повреждения, полученные в драке. Теперь, однако, парнишка заметил оранжевое сияние, но задрать голову не успел — наткнулся на Рика Хурадо. Первой мыслью Коди было: у Хурадо нож и бить надо первым. Он занес гаечный ключ, целя противнику по черепу.

Рик перехватил его руку.

— Нет! — крикнул он. — Нет, послушай…

Коди так саданул его коленом в живот, что Рику стало нечем дышать, и вырвал руку, чтобы обрушить свое оружие на затылок Хурадо.

Дифин пронзительно закричала.

Огненный шар, диаметр которого составлял почти двести футов, с ревом рухнул на автодвор Мэка Кейда, взметнув в воздух тучи пыли и части машин. От удара земля затряслась, по улицам Инферно и Окраины побежали трещины, в домах вылетели окна, а Коди Локетта сбило с ног, и гаечный ключ не успел опуститься. Металлический забор автодвора рухнул, куски железа коршунами разлетелись в стороны. Стекла в западных окнах Первого техасского банка превратились в россыпь осколков. Долей секунды позже вылетели восточные окна — по Инферно с ревом катилась ударная волна. Электрическое табло (21:49, 85 градусов по Фаренгейту) погасло.