В этот момент в столовую вошел тощий человек, тут же привлекший всеобщее внимание.

Пауль Вессхаузер в своих черных брюках и сером свитере тихо прошел мимо Майкла с собеседниками и налил себе чашку кофе. Под глазами за стеклами очков пролегли темные круги, плечи были тяжело опущены. Вессхаузер выглядел как человек, несущий тяжкое бремя. Он сел за стол в одиночестве, положил в свой крепкий напиток пол-ложки сахара, закурил сигарету и затянулся со всей силы своих легких.

Майкл вздохнул, встал из-за стола и сделал несколько шагов к Вессхаузеру.

— Вы не возражаете, если я сяду с вами?

Тот лишь пожал плечами, и Майкл сел.

— Вы как? Держитесь? — спросил он. Глупый вопрос: вид этого человека говорил сам за себя.

— Я в порядке, — Вессхаузер снова выпустил облако дыма и позволил его остаткам медленно тянуться из его рта сквозь сомкнутые губы. Через несколько секунд он сумел заговорить снова. — Сколько умерло сегодня?

— Пятеро.

— Пятеро, — повторил Вессхаузер. Он рассматривал горящий кончик сигареты так, словно это был маяк в царстве непроглядной тьмы. — Господи… я никогда не желал ничего подобного…

— Разумеется, нет. И в этих смертях нет вашей вины.

— Нет, есть, — Вессхаузер сверкнул глазами на Майкла. — Если бы я не принял решение уехать из Германии, ничего этого бы не произошло! Все шло бы своим чередом…

— Это верно, — согласился Майкл. Он сделал глоток из собственной чашки с крепким кофе. — Вы бы все еще были в Германии, работая на нацистов против воли. Прекрасное будущее, не правда ли? Создавать для них оружие. А вы ведь создаете оружие, я не ошибаюсь? — Майкл знал, что Вессхаузер был оружейным экспертом, но не знал точно, в какой области.

— Я проектировщик, — опустил глаза Пауль.

— Из ваших уст это звучит весьма внушительно, — Майкл наблюдал за тем, как дым дрейфует вокруг Вессхаузера. — Я думаю, что вы все сделали правильно. Раз вы чувствовали, что руки нацистов — это не те руки, в которых должно было оказаться ваше детище, можно сказать, что выбора у вас не было. И риск, на который вы пошли, требовал большого мужества.

— Видимо, я должен гордиться собой за убийство такого количества людей. И в конце концов, я убью свою жену, дочь и сына, — Вессхаузер нервно улыбнулся, и в этой улыбке не было ни намека на веселье. — Потому что ничего другого их не ждет, — он вновь прикурил сигарету. — Я ходил капитану Бушену и просил, чтобы он сдал нас. Вы знаете, что он мне сказал?

— Нет. Что?

— Он сказал, что не допустит, чтобы его команду отдали, как овец, на заклание. Он сказал, что они умрут, как подобает мужчинам, чтобы те, кому уже пришлось пожертвовать своей жизнью, погибли не напрасно. Нет, он не собирается сдавать нас. Я стоял перед ним и умолял, но он сказал, чтобы я убрался от него подальше сейчас же, пока еще могу сделать это на своих ногах.

— Хороший совет, — сказал Майкл. Он знал и другую часть этого: Гюстав Бушен и сам отчасти считал себя мусорщиком в сравнении с аристократом Мансоном Кённигом, и осознание этого частично подстегнуло самоотверженность капитана «Софии». Майкл поймал себя на мысли, что смотрит на то место, где умер Энам Кпанга. Ему казалось, что он до сих пор видит там кровь африканца, хотя швабра давно справилась с этим пятном насилия, а тело обернули в брезент и предали морю.

— Моя дочь сказала мне, что вы говорили с ней, — Вессхаузер поправил очки, словно собирался рассмотреть Майкла под другим углом. — Рассказывали ей историю о Вулкане. Она нашла ее очень интересной. Знаете, Мариэль иногда бывает несдержанной…

— Неужели?

— О, да. Дело в ноге, конечно же. И в этом ботинке. Она очень стесняется его и пытается выделиться каким-то образом. Мы с женой… мы делаем все возможное, чтобы не давать ей чувствовать себя плохо, но… вы ведь понимаете… она навсегда останется калекой.

— Хм… — только и сумел выдавить Майкл.

— Это трудно, — с тяжелым вздохом произнес Вессхаузер. — Говорить о таком, когда речь идет о твоей дочери. Говорить о стандартах, когда твой ребенок родился с таким дефектом. Мой собственный отец был перфекционистом. Ярким примером немецкого инженера. Он говорил, что все должно быть гармонично, соответствовать стандартам, и всю жизнь я старался жить по этому принципу. Так что… трудно, когда…

— Когда под эти идеалы удается подстроить не все, — перебил Майкл.

— Да. Трудно, — кивнул Вессхаузер. — А труднее всего приходится самой Мариэль.

— Понимаю, — Майкл допил кофе. Он был готов вернуться к компании Олафа и Билли.

— Но мне мои высокие стандарты подходят, — с жаром произнес Вессхаузер, снова глубоко затянувшись. — Вот, почему они не хотят позволять мне перебраться в Англию. Я знаю, что будет очень скоро. Они не хотят, чтобы мои знания попали в руки британского флота. Они очень дорожат тем, что я знаю о торпедах.

— Хм, — вновь выдавил Майкл, не находя лучшего комментария. Он считал своего собеседника человеком с высоким самомнением, и находиться рядом с ним было неприятно. — Что ж, спасибо за ваше время, — сказал он, и холода в этих словах звучало больше, чем хотелось бы. Он взял пустую чашку с кофе и вновь поднес ее к кофейнику, чтобы наполнить.

Но прежде, чем он это сделал, слова о торпедах эхом отозвались в его голове. Он резко остановился, ведомый идеей, пришедшей в его сознание. Позади него шел человек — один из инженеров — который едва не врезался ему в спину.

— Вессхаузер, — строго окликнул Майкл, возвращаясь к столу пассажира. Блестящий взгляд зеленых глаз направился в сторону Вессхаузера сквозь дымовую завесу. — А вы можете… сделать торпеду?

— Сделать… торпеду, — повторил Вессхаузер ровным голосом.

— Да. Вы специалист. Вы же можете сделать ее? Собрать по кусочкам из того, что… ну… находится на этом судне?

Он изумился.

— Я понятия не имею, что находится на этом судне. Разумеется, здесь должны иметься некоторые взрывчатые вещества. Нужен ведь еще стальной корпус и детонатор… — он нахмурился и бросил окурок в чашку. — А что у нас есть?

— Детали машин, шариковые подшипники, большие бревна и удобрения.

— Удобрения… — недоверчиво повторил Вессхаузер.

— Верно. Около трехсот бочек. Особой ценности не представляют, я так понимаю?

— Вопрос в том, есть ли в составе нитрат аммония…

— Этого я не знаю.

— И, разумеется, у нас в достатке дизельного топлива?

— Да.

Вессхаузер кивнул. Глаза его теперь смотрели с энтузиазмом

— Вы понимаете, что нитрат аммония может сдетонировать и взорвать этот корабль, запустив его в космос? Особенно в сочетании с дизельным топливом…

Майкл сглотнул.

— Я полагаю… вы имеете в виду…

— Я имею в виду, что если удобрения производились с нитратом аммония в составе, то вы на этом судне везете почти готовую бомбу! Господи! Вы, люди, что, с ума посходили?! Что вы делаете, чтобы предотвратить окисление в трюме?

— Есть вентиляторы, — неуверенно произнес Майкл. — Но они работают не всегда…

Вессхаузер вскочил.

— Послушайте! — голос его звучал тревожно, потому что он осознал, что выход всего один. — У вас есть машинный цех? А сварочный аппарат?

— Да. И то, и другое.

— В стали недостатка тоже нет, — Вессхаузер уже говорил больше сам с собой. Однако сведения от Майкла ему все еще требовались. — Вы говорили о деталях машин. Какого рода детали?

— Об этом лучше спросить капитана… но даже он может толком не знать.

— Хорошо… ладно, — Вессхаузер нервно приложил руку к губам. — Давайте предположим, что водонепроницаемый корпус можно сделать из имеющихся материалов… и детонатор, сделанный из машинных деталей будет вполне подходящим… подождите. Подождите! — он отчаянно покачал головой. — Нет! Безумие! Нет никакой возможности сделать оружие, потому что у нас не будет способа навести торпеду, — его рука прикоснулась к лихорадочно стучащей венке на правом виске. — Математика, — пробормотал он. — В наведении торпеды слишком много математики. И даже, если нам удастся создать оружие… мы никогда не заставим его попасть в цель. Этот корабль… нет, мы не сможем нанести точечный удар по «Копью». Я мог был сделать хоть десяток торпед из подручных материалов, будь у меня время, но без системы наведения…