— Не с кем, — сумела вымолвить Энн, голос ее звучал приглушенно и вяло, когда она убирала в кобуру свой собственный револьвер. — А с чем.

Пока Лоусон шел по проходу, Эстерли начал подниматься и уже собирался отступить, но отказался от своего намерения. Он остался на своем месте, все еще сжимая руку раненой девушки. Глаза ее были открыты, и в них стоял целый океан боли.

— Где я? — прошептала она. — Где я?

— Я уже говорил вам, — мягко проговорил Эстерли. — Вы на поезде. Вас везут в больницу в Хелене.

— Н… на… п… поезде?

— Да.

Повисла пауза. Девушка попыталась поднять голову, но для нее это усилие было слишком большим.

— Где… я? — снова прошептала она, а затем застонала. — М… мне больно…

Эстерли сочувственно поморщился. Лицо Тревора осталось непроницаемым из-за сдерживаемого голода. Глаза раненой осмотрели вагон в поисках чего-то, чего она, похоже, не увидела.

— Я ум… уми…

Она не смогла договорить — слишком много сил требовали слова.

— Верьте Господу, — проговорил Эстерли самым мягким голосом из всех, что Тревор когда-либо слышал. — И он не оставит вас. Мы доставим вас в больницу, вам помогут. Ведь так, мистер Лоусон? — его глаза сверкнули злым взглядом на вампира.

— Таков план.

Девушка задрожала.

— Х… х… холодно, — прошептала она, хотя одеяло все еще укрывало ее, а в пассажирском вагоне все еще было достаточно тепло, и ветер сюда не проникал.

Раненая вдруг начала кашлять. Один раз… два… в третий раз сильнее, хотя Эстерли, как мог, старался ей помочь. Маленькая струйка крови показалась в уголке ее рта, и Лоусон едва не пошатнулся от пьянящего запаха. Он понял, что уже несколько секунд смотрит на пульсирующую венку на ее горле…

Тревор порадовался лишь, что за свистящим дыханием раненой никто не услышал его собственно прерывистого вздоха.

Кашель девушки прекратился, но в груди слышались резкие хрипы. Лоусон нашел в кармане пальто небольшую бутылочку, что дал ему Фоззи, и порадовался, что она не разбилась во время схватки с монстром.

— Доктор дал мне это для нее, — бесцветно произнес Тревор, протягивая бутылку преподобному. — Это морфин, смешанный с виски. Чтобы помочь ей уснуть.

— Думаю, — отозвался Эстерли. — Она уже скоро уснет совсем крепко. Вам так не кажется?

— Дайте ей это средство, если понадобится, — отчеканил Тревор. Больше он ничего не мог сделать, чтобы помочь девочке. Но, похоже, необходимость в лошадиной дозе обезболивающего отпала: глаза раненой закрылись, и она — слава Богу — снова провалилась в забытье.

— Присматривайте за ней внимательно, — попросил Лоусон, чувствуя, как слабость наливает его ноги тяжелым свинцом. — Сделаете это?

Эстерли кивнул, и Тревор мог сказать, что сострадание преподобного к раненой девушке идет от чистого сердца. Было ли это связано с тем, скольких человек он сам украл у жен и дочерей в прошлом, когда был охотником за головами? Возможно.

Лоусон отвернулся и обратил внимание на Рустера, который прошел вперед по проходу с винтовкой наготове. Лицо его горело гневом и страхом.

— В кого вы стреляли? — требовательно спросил юноша. — Как вы могли оставить мистера Тэбберсона лежать там и умирать?! Ну-ка, расскажите-ка нам!

— Следи за винтовкой, Рустер, — предупреждающе окликнул Гантт, хотя голос его был слаб.

— Простите, мистер Гантт, сэр, но заткнитесь! Я хочу, чтобы мистер Алабама ввел нас в курс дела! Этот парень говорит, что он какой-то чернорожник или как его… и я почти верю в это дерьмо!

— Я тоже верю! — Матиас вдруг поднялся со своего места. — Вы бы все видели его во «Дворце»! Да даже сейчас — только посмотрите на него! С ним что-то чертовски не так!

— Я не чернокнижник, — довольно спокойно произнес Тревор, однако в его голосе оказалось столько внутренней силы, что остальных она тут же заставила притихнуть.

Пришло время сказать правду…

— То, что я такое.., — продолжил он, — называется «вампир».

Повисла тишина. Тревор окинул взглядом всех присутствующих и заметил, что на лицах каждого застыло выражение шока.

— Что ж, нужна поправка. Я не совсем… перевоплотился. Не насколько, насколько те, что бродят снаружи. Я не стал одним из тех, кто заблокировал пути и забрал мистера Тэбберсона. Сожалею, но ваш друг, мистер Рустер, уже мертв. Если не хуже. Снаружи бродит масса этих тварей. Если они проберутся сюда или вы выйдете наружу, они выпьют вас досуха, разорвут на части или обратят. Я тоже мог бы сделать это с каждым из вас, если бы потерял контроль.

— Минуточку… погоди-ка одну, черт побери, минуту! — голос Ребинокса набирал силу. Сам бандит постепенно поднимался на ноги. — Что, мать твою, значит вампир? Я думал, ты сказал, что родом из Алабамы!

Лоусон хмыкнул. Похоже, придется кое-что продемонстрировать.

— Матиас! — небрежно окликнул он. — У тебя есть монета?

— Эмм… что?

— Монета.

— Ну… да. А зачем?

— Возьми ее и брось так сильно, как только сможешь, в стену перед собой.

— А? — недоуменно округлил глаза бандит.

— Просто сделай это. Так сильно, как только сможешь.

Матиас извлек из кармана брюк небольшую монетку. Он покачал головой, словно думал, будто Лоусон окончательно и бесповоротно сошел с ума, но затем отвел руку назад и зашвырнул десять центов в стену со всей силы, на которую только был способен.

— Подающий из тебя никакой, — сказал Тревор, уже находясь у дальней стены. Он разжал кулак, в котором покоилась десятицентовая монета.

Никто не успел заметить, как он сорвался с места. Он стоял в нескольких футах от стены, причем, находился позади Матиаса, и вдруг — в одно мгновение — преодолел расстояние до дальней стены и поймал монету! Как он миновал Рустера в проходе, ведь на него была нацелена винтовка? А ведь юноша даже не почувствовал дуновения воздуха рядом с собой!

Рустер резко развернулся и направил ствол винчестера прямо в грудь того, кого он теперь полагал монстром.

— Не надо, Энн, — предупреждающе произнес Тревор, чуть улыбнувшись, потому что краем глаза он заметил, что пистолет его спутницы направлен прямо в голову Рустера. Далее он обратился к остальным. — Вам не меня нужно бояться, а тех тварей, что бродят снаружи. Обычные пули могут ранить меня, но убить вампира они не смогут. Никого из нас. Есть лишь два способа это сделать: специальные серебряные патроны, освященные и окропленные святой водой, пущенные прямо в череп монстрам, либо… им можно отрезать голову. Уверен, что у вас есть вопросы, но будьте кратки. У нас нет времени на детальные…

— Вампир! — воскликнул преподобный Эстерли. Он поднялся на ноги, отпустив руку раненой девушки. — Я не какая-то там деревенщина необразованная! Я читал книгу Полидори[189]! Я бы сказал, что вы спятили, сэр, но боюсь, что вы меня… убедили.

— Хорошо. Хоть в чем-то мы продвинулись.

— Из всех сатанинских отродий, что появлялись на этот свет, я никогда не ожидал встретить такого, как вы. Я слышал много о вашем племени, но чтобы увидеть… — Эстерли вновь взял в руки распятие и сжал его так, будто от силы сжатия зависела его жизнь. — О вампирах ходили легенды в Европе сотнями лет! — обратился он к остальным, хотя глаза продолжали буравить Лоусона. — Порождения Сатаны, самые худшие из созданий зла под солнцем!

— Под луной, если уж быть точнее, — хмыкнул Тревор.

— Я думал, это только выдумки, — преподобный не обратил на его замечание никакого внимания. — Плод больного воображения. Но теперь… я вижу тебя… знаю тебя, Зло! Почему ты не рассказываешь, что ты должен пить, чтобы поддерживать свою так называемую вечную жизнь?

Голос Эстерли звучал обличительно. Тревор вздохнул.

— Я сделаю лучше. Я покажу.

Он решил вновь продемонстрировать свою скорость и в мгновение ока пролетел мимо Рустера, оказавшись рядом со своей сумкой с вещами, которую сюда принесла Энн. Внутри содержалось его черное покрывало, шторы для номеров в отелях и остальные необходимые вещи. В том числе и японские бутылочки, в которых хранился запас коровьей крови.