Вирга увидел, что это Оливье.

Майкл крутанул руль, и джип резко ушёл вправо. Лязгнул металл. Запахло жженой резиной. Вирга вскрикнул, поняв, что Майкл задумал вогнать лимузин в стену. Он увидел, как чья-то рука приспустила шторку. Из темноты выглянули черные, страшные глаза. Пальцы разжались, и шторка поднялась.

Не обращая внимания на громкие протесты Вирги, Майкл снова вывернул руль. На сей раз Оливье встретил его на середине мостовой, и оба автомобиля, как сцепившиеся рогами быки, с ревом понеслись по улице. Что-то маленькое, металлическое, похожее на колпак вылетело из-под лимузина и, вращаясь, просвистело мимо головы Вирги. Профессор скорчился на сиденье.

Теперь уже Оливье старался прижать джип к стене. Надсадно ревя мотором, лимузин все ближе отжимал джип к каменной ограде. Они мчались так быстро, что намалеванные на древних стенах лозунги превратились в сплошные полосы основных цветов. Снова лязгнул металл; джип тряхнуло, и руки Майкла на руле побелели от напряжения. Лимузин теснил их к стене. Из разбитой фары посыпалось стекло. Вирга мельком увидел лицо Оливье, бледное и оскаленное, как череп. Джип задел дальнюю стену; сминаясь, металл застонал человеческим голосом, и Вирга понял, что это его собственный голос.

Майкл ударил по тормозам. Лимузин прошел впритирку к джипу, оцарапав ему бок, вернулся на середину улицы и помчался прочь. Майкл сражался с рулем, стараясь предотвратить лобовое столкновение; на шее у него вздулись жилы. Почти не снижая скорости, он отвернул от стены и тоже очутился на середине улицы. Далеко впереди лимузин скрылся за углом.

Они ринулись следом и увидели, как лимузин сворачивает в боковую улочку. Новый резкий поворот, и он исчез из вида.

Через несколько секунд перед ними возник дворец Мусаллима. Осыпавшаяся каменная кладка придавала ему заброшенный, нежилой вид; повсюду толстым слоем лежал пепел — как пыль. Особняк, казалось, вымер; Вирга не заметил ни охранников, ни собак. Ворота были сорваны с петель. Джип влетел за ограду, во двор, пошел юзом и выскочил с подъездной дороги на выжженную солнцем землю. Майкл затормозил. Мотор заглох.

Майкл вытащил ключ из замка зажигания и осмотрелся. Никаких признаков того, что здесь кто-то жил, не было. Обгорелый кирпич, битое стекло — особняк мог простоять так тысячу лет, и никто не заметил бы разницы. Вирга увидел распахнутую настежь огромную дверь и непристойно раззявленный вход.

Майкл вылез из джипа, но не успел сделать и шага, как послышался вой набирающих обороты двигателей. В следующий миг — ни Майкл, ни Вирга никак не успели бы добежать до взлетной полосы — промчавшись по черному асфальту, в небо взмыл блестящий белый самолет. Последний поворот штурвала, едва заметная дрожь, пробежавшая вдоль хвоста, — и, унося с собой призрачное стенание моторов, самолет взял курс на северо-запад.

Майкл смотрел, как поднятый при взлете ветер шевелит траву. Потом тихо, словно только для себя, сказал:

— Я опоздал.

— А что вы хотели здесь найти? — поинтересовался Вирга. — Особняк разрушен. Никого.

— Да. Теперь никого.

— Куда же они повезут Ваала? Все больницы сожжены.

Майкл, казалось, не слушал. Он провёл рукой по лбу и посмотрел на копоть, оставшуюся на пальцах.

— Вы слышите меня? Нужно узнать, куда отвезли Ваала.

— Что? — переспросил Майкл, но потом, казалось, сообразил, о чем речь. — Ваал улетел на том самолете. Вероятно, сейчас он покидает страну, а может быть, и континент.

— Что? Откуда вы знаете?

— Просто знаю, — ответил Майкл.

— Но ведь без медицинской помощи он истечет кровью. Куда его повезли?

Майкл ничего не ответил и отвернулся. Он пошел по голой земле ко входу в особняк, Вирга — за ним. У самой двери Майкл остановился и оглядел сырое помещение с грязными стенами.

— Что-то не так, — негромко сказал он.

— Ловушка?

— Не знаю. Кажется, что здесь никого нет… и все же… идите за мной, как можно тише, и не отставайте ни на шаг. Договорились?

— Да, — ответил Вирга. — Хорошо.

Майкл вошёл, и Вирга последовал за ним, стараясь не наступать на битое стекло и обгорелые ковры. В особняке царил разгром. Обгорелые ободранные стены, изорванные в клочья ковры, вдребезги разбитые огромные зеркала, резная мебель тонкой работы, изрубленная словно топорами. Все окутывал густой дым, сильно пахло помойкой. Особняк убили, и от него уже несло мертвечиной. Майкл обернулся, чтобы убедиться, что Вирга в состоянии идти дальше, и они двинулись по коридору мимо огромных комнат и мраморных лестниц, поскальзываясь то на стекле, то на экскрементах.

В доме стояла мертвая тишина. Никого не осталось, подумал Вирга, никого. Ученики испарились вместе со своим раненым учителем. Профессор с Майклом молча шли по извилистым темным коридорам, и им казалось, будто они пробираются по кишкам обугленного трупа.

Вдруг за одной из закрытых дверей резко звякнуло стекло. Майкл напрягся и прислушался, схватив Виргу за руку, чтобы тот не двигался, но шум не повторился.

Майкл весь подобрался и пинком вышиб дверь. Та сорвалась с дряхлых петель и грохнулась на потрескавшийся каменный пол.

Они оказались в разгромленной столовой. Перевернутые стулья в беспорядке валялись вокруг обгорелого, засыпанного золой стола, накрытого как для банкета: на нем еще стояли тарелки с остатками пищи и оловянные кубки. Три кубка были опрокинуты, питье растеклось под ними вязкими лужицами. По комнате, словно духи умерших, плавали сизые клубы дыма. Пахло гарью, гнилью и чем-то еще, чем-то, что заставило Виргу с отвращением стиснуть зубы. Это был густой, тошнотворно-сладкий запах склепа. Вирга почувствовал, как Майкл рядом с ним весь напружинился.

За столом кто-то сидел.

Кто-то сгорбленный, тяжело навалившийся грудью на стол, перевернув хрустальный графин. Кто-то, чьё лицо пряталось в тени. Изможденный, бледный, в лохмотьях мужской одежды. Увидев страшные тёмные пятна на голой руке, Вирга охнул. Человек за столом пошевелился, повернул голову, и мутный свет, струившийся в дверной проём, упал на его лицо.

— Боже мой! — воскликнул Вирга. — Это Нотон.

Однако он тотчас понял, что перед ним не тот Нотон, которого он знал. Тот, кто сидел за столом, возможно, и обнаруживал схожие с Нотоном черты — высокий, красивой лепки лоб (теперь покрытый гнойниками), знакомый нос (теперь полусъеденный какой-то страшной болезнью), светлые волосы (кто-то вырывал их клочьями, сдирая кожу; на проплешинах запеклась кровь) — но в то же время это не был Дональд Нотон.

Глаза человека за столом загорелись лютой яростью. Он сграбастал кубок и, выкрикивая нечто невнятное, запустил им в незваных гостей.

Майкл пригнулся. Кубок с грохотом ударил в дальнюю стену. Нотон с трудом поднялся, поднял над головой стул и швырнул в них; от усилия он пошатнулся, упал на четвереньки, рыча отбежал в тёмный угол и засверкал оттуда красными горящими глазами.

— Бог мой, — ужаснулся Вирга, — они превратили его в животное! О Господи!

— Не подходите! — приказал Майкл. Он сделал шаг вперёд. Нотон взвыл, как взбешенный пёс, и в Майкла полетели ножи, вилки, осколки стекла — все, что попадалось Нотону под руку. Майкл негромко спросил Виргу:

— Как его звали?

— Дональд, — ответил Вирга. «Звали»? Майкл сказал «звали»?

Нотон в своем углу уселся на корточки.

Майкл сделал еще шаг вперёд, и Нотон оскалился.

— Тихо, — проговорил Майкл спокойно и властно. — Тихо. Вы — Дональд Нотон. Вы помните это имя?

Нотон наклонил голову набок, слушая. Потом прижал руки к ушам и уперся подбородком в грудь.

— Дональд Нотон, послушайте меня, — сказал Майкл. — Вы по-прежнему человек. Вы по-прежнему можете сопротивляться этому. Я хочу, чтобы вы сопротивлялись этому. НУ ЖЕ!

Нотон глухо заворчал и стал озираться, отыскивая, что бы еще бросить.

Майкл сделал третий шаг вперёд, нагнулся и посмотрел прямо в глаза Нотону.

— Сопротивляйтесь, — скомандовал он и внезапно протянул Нотону руку с раскрытой ладонью. — Верьте мне. Верьте. С этим можно бороться.