Пол отдернул руку. — Прошло…

Уже много времени с тех пор, как я видел, как что-то растёт, — сказал он. — Я думал, что земля умерла. Что это?

— Кукуруза, — сказал ему другой. — Стебельки взошли только вчера ночью. Я раньше был фермером, и думал, что эта грязь не годится для того, чтобы в нее что-либо можно было посадить. Думал, что радиация и холод покончили с ней. — Он пожал плечами, восхищаясь зелёными стебельками. — Я рад, что ошибся. Конечно, они еще не очень сильны, но все, что растёт в этой грязи — это просто чудо.

— Она говорит, их нужно оставить, — продолжал черный музыкант. — Она говорит, что может засадить все поле злаками, если мы позволим вызреть этим первым растениям, и мы сторожим и отгоняем ворон.

— Хотя она больна, — сказала крепкого вида женщина с ярко-красным шрамом на лице, и отложила в сторону картонную коробку, в которую она перед этим била. — Она горит в лихорадке, а лекарств нет.

— Она, — повторила Сестра. Она осознала, что говорит как во сне. — О ком вы говорите?

— Девушка, — сказала Анна Мак-Клей. — Ее зовут Свон. Она очень плоха. У нее на лице эти штуки еще хуже, чем у вас, да она и ослепла в придачу.

— Свон, — колени у Сестры подогнулись.

— Это она сделала. — Черный музыкант подошел к молодым стебелькам. — Посадила их своими руками. Все это знают. Это здоровяк Джош рассказал всему городу. — Он посмотрел на Сестру, ухмыльнулся и показал свой единственный золотой зуб. — Разве это ничего не значит? — гордо сказал он.

— Откуда вы пришли, люди? — спросила Анна.

— Издалека, — ответила Сестра, почти плача. — Очень издалека.

— Где сейчас эта девушка? — Пол сделал несколько шагов по направлению к Анне Мак-Клей. Сердце его отчаянно билось, а слабый плодородный запах стеблей был слаще, чем запах любого виски, который он когда-либо наливал себе.

Анна указала на Мериз Рест. — Там. В хижине Глории Бауэн. Это не слишком далеко.

— Отведите нас туда, — потребовал Пол. — Пожалуйста.

Анна засомневалась, стараясь прочитать в их глазах, что у них на уме, как она это делала с простаками, подлизывавшимися к ней на карнавалах. Оба они были сильными и крепкими, решила она, и, следовательно, не сделают дурного. Тощий парень с длинными волосами, в которых было полно перышек и косточек, выглядел настоящим разбойником, да и другие ребята были тоже хороши; все они, вероятно, умели очень здорово пользоваться винтовками, которые носили с собой. Она уже заметила, что у мужчины за пояс брюк был засунут пистолет, а женщина, скорее всего, тоже имела оружие. Но у них в глазах была какая-то потребность, как отблеск огня, горевшего глубоко внутри. Джош сказал ей остерегаться посторонних, которые хотели бы видеть Свон, но она знала, что не сможет отказать им в этой потребности.

— Тогда пойдем, — сказала она, и повела к хижинам.

Позади них скрипач отогревал руки у костра, а потом снова заиграл, черный мужчина весело заводил по своей стиральной доске и жители стали танцевать.

Они шли вслед за Анной Мак-Клей по переулкам Мериз Рест. И, когда Сестра поворачивала за угол, из другого переулка что-то выстрелило ей навстречу. Ей пришлось резко остановиться, чтобы не споткнуться и не упасть, и вдруг у нее появилось ощущение цепенящего холода, который, казалось, сдавил дыхание у нее в легких. Она инстинктивно выдернула дробовик из кобуры под пальто и ткнула его в злобное лицо человека, сидящего в детской красной коляске.

Он всматривался в нее глубоко посаженными глазами, и поднял руку к кожаному футляру, висевшему у Сестры под мышкой.

— Добро пожаловать, — сказал он.

Сестра услышала серию щелчков, и непроницаемые глаза мужчины переместились и стали смотреть позади нее. Она оглянулась, и увидела в руке Пола «Магнум». Робин прицеливался из винтовки, и другие ребята тоже. Все они целились в мужчину в красной коляске.

Сестра всматривалась в его глаза; он поднял голову к плечу, показав в широкой ухмылке рот, полный сломанных зубов. Он медленно отнял руку и положил ее на культи ног.

— Это мистер Добро Пожаловать, — сказала Анна. — Он сумасшедший. Просто оттолкните его в сторону.

Взгляд мужчины бегал от лица Сестры к чехлу и обратно. Он кивнул.

— Добро пожаловать, — прошептал он.

Ее палец замер на спусковом крючке. Нити холода, казалось, кружились вокруг нее, теснили ее, проникали под одежду. Дуло дробовика было примерно в восьми дюймах от головы мужчины, и Сестру охватило горячее желание снести это отвратительное ухмыляющееся лицо. Но что окажется под ним? Кости и ткани — или ДРУГОЕ лицо?

Потому что она подумала, что она узнала хитрый блеск в этих глазах, как у зверя, выжидающего момент для нападения. Она подумала, что увидела в них что-то от того чудовища, который называл себя Дойл Хэлланд.

Палец ее подергивался, готовый стрелять. Готовый сдернуть маску с лица.

— Пойдем, — сказала Анна. — Он вас не укусит. Парень слоняется здесь уже два дня, он сумасшедший, но не опасен.

Человек в красной коляске вдруг набрал полную грудь воздуха и с тихим шипением выпустил его сквозь сжатые зубы. Он поднял кулак и на несколько секунд задержал его перед лицом Сестры; затем высунул один палец, изобразив пулю воображаемого оружия, нацеленного ему в голову.

— Ружье стреляет, — сказал он.

Анна засмеялась.

— Смотри! Он помешанный!

Сестра заколебалась. Пристрелить его, подумала она. Нажать на спуск не так уж трудно. Ты знаешь, кто это. Пристрелить!

Но…

Что если я ошибаюсь? Ее рука с дробовиком дрогнула. А потом шанс был упущен.

Человек хихикнул, забормотал что-то, похожее на песенку и, отталкиваясь руками, двинулся мимо нее. Он въехал в переулок слева, и Сестра стояла и следила за тем, как движется сумасшедший инвалид. Он не оглянулся.

— Становится холоднее, — Анна дрожала, подтягивая ворот. Она пошла вперёд. — Хижина Глории Бауэн — сюда.

Человек в красной коляске завернул в другой переулок и скрылся из вида. Она выдохнула, наконец перестав сдерживать дыхание, и белый пар проплыл у лица.

Затем она убрала дробовик в кожаный футляр и снова пошла следом за женщиной, чувствуя себя так, словно ее нервы обнажены.

На главной улице Мериз Рест горел еще один костер, отбрасывая свет и тепло на двенадцать-пятнадцать человек, стоящих вокруг него.

К столбу у переднего крыльца одной из хижин была привязана самая безобразная старая лошадь с провисшей спиной, которую когда-либо видела Сестра; лошадь покрыли кучей одеял, чтобы она не замерзла, а голова у нее покачивалась, как будто она сейчас уснет. Около нее чернокожий мальчик старался удержать в равновесии на кончиках пальцев изогнутую палку.

Двое мужчин, вооруженных винтовками, сидели на ступеньках из шлака, разговаривая и прихлебывая кофе из глиняных кружек. Внимание их переключилось с тихой беседы на Анну.

— Эти люди говорят, что они хотят увидеть девушку, — сказала Анна одному из них, мужчине в клетчатом пальто и рыжеватой шапке. — Я думаю, что с ними все нормально.

Он увидел их оружие и положил свою винтовку себе на колени. — Джош сказал, что нельзя пропускать никого чужого.

Сестра вышла вперёд.

— Меня зовут Сестра. Это Пол Торсон, Робин Оукс, и я могу поручиться за других ребят. Теперь, если вы скажете, как вас зовут, мы больше не будем чужими, ведь так?

— Джин Скалли, — ответил он. — Ваши люди откуда-то отсюда?

— Нет, — сказал Пол. — Послушайте, мы не причиним Свон вреда. Мы просто хотим поговорить с ней. Мы хотим ее увидеть.

— Она не может разговаривать, она больна, — сказал Скалли. — И мне велено не пускать в эту дверь никого чужого.

— Мистер, вам нужно прочистить уши? — между Сестрой и Полом стоял Робин и улыбался с холодной угрозой. — Мы пришли издалека. Мы сказали, что хотим увидеть девушку.

Скалли поднялся на ноги, готовый всадить пулю из винтовки. Позади него Зэхиэл Эпштейн тоже нервно вскочил. Молчание затянулось. А потом Сестра, скрипнув зубами, стала подниматься по ступенькам, а если мужчины попытаются остановить ее, подумала она, она разнесет их обоих к чертовой матери.