Цицеро наблюдал за ними, как они приближаются к нему, зубы его бело сверкали. Он ткнул большим пальцем в сторону переулка, и оба человека поспешно вошли туда. Цицеро снова посмотрел в одну сторону, потом в другую. «Все спокойно, — подумал он. — Копы сюда не суются особенно». Он встал со скамьи и не спеша, наслаждаясь каждой секундой, направился к переулку, где скрылись те двое.

— Давай-ка, — сказал Цицеро мужчине.

Тот передал Цицеро запятнанный высохшим кофе конверт, рука его дрожала. Стоявшая рядом с ним женщина вздрагивала, зубы цокали. Цицеро разорвал конверт и посчитал деньги, медленно, наслаждаясь волнами нужды и потребности, которые мучили сейчас тела этих двоих. Потом он хмыкнул, спрятав деньги.

— Вроде бы все нормально, — сказал он и достал из кармана маленький пакет с белой пудрой. Он покачал пакетик перед лицом мужчины, который в этот момент жадно оскалился, как зверь. — Сладких снов, — тихо сказал Цицеро. С тихим стоном мужчина схватил пакетик и бросился вдоль переулка. Женщина с криком поспешила за ним. Цицеро посмотрел вслед, поглаживая в кармане деньги. «Идиоты, — подумал он. — Он даже не проверил, что я ему всучил. Они так колются, что к ночи им снова понадобится доза, но они знают, где найти старину Цицеро…»

Он засмеялся про себя, похлопал по карману и направился к выходу из переулка.

У самой улицы дорогу ему заслонила фигура крепко сложенного человека.

— Что… — начал Цицеро, — и это было все, что он успел сказать, потому что в следующее мгновение в плечо ему ударил кулак, послав обратно в глубину переулка. Цицеро натолкнулся на твердый кирпич стены и упал на колени, внезапно обнаружив, что он не в силах набрать в лёгкие воздух. Рука с оцарапанными костяшками схватила его за воротник и заставила подняться, поставив на самые носки серых туфель из крокодиловой кожи. Очки свисали с одного уха, и первая связная мысль Цицеро была: «Полиция!»

Человек пригвоздил его к стене, и он заметил, что человек этот был очень высоким и сложением напоминал бетонную глыбу. Это был полумексиканец, приблизительно сорока пяти лет, с яростными черными глазами, с седыми густыми бровями. У него были усы, в которых тоже поблескивала седина, так же, как и на висках, хотя волосы были такими черными, что даже отсвечивали голубизной. Глаза его превратились в сверкающие прорези, и шрам над левой бровью порозовел. У него был очень опасный вид, и он слишком прижимал Цицеро к стене, чтобы тот мог достать из заднего кармана десятидюймовое лезвие.

«Это не полицейский, — подумал Цицеро. — Подлец надумал ограбить меня или даже прикончить».

Тут взгляд Цицеро упал на горло мужчины. На белый воротничок. Священник!

Цицеро почти захохотал, когда его пронзило облегчение. Но едва он начал улыбаться, как священник снова с такой силой ударил его об стену, что зубы Цицеро лязгнули.

— Эй, брось, друг, — сказал он. — Может, слегка отодвинешься?

Священник смотрел на него, продолжая сжимать в кулаке рубашку Цицеро.

— Какой яд был в том пакете? — прогрохотал он. — Героин? Отвечай, а то я тебе голову сверну!

Цицеро фыркнул:

— Не думаю, мистер священник! Ведь это против твоей религии.

Резким толчком плеча мужчина швырнул Цицеро на асфальт.

— Эй! — квакнул Цицеро. — Ты что, ненормальный, что ли?

— Давно ли ты начал продавать героин Мигелю и его жене?

— Не знаю никакого чертова Мигеля.

— А кому ты еще продавал?

Цицеро начал подниматься, но священник придвинулся к нему со сжатыми в кулаки ладонями, поэтому Цицеро предпочел остаться на месте.

— Продавал? Я ничего никому не продаю.

— Ладно. Тогда это выяснит полиция, си?

Рука Цицеро медленно поползла к карману.

— Слушай, белый воротник, не связывайся со мной, понятно? Я ничего не хочу слышать про полицию. Теперь отойди в сторону и пропусти меня. Мне нужно идти.

— Вставай, — сказал священник.

Цицеро медленно встал, и к тому времени, когда он выпрямился, нож из кармана перекочевал в руку, которую он держал за спиной.

— Я сказал, дай мне пройти! — хрипло сказал он. — Делай, что тебе говорят!

— Я тебя давно искал, с тех пор, как узнал, что Мигель и его жена попали на «крючок». И еще ты сбывал эту гадость Виктору ди Пьетро и Бернардо Паламеру, так?

— Не знаю, о чем ты болтаешь, — широко усмехнулся Цицеро, и в следующее мгновение стальной язык прыгнул в горячий свет солнца. — С дороги!

Священник посмотрел на лезвие, но не сдвинулся с места.

— Положи эту штуку на место, или я засуну ее тебе в глотку.

— Я на белые воротнички еще не нападал, но тебя я пырну, если ты меня заставишь. И клянусь Богом, именно этого ты от меня сейчас и добиваешься! А ведь никому не следует грубить Цицеро, ясно?

— Подонок, — тихо сказал священник. — Я засуну тебе этот нож в задницу и отправлю бегом домой к мамочке.

— Что? — Цицеро был на миг шокирован словами священника. И эта секунда определила его судьбу, потому что прямо из пустоты вылетела рука священника и врезалась в висок Цицеро. Пошатнувшись, Цицеро взмахнул рукой с ножом, но запястье его вдруг оказалось в сокрушительных тисках. Он завизжал от боли и выпустил лезвие. Потом в лицо метнулся другой кулак, выбив несколько зубов и наполнив его рот кровью. Цицеро начал медленно опускаться на землю, но священник сгреб его за воротник и потащил вдоль переулка. Уже на Махадо-стрит на виду у всех обитателей, наблюдавших за сценой из окон, священник уложил Цицеро в мусорный контейнер.

— Если еще раз появишься на моих улицах, — сказал священник, — я с тобой обойдусь плохо. Понятно?

— Ага, — каркнул Цицеро, выплевывая кровавую слюну и осколки эмали. Когда он попытался выбраться из контейнера, мозг окатила черная волна, и он опустился на дно, чувствуя, как по спирали уходит все глубже на дно какого-то темного моря.

— Эй, отец Сильвера! — позвал кто-то, и священник оглянулся. Маленький мальчик в голубых джинсах и потертых белых тапочках бежал к священнику. Когда он оказался достаточно близко, чтобы видеть из контейнера руки и ноги, он замер, широко раскрыв от удивления рот.

— Привет, Леон, — сказал Сильвера. Он потёр ободранные костяшки правого кулака. — Почему ты сегодня не в школе?

— Гм… я не знаю, — он сделал шаг назад, когда рука Сильверы вдруг дернулась. — Я домашнее задание не приготовил.

— Это не оправдание. — Сильвера строго посмотрел на него. — А отец разрешил тебе остаться дома?

Леон покачал головой:

— Мне нужно присматривать за сестрой. Отец вчера домой не вернулся.

— Не пришёл домой? Куда же он пошел?

— Туда. — Мальчик пожал плечами. — Сказал, что хочет в карты поиграть. И чтобы я оставался дома с Хуанитой. Это было вчера вечером.

— И он сегодня не пошел на работу?

Леон снова покачал головой и плечи Сильверы слегка опустились. Он помог Сандору ла Пазу получить эту работу в гараже. Он помог ему даже, поручившись за этого никчемного мексиканца. А Сандор, вероятно, проиграл в карты недельный заработок местным шулерам и теперь напивается до бессознательного состояния в баре.

— С тобой и Хуанитой все в порядке?

— Си, отец. Все в порядке.

— Вы завтракали?

Мальчик пожал плечами:

— Немного жареной картошки. Но я дал Хуаните стакан молока.

— Отец вам оставил денег?

— Да, немного, в ящике стола. — Лицо мальчика слегка затуманилось. — Ведь он вернется домой, правда?

— Конечно, вернется. Может, уже пришёл. Ты лучше вернись домой и присматривай за Хуанитой. Она слишком маленькая, чтобы оставаться одна. Спеши. Я зайду к вам попозже.

Леон просиял и уже решил повернуться и уйти, потом вдруг услышал тихий стон из контейнера. Когда он посмотрел на священника, то увидел, что Сильвера дрожащей рукой вытирает со лба капли пота.

— Отец, — спросил он. — С вами все нормально?

— Да, беги теперь. Я к вам позже зайду. Беги!

Мальчик бросился бежать. Теперь, когда отец Сильвера пообещал зайти к ним, он почувствовал себя гораздо увереннее. Если падре сказал, что все будет хорошо, так значит и будет. И папа вернется домой, как сказал падре. Да, он в самом деле необыкновенный человек, падре Сильвера.