– Вот и замечательно, – закинув ногу на ногу, лениво подытожил Вольмар.

Я опустился в первое попавшеемя кресло. Потянул за узел галстука, пытаясь его ослабить, обвёл взглядом зал ресторана, а вернее, то, что от него осталось. Осталось немного: обломки мебели, осколки разбитой посуды. Трупы… Холодный воздух приятно остужал лицо, помогая быстро собраться с мыслями.

Обыскать тела, найти Лейфа.

– Нужно вернуться в отель, – сказал я, склоняясь над искажённой. – Моли Великого дракона, чтобы Флеминг был там.

– А где же ему ещё быть? Бегать вокруг жены с опахалом, пока она режет твою племянницу?

Поймав мой взгляд, Родингер мгновенно посерьёзнел.

– Он вчера нажрался до харгов, потому и разоткровенничался. Уверен, сейчас торчит в своём номере, мучается от похмелья. Там мы его и возьмём. Тёпленьким.

– Зачем ты мне помогаешь? – спросил я, поднимаясь с колен.

Вольмар усмехнулся:

– Не все Родингеры преступники и мерзавцы. Я намерен очистить своё имя. Перед королём. Перед всем миром.

– Почему тогда не рассказал сразу? Об откровениях пьяного Флеминга.

Я бы тогда ещё вчера арестовал мерзавку.

Поднявшись, он перекинул пальто через руку, прежде стряхнув с него осколки.

– Не в моих привычках действовать сгоряча. Нужно было всё обдумать.

– Пока ты думал, моя жена и племянница оказались в руках ненормальной.

– Не паникуй. Шанетт нужно дождаться ночи. У нас есть время.

Время… Я только на это и надеялся. Что найду их прежде, чем Флеминг воплотит в жизнь свою безумную идею.

Раннвей Делагарди

В этот раз я делаю всё возможное, чтобы не просыпаться. Интуиция подсказывает, что нет, не надо! Лучше остаться здесь, где тихо, темно. Безопасно. Я почти привыкла к этой тьме и тишине, они мне даже начали нравиться. Но меня будто хватают за шкирку и выбрасывают на поверхность реальности.

– А вот и ты, – произносит Шанетт с улыбкой, которой я раньше у неё не замечала. Жёсткой и циничной. Эта гримаса ей совершенно не к лицу, и я бы даже посоветовала больше так не улыбаться, но уже в следующее мгновение мне становится не до улыбок Шанетт. Ощущение саднящей боли в запястьях и холода, источаемого твёрдым камнем, к которому без сил прижимаюсь, заставляют переключиться на себя. На то, где я и почему… связана?

– Шанетт, развяжи меня! – кричу и осекаюсь, замечая насмешку в глазах своей когда-то лучшей и единственной подруги. – Шанетт?

Флеминг опускается передо мной на корточки:

– Я уже всё рассказала твоему второму «я». Повторяться не стану. Скажу лишь, дорогая, что ты у меня в должниках. Ты умерла, кое-что у меня отняв. И сегодня мы это будем возвращать.

– О чём ты? – окончательно теряюсь я.

И впадаю в ещё большее удивление, когда рядом начинает ёрзать Эдвина. Она смотрит на меня такими глазами, словно видит впервые в жизни. Смотрит и не понимает. И я тоже, харг всё побери, не понимаю! Где я и почему мы с Эдвиной связаны. Что это за место? Повсюду огонь, свечи…

И этот жуткий тип… Где я могла его видеть? Лицо кажется знакомым, но сосредоточиться ни на чём не получается – в виски вонзаются раскалённые иглы боли.

Шанетт устраивается на полу поудобнее, словно мы не в храме (или что это ужасное место из себя представляет!), а на пикнике в Гринвидском парке. С Лейфом и Вольмаром… Зажмуриваюсь на миг, взываю к высшим силам, чтобы случилось чудо и он пришёл за мной. Вольмар. Мой спаситель и герой.

Правда, память тут же подсовывает горькую правду: в прошлый раз он не спас меня, а выбросил. И так до сих пор не решил проблему с этой дрянью. Обещал, но теперь я уже не уверена, что слово Родингера чего-то стоит.

– Тебе так хотелось раскрыть в себе хотя бы крупицу дара, для Вольмара, – расправляя на юбке складки, с издёвкой начинает Флеминг. – Ты сделала всё, чтобы втянуть нас в свою авантюру. Надо отдать тебе должное, Раннвей: наверное, впервые в жизни ты повела себя, как настоящая драконица, а не мышь-трусиха. Ты рискнула прикоснуться к древней, опасной силе, и мы согласились. – Она повела рукой, будто рассматривая кольца на своих идеальных пальцах, любуясь отблесками пламени, падающими на грани драгоценных камней и металла. – Родингеру было тебя жаль, Лейф пошёл на поводу у друга. Что же касается меня… Мне стало интересно, чем всё закончится. Я ведь и сама планировала однажды воспользоваться чарами древних и хотела посмотреть, что из этого получится. Получилось… – Шанетт равнодушно хмыкнула. – Так себе… Во-первых, ты умерла. Ну или мы тогда так решили… Во-вторых, твоё место заняла другая, непонятно откуда взявшаяся. По всей видимости, обряд и маска стали магнитом для её души. Но это всё ерунда! Главное: ты украла у меня мой дар. Да, да! Эта твоя магия, которую и ты, и она, и Делагарди так тщательно скрываете – вовсе не твоя.

Шанетт не замолкает, а я сижу, сжавшись в комок, и понимаю, в какой ужасной ситуации мы оказались. В каком кошмаре оказалась я! И всё из-за этой чужачки! Мразь! Захотелось ей, видите ли, поддержать Эдвину на соревнованиях. Лучше бы обе дома остались!

В безопасности.

– Как ты знаешь, во мне очень быстро пробудился дар реставратора, – продолжает Флеминг. – Слабенький, конечно, но у тебя и такого не было. Не сразу поняла, что магия-то у меня не одна, и я могу не только освежать букетики, но и видеть тех, кто уже отжил своё в этом мире. А когда поняла… Каюсь, поначалу испугалась и даже желала, чтобы во мне не было этой дряни. Духов я боялась, они вызывали во мне отвращение. Холодные, приставучие… брр! Одним словом, мерзкие! К тому же, наслышанная про истории о зрящих и ужасной работе, которую им навязывают… В общем, я решила молчать и никому не рассказывать об этом своём… хм… таланте. А потом мы провели ритуал, ты умерла, а спустя какое-то время я поняла, что во мне больше нет дара. Я перестала видеть призраков, перестала их ощущать. И можно было бы, наверное, порадоваться, но! – Она быстро поднялась на ноги. – Во-первых, мне, как будущей правительнице Кармара, нужны дары и, чем больше, тем лучше. А во-вторых… – Выхватив из рук замершего позади типа нож и подавшись ко мне, Флеминг приставила острое лезвие мне к горлу. Наслаждаясь моим страхом, моим отчаяньем, шёпотом с улыбкой добавила: – Я не привыкла, чтобы у меня что-то отнимали, и закрывать глаза на воровство не собираюсь. Сегодня я верну себе магию, а ты, дорогая, покатишься к харгам!

– Я ничего у тебя не отнимала, – пытаюсь достучаться до здравого смысла этой ненормальной, когда она резко отстраняется, отнимая оружие от моего горла. – Не вижу я никаких духов! Шанетт! Мы же подруги! Ты не можешь так со мной поступить. Я…

– Ты украла, она… Какая разница? Главное, дар находится в этом теле, в этой оболочке. Будем считать, что я отдавала его тебе… вам… на хранение.

– Мы напрасно теряем время, – цедит незнакомец, и Флеминг оборачивается.

– Ты прав, что-то я совсем заболталась. Маленькая женская слабость. – Она дарит ему улыбку, одну из тех, которыми привыкла очаровывать мужчин, но преступник выглядит скорее напряжённым и сосредоточенным, а не очарованным.

– Что ты собралась сделать? Ты же видела, своими глазами, что со мной сделала эта магия! Ты точно так же можешь умереть. Шанетт! Одумайся, пока не поздно!

Я кричу, плачу, взываю, но Флеминг в ответ едва оборачивается. Лениво бросает:

– У меня было время подготовиться и учесть… все нюансы. Меня ждёт не смерть, а возрождение. В новой роли и с ещё одной, прекрасной формой драконицы.

– Спорим, ты превратишься в свинью и ею же останешься! – с вызовом бросает Эдвина.

Я раздражённо шиплю на племянницу:

– Тише! Зачем её злишь?

Девчонка едва удостаивает меня взглядом:

– Лучше бы она была здесь… Теперь всё ясно. Почему ты всё время была такой разной. Та, вторая Раннвей…

– Сейчас здесь я, а не она, – огрызаюсь, борясь с желанием пихнуть маленькую нахалку. Другая Раннвей ей, видите ли, нужна! Пихнула бы с удовольствием, но в таком положении с трудом получается даже ворочаться.