Когда впереди поднялась мрачная громада замка, Палатазин остановился и прошептал:

— Боже, помоги нам!

Он осмотрел стены, зубья, башенки и парапеты, заметил колючую проволоку, обильно обвившую верхушки стен.

— Как же нам туда забраться? — тихо спросил он сам себя. Паника, долго сдерживаемая, кипятком обожгла его изнутри. Неужели они прошли через все это только для того, чтобы остановиться перед стенам замка, возведенного эксцентрической кинозвездой? «Нет! Назад мы уже не можем вернуться!» — сказал себе Палатазин.

Они подошли к стене. Здесь ветер был заметно слабее, и вместе с ним менее мучительным стал поток песка. Палатазин посмотрел на массивные створки громадных ворот, заметил в песке перед ними несколько мощных капканов, подходящих для охоты на медведей. Точно такая же, покрытая толстым слоем песка дорожка шла вокруг правой стены, в обход замка.

Внезапно Томми дернул его за руку. Палатазин обернулся и увидел, что Крысси мчится в укрытие зарослей засохших деревьев в нескольких ярдах от ворот. Томми снова потянул Палатазина за руку, кивком головы указывая вверх — лицо превратилось в бледную маску страха. На высоком балконе стоял мужчина, глядя в ночь, повернувшись лицом к Лос-Анджелесу, опустошаемому сейчас армией вампиров. Палатазин побежал под укрытие деревьев и присел там, между Томми и Крысси. Человек у парапета балкона обвел взглядом горизонт, потом опустил голову, глядя, казалось, прямо на их укрытие. Трудно было сказать на расстоянии, но Палатазин подумал, что это вполне может быть Уолтер Бенфилд. Человек на балконе отвернулся, поднял руку к лицу, раз, потом еще раз. Завывание собак прекратилось. Потом человек исчез, и Палатазин облегченно перевел дыхание.

— Ух, едва не испачкал штаны, — простонал Крысси. — Вот тебе и истина в кофейной гуще!

Через пару минут мимо их укрытия пробежало несколько собак. Они исчезли в том же направлении, в каком вела мощеная булыжником дорожка, уходившая за стену замка. За этими собаками последовали другие, некоторые рычали, дрались между собой. Стая, судя по всему, была в состоянии паники, но среди собак Палатазин заметил несколько громадных животных, не уступающих размерами пантерам. Несколько раз такая гигантская собака останавливалась и с протяжным рычанием поворачивала голову в сторону деревьев, где укрылись люди, угрожающе скаля клыки, но потом она убегала месте с остальными, исчезнув за углом стены. Крысси дрожал от страха, но Палатазин решил, что собаки о них забыли. Очевидно, подошло время кормить их, и они все спешили получить свою долю. Значит, в замке имелся еще один вход. Служебный, очевидно. Он попытался вспомнить все, что знал из короткого ознакомления с делом Кронстина. Он припомнил, что читал доклад лейтенанта Саммерфелда насчет того, как проникли в замок убийцы. Там было что-то вроде служебного хода, точно. Калитка в задней стене и… винный погреб.

— Посмотрим, куда убежали собаки, — предложил Палатазин Томми, когда собаки перестали появляться. Крысси испуганно нахмурился, и Палатазин сказал:

— Ты можешь остаться здесь, если хочешь.

— Верно, брат. Это я секу. Старина Крысси выкопает себе маленькую норку в земле и заляжет, как в старом проклятом Вьетнаме… — И он принялся загребать ладонями песок и землю у ствола большого засохшего дерева. Когда Палатазин и Томми покинули ряд деревьев, Крысси поднял голову, посмотрел им вслед и пробормотал: «Еще немного», и затем снова лихорадочно принялся за работу.

Палатазин и Томми поспешно поднимались вверх по подъездной дорожке, держась достаточно близко от массивных каменных плит стены. Палатазин услышал далеко впереди лай собак. Потом донесся шум иного рода — металлический стук цепей, щелканье пришедших в действие механизмов. Лай стал заметно тише. Томми побежал вперёд и успел заметить, что собаки исчезают под каменной аркой, куда и вела мощёная дорожка — очевидно, за аркой лежал двор замка. Ворота, средневековое устройство с железными решетками, были опущены — с помощью цепи и ворота — ровно настолько, чтобы собаки успели проскочить во двор.

— Эй, паразиты, скорее! — рявкнул мужской голос. — Паршивцы! Быстро! Сюда!

Томми прижался к стене, сердце его колотилось. Когда собаки все до последней исчезли внутри двора, защелкали звенья цепи, и железная решетка ворот медленно опустилась до самой земли. Томми выждал еще минуту и скользнул к самой решетке. Он взглянул во двор — там стояло несколько мощных грузовиков с фургончиками-прицепами, ярко-жёлтый бульдозер и черный «линкольн-континенталь». Стены замка уходили вверх так резко, словно это была стена плоскогорья из черного камня. У самого подножия стены Томми увидел человека — невысокого, полного, с коротко подстриженными черными волосами, который открыл массивного вида деревянную дверь, в которую ту же, отталкивая друг друга, устремились собаки. Пару раз некоторые из них рычали на этого человека, грозившего им зловещего вида деревянным посохом.

— Вниз! — крикнул мужчина, с хрустом погружая свою палку в гущу стаи, — Паршивцы!

Когда собаки исчезли, он сам вошёл и дверь за ним затворилась.

— Бенфилд! — прошептал Палатазин, глядя поверх головы Томми. — Бог мой!

Он подошел к решетке ворот и потряс за прутья — те даже не дрогнули.

— Именно этим путём проникли в замок убийцы несколько лет назад, — сказал Палатазин. — Но каким способом?

Он вспомнил, что в рапорте Саммерфильда что-то говорилось о том, что убийцы Кронстина были людьми высокими и худощавыми, возможно, подростками, достаточно ловкими, чтобы… Он присел и начал двумя руками отбрасывать песок у основания ворот. Сердце его забилось сильнее. Вот где прокопали ход убийцы одиннадцать лет назад, и выемка сохранилась до сих пор. Подросток мог бы протиснуться под воротами. Он посмотрел на Томми, и мальчик понял, что от него требуется.

Даже Томми, сняв куртку и втянув живот, с трудом справился с задачей. Он полз, извиваясь, несколько раз ему казалось, что он застрял, но наконец он уже стоял на другой стороне. Он подошел к цепи, свисавшей с пары железных воротов в стене, и потянул. Мышцы плеча пронзила судорога, а ворота приподнялись лишь всего на пару футов, после чего ему пришлось отпустить рукоятку. На этот раз он обнаружил, что цепь подобна веревке венецианских жалюзи — можно было закрепить цепь за железный штырь и отдыхать, при этом решетка не опускалась. Таким образом, он поднял решетку на четыре фута и дальше уже ничего сделать не мог. Палатазин протиснулся под решеткой, и они поспешили мимо бульдозера, грузовиков и «линкольна» к двери, в которую вошёл Бенфилд.

Она была заперта на щеколду изнутри, но трех мощных ударов молотком было достаточно, чтобы сломать замок. Они увидели длинный каменный пролет ступеней, исчезавший в чернильной темноте. Они начали спускаться, ощупывая холодные влажные, покрытые трещинами, стены. В норах пищали крысы, сновали под ногами. Где-то далеко внизу Палатазин слышал лай собак. От лестницы ответвлялись другие коридоры, многие были забраны железными решетками, вроде той, под которой пролез Томми. Палатазин опасался ловушек в тех коридорах — новых капканов, соединенных с ручками дверей пистолетов, разбросанных отравленных игл, опрокидывающихся плит пола, и поэтому считал более разумным следовать тем путем, каким следовали собаки.

— Куда ведёт этот коридор? — спросил он Томми. — Ты имеешь понятие?

— Думаю, в винный погреб в нижнем этаже подвала. Там у Орлона Кронстина хранился миллион бутылок.

— Вампиры не станут спать на одном этаже с собаками, — сказал Палатазин. — Иначе могут проснуться с отгрызенной рукой или ногой. А что на верхнем этаже подвала?

— Просто комнаты, большие.

— Наверное, там как раз и лежат гробы. Но опасаюсь, что многих мы уже застанем совсем не спящими.

Лай и шум были теперь гораздо ближе. Они услышали глухие удары.

— Назад! — зарычал голос Бенфилда. — Я тебе рёбра переломаю! — В ответ послышалось свирепое ворчание, новый удар и визг.

Лестница кончилась у запертой двери. За ней, как знал Палатазин, должны были находиться сейчас собаки, Бенфилд и винный погреб. Видимо, Бенфилд еще не стал вампиром и король использовал его, как слугу-человека. Но есть ли у него пистолет, нож или другое какое-то оружие, кроме деревянного посоха? Палатазин навалился на дверь, она со скрипом приоткрылась на несколько дюймов. Он увидел несколько больших комнат, расположенных последовательно с пустыми полками вдоль стен. На одной из полок стоял ручной фонарь. Его луч плясал над мечущейся по комнате своре собак. Потом показался и сам Бенфилд, который с грохотом ударил посохом об пол, чтобы заставить собак слушаться, пока он бросал им куски кровавого мяса, доставая их из большого кожаного мешка на поясе. Вперёд прыгнула немецкая овчарка, пытаясь стащить кусок сырого мяса, вырвать из руки Бенфилда, пока тот не бросил его остальным.