Когда Палатазин добрался до них, Цейтговель быстро ввел его в курс дела: примерно в девять часов он и Фаррис приехали в «Мекку», чтобы проверить номер шестнадцать по их списку. На звонок за дверью Бенфилда никто не отозвался, но им удалось поймать внизу домоуправителя. Он лишь один раз взглянул на фоторобот и тут же с уверенностью узнал в изображении человека из семнадцатого номера. Тогда Цейтговель прогнал имя Уолтера Бенфилда через компьютеры регистрационной автомобильной службы и выяснил, что этот человек является владельцем серого «жука-фольксвагена» модели 1963 года. После этого, получив полный регистрационный номер этой машины, он вызвал ночного дежурного офицера, лейтенанта Мартина.

За час до полуночи домоуправитель мистер Пьетро звенел ключами в узком, тускло освещенном коридоре, пока ключ, наконец, не скользнул в замочную скважину квартиры номер 17.

— Я бы этого делать не стал, если бы не знал, что это нужно, — сказал он трем полицейским, стоявшим вокруг него. — В смысле, вы, ребята, не стали бы нарушать чьё-то право на личную жизнь, если бы на то не было важной причины, ведь верно?

— Да, у нас имеется важная причина, — сказал ему Палатазин. — И мы не нарушаем прав, мистер Пьетро. Мы просто хотим осмотреть квартиру. Одна-две минуты, и все. Больше нам ничего не нужно.

— Да-да, конечно.

Замок щелкнул и дверь отворилась. Пьетро включил свет и они вошли в комнату. Атмосфера в комнате была клаустофобической, и Палатазин сразу почувствовал резкий запах, напоминающий жженый миндаль. Одежда валялась на полу и на стульях, кровать не была убрана. Над стеной в изголовье кровати были приклеены вырезанные из журналов фотографии атлетов, штангистов, культуристов. Палатазин направился к середине комнаты, но тут что-то зашуршало на старом столике для игры в карты. Остановившись, он уставился на три проволочные клетки, наполненные громадными черными тараканами, старающимися вползти друг на друга. Он коротко и со свистом втянул в себя воздух.

— Посмотрите на это! — сказал он остальным.

— Иисус! — воскликнул, не веря своим глазам, мистер Пьетро. — Что он делает со всеми этими… штуками? Слушайте, у меня дом чистый, ничего подобного у меня…

— Да-а… — протянул Фаррис, заглянув в одну из клеток. — Ну и уроды…

Палатазин отошел в сторону, разглядывая фотографии на стене.

— А где работает мистер Бенфилд? — спросил он хозяина дома.

— Где-то в Западном Лос-Анджелесе. В одной из больших компаний по выпуску аэрозолей. — Вид у Пьетро был неподдельно страдальческий. — Для уничтожения паразитов, насекомых и так далее.

— А название компании вы знаете?

— Нет, извините, не знаю. — Он снова посмотрел на тараканов и с отвращением повёл плечами. — Бог ты мой, вы думаете Бенфилд все это с собой с работы приносит? Или… как?

— Сомневаюсь.

Палатазин посмотрел в другой угол комнаты, где Фаррис проверял содержимое комода.

— Вы не волнуйтесь, мистер Пьетро, мы не собираемся разбирать мебель Бенфилда на части. Фаррис, будь поаккуратнее с этими ящиками… Мистер Пьетро, когда Бенфилд обычно приходит домой?

— А в любое время, когда ему вздумается, — пожал плечами Пьетро. — Иногда приходит вечером, побудет немного, потом снова уезжает на машине. Я уже давно научился различать всех жильцов по звуку шагов. Слух у меня довольно острый. В общем, никаких регулярных часов прихода домой у него нет.

— А что он за человек? Вы часто с ним разговариваете?

— Нет, он человек замкнутый. Вроде, все нормально, тем не менее…

Пьетро усмехнулся, показывая золотой зуб:

— Всегда платит вовремя, а этого не о каждом из них скажешь. Нет, Бенфилд человек молчаливый. Да, однажды, когда я не спал, слушал радио, он постучал ко мне, часа в два ночи. Это было недели две назад. Казалось, он хотел поговорить, и я его впустил. Он в самом деле был чем-то очень возбужден… Не знаю. Он нес что-то такое сумасшедшее… насчет своей старушки, кажется нашёл или видел где-то… В два часа ночи!

Тут мистер Пьетро пожал плечами и повернулся, глядя на Цейтговеля, шарившего под кроватью.

— Старушку? То есть, подругу?

— Нет, мамулю… Его старушку.

— О, тут кое-что… — сказал Цейтговель, вытаскивая из-под кровати ящик с журналами. Это была странная коллекция комиксов, журналов для культуристов и порнографии. Палатазин с отвращением нахмурился. На кровати лежала пара черных пружинных эспандеров, из тех, которыми укрепляют мышцы кисти и предплечья. Палатазин попробовал сжать один из эспандеров, по-видимому, парень обладал недюженной силой. Он внутренне провёл параллель между этим эспандером и задушенными женщинами, потом положил черный прямоугольник обратно на кровать. Он заглянул в ванную, обнаружил, что в ванне на несколько дюймов воды. В аптечке стояли флаконы с «Бафферином», «Эксердином», «Тайленолом». Похоже, Бенфилд страдал от постоянных головных болей.

— Капитан. — Цейтговель подал Палатазину, вышедшему из ванной, пожелтевший снимок. На нем была изображена полноватая блондинка, сидевшая на диване, обнимая одной рукой мальчика. Мальчик, коротко подстриженный, в очках с толстыми стёклами, отсутствующе улыбался в объектив камеры. Женщина сидела, закинув одну мясистую ногу на другую, на губах играла кривая ухмылка. Палатазин минуту рассматривал снимок, обратив внимание на странный стеклянный отблеск в глазах женщины, судя по всему, алкоголички.

— Вы когда-нибудь видели мать Бенфилда, мистер Пьетро? — спросил он.

— Нет, никогда.

Фаррис занимался кухней: плитой и газовой колонкой. Наклонившись, он открыл дверцу кухонного шкафа и извлёк бутылку, до половины наполненную коричневой жидкостью. Отвинтив крышку он понюхал жидкость, и в тот же момент перед его глазами завертелись коричневые точки. Он быстро отдернул голову назад, чувствуя жжение в легких и в носу. Палатазин отобрал у него бутылку и понюхал содержимое через надетую крышку.

— Мистер Пьетро, вы знаете, что это такое?

— Похоже на прокисшую мочу.

Фаррис пришёл в себя, восстановил дыхание и, заглянув под раковину, вытащил оттуда кучу старых тряпок.

— Не знаю, что это такое, капитан, но это нехорошо пахнет. Нехорошо. Такой аромат способен сбить с копыт.

— Цейтговель, — тихо сказал Палатазин. — Сходи к машине и свяжись с нашими друзьями, пусть проверят этого парня, нет ли на нем чего-нибудь.

Цейтговель вернулся через пятнадцать минут:

— Десять очков, капитан. У Бенфилда длинный список за спиной. Нападения, подсматривания, попытки изнасилования, нанесение увечий. Восемь лет провёл в психолечебнице, его выпускали, но он опять попадал обратно в Ратмор-госпиталь.

Палатазин кивнул, глядя на клетки, полные копошащимися, шуршащими отвратительными насекомыми. Он поставил бутылку на место и затворил дверцы шкафчика.

— Да, мы нашли его! — так хотелось ему завопить. Но он знал, что еще слишком рано. Еще нужно было доказать, что Бенфилд имеет какое-то отношение к делу Таракана, к четырем убийствам.

— Подождем, пока он вернется домой, — сказал Палатазин, стараясь, чтобы голос его не выдавал волнения. — Мистер Пьетро, мы будем находиться снаружи, в машине. Вам лучше всего, думается, оставаться в своей комнате. Договорились? Если услышите, что вернулся Бенфилд, не спешите покидать свое жилище, вы понимаете?

— Собираетесь его арестовать? А что он сделал?

— Просто, хотим задать несколько вопросов. Спасибо, что показали нам комнату, мистер Пьетро. Об остальном мы позаботимся сами.

Палатазин грузно втиснулся в автомобиль и приготовился к долгому ожиданию. Несколько раз ему почудилось, что он видит приближающийся по Коронадо-стрит «фольксваген». Но это лишь показалось. Его не покидал слабый запах из бутылки, горьковатый, миндальный, немного медицинский. Если тряпку, смоченную этой субстанцией, прижать к лицу жертвы, она действует наподобие хлороформа. Очевидно, это была смесь каких-то веществ, с которыми имел дело на работе Бенфилд. Если это Таракан — а тараканы в клетках весьма уверенно указывали, что это он — он нашёл себе какое-то еще более страшное занятие. Но если он Таракан, то почему изменил свой образ действий?