Аэродром в оазисе Бир Аль-Кабир был построен наспех и сплошь состоял из сборных конструкций и палаток, проделавших путь в 224 мили на восток из Каира. Растущие вокруг водопоя тощие пальмы таким вмешательством были явно недовольны, да и вода тоже — она отдавала запахом и даже вкусом тухлых яиц, и трудно было представить, как жизнь вообще может зародиться в таком злобном месте, где температура днем поднимается до 120 градусов[31]. Иногда по рядам палаток проносились порывы горячего ветра, гудевшего в двигателях, шуршавшего по брезенту и пропадавшего лишь в короткой страдальческой тени.

Здесь шла война, и не только между британцами Черчилля, немцами Гитлера и итальянцами Муссолини… иногда война шла между британцами и бесконечными вторжениями сотен тысяч кусачих насекомых. Или между британцами и целыми месяцами дней под палящим солнцем, когда губы трескались от жажды, а слюна высыхала во рту за несколько секунд. Или между британцами и пустым горизонтом, под которым благодаря безжалостным лучам появлялись миражи в виде огромных мерцающих озер, словно выполненных из белого стекла…

Первый из «Спитфайров» начал взлетать, погружая других пилотов позади себя в облако песка и пыли, и юный кокни за штурвалом «Лисандра» прищурился.

— Вы, похоже, важная птица, сэр, — хмыкнул он. — Не у каждого тут такой эскорт, прошу прощения.

— Скажем так, от меня есть кое-какая польза.

Двигатель «Лисандра» загудел и заговорил, как ворчливый старик. Юный пилот приготовился к взлету, ожидая, пока взлетят второй и третий «Спитфайры», а это могло произойти в любую минуту.

— Это Роджер. Мы ждем. Прием, — проговорил пилот в свою гарнитуру.

Второй истребитель, ревя, взмыл в небо. Третий вырулил на взлетную полосу.

Майкл сверился со своими наручными часами «Ролекс». Он надеялся, что после встречи в штаб-квартире в Каире сможет пообедать на тенистой веранде клуба «Пайпер». Он даже не представлял, сколько этих обедов пропустил, и с тоской вспоминал о целом блюде мяса с апельсинами и о прекрасном холодном пиве. Если там будет два сорта пива, день можно будет считать удачливым. И на сон останется целых двенадцать часов на простынях из египетского хлопка.

Третий «Спитфайр» взлетел, оставляя за собой облако пыли.

— Вот и наш черед, сэр, — бодро сказал пилот. Майкл подумал, что молодой человек упивался собственным садизмом, когда начал довольно резкими рывками выводить самолет на полосу, словно хотел нырнуть в воздух без необходимого разбега. Шум двигателя был оглушительным, как бой кузнечных молотов по металлическим барабанам, отбивающий свой сумасшедший ритм внутри этого жуткого самолета, и Майклу казалось, будто он слышит, как ослабляются крепления крыльев «Лисандра».

— Роджер. Мы на пути, — сообщил пилот своему диспетчеру. — Прием.

Он включил тягу и начал руление.

Главным талантом «Лисандра» было то, что ему не требовалась очень длинная взлетная полоса, и он смог оторваться от земли за десять секунд. «Спитфайры» уже ждали его в небе, кружа над полем.

Майкл при взлете напрягся, как струна, сжал руки на коленях и постарался унять сердцебиение, хотя все попытки и оказались тщетными.

— Сегодня пойдем на пятнадцати тысячах, сэр, — сообщил пилот. — Так что по пути сможете хорошо рассмотреть пустыню, вид отличный.

Пустыня — это последнее, что Майкл Галлатин хотел сейчас видеть. Вся его четырехдневная миссия здесь состояла из постоянных видов пустыни. Он знал, как его называли на аэродроме: Майор Чудак. Так говорили, потому что после каждого захода солнца он проезжал через посты охраны на открытом грузовике «Моррис» и возвращался обратно за час до восхода. Люди знали, что он был офицером разведки, но не понимали, почему он работал один. Они не знали, что, уехав далеко в пустыню, Майор Чудак останавливал свой грузовик, снимал форму, складывал и прятал ее, а после… обращался в существо, которое вряд ли можно было описать словом «чудак». Он перескакивал песчаные барханы и огромные камни размером с кулак титана, направляясь на запад на четырех лапах, маскируясь в ночи. Он делал пометки в своем человеческом разуме по мере того, как зверь, вышедший наружу, изучал окружающий пейзаж: мягкие песчаные ямы, которые могли поглотить грузовик или танк, дюны, в коих могли увязнуть ноги солдата, как в желе, обширные плоские равнины, покрытые щетиной кактусов, поднимавшихся ввысь и снова падавших в бездны. Он также искал немецкие мины, скрытые под тысячами песчинок и каменистой коркой, потому что он мог чувствовать их металлический запах и ощущать опасность, исходившую от них не меньше, чем от змей, к которым он иногда подбирался слишком близко. А вокруг было очень много металла и много взрывчатого вещества. Воздух был насыщен этими запахами.

Майкл использовал свое обостренное чувство направления, чтобы пометить эти минные поля на карте, которую запечатлел у себя в голове, а далее он запоминал расположение немецких патрулей и изучал передвижение войск и бронетехники, оставаясь незаметным для синих ламп с форпостов врага, где стояли пулеметные вышки, а вокруг были размещены мины «Прыгающая Бетти», нацеленные на то, чтобы взрываться под землей и разбрызгивать раскаленно-красную шрапнель.

Работа Майкла состояла в том, чтобы найти путь для британской армии, которая должна была продвинуться на запад и снять осаду с африканского корпуса близ Тобрука, где более двадцати четырех тысяч солдат Содружества были схвачены в стальное кольцо 10-го апреля.

Вернувшись на аэродром, Майор Чудак направлялся в радиорубку, откуда отправлял свои наблюдения в штаб-квартиру в Каире. Сведения были зашифрованы с помощью британских детских песенок. Можно сказать, будущее войны в Северной Африке и жизни многих тысяч людей зависели от того, сумеет ли злой и голодный волк найти нужную дверь к немецким поросятам.

— Проще простого, — возвестил пилот. — Проще пареной репы.

Они заняли свои позиции позади и чуть ниже двух истребителей, третий летел замыкающим. Они двигались на восток. Шум двигателя «Лисандра» продолжался на протяжении всего пути, и Майкл, снова проверив для надежности ремни, прикрыл глаза и попытался отдохнуть.

Вчера произошла одна из тех редких встреч, которая внесла в жизнь Майкла интересную загадку. Такие истории — он полагал — должны быть описаны в книгах.

Он направлялся в свое временное жилище после того, как послал зашифрованную радиограмму, когда кто-то вдруг остановился рядом с ним.

— Простите, сэр. Майор?

— Да? — Майкл слишком устал и слишком хотел спать, поэтому чувства его притупились. Он увидел молодого человека в запыленной униформе Западной пустыни с отличительными знаками капрала. Он отсалютовал, Майкл вернул ему приветствие, затем улыбнулся и предложил руку для рукопожатия. Капрал ответил тем же.

— Я так и подумал, что это вы, сэр! — воскликнул молодой человек с улыбкой, столь же запыленной, сколь и его униформа. На лице его оставались светлые круги, куда не мог проникнуть загар из-за защитных очков, которые он носил. — Если помните… мы с вами в одной компании, можно сказать, вышли сухими из воды некоторое время назад, сэр. Могу я спросить… что вы здесь делаете?

— Я здесь по долгу службы, — ответил Майкл.

— О… да, конечно. Ну… я здесь по той же причине. Столько всего произошло! Знаете, она спрашивала меня, не хочу ли я вернуться в морфлот, но я ответил, что на суше мне теперь комфортнее, чем на море, — он сделал паузу, но понял, что майор его не понимает, и пояснил. — Я и Мариэль. Мы поженились в прошлом апреле, сэр. Через три года после нашей встречи.

— Билли, — кивнул Майкл. — Это чудесная новость.

— Спасибо, сэр. Мне с ней повезло, она чудесная.

— Не сомневаюсь в этом. Твоя компания будет двигаться по восточному направлению? — Майкл видел несколько грузовиков вокруг Бир Аль-Кабирского оазиса, и отметил, в каком направлении они движутся.