— Сулле, может, и не нужны. Но новый квестор наделен правом вносить в списки тех, кого посчитает нужным, — хмыкнул Паримед.

— Без согласования с Римом?

— Мне о таких нюансах не рассказывают, — коротко ответил он.

— Куда они едут?

— Куда глаза глядят, наверное, — невозмутимо ответил грек.

Я свернул разговор. Понятно, передел здесь шел страшный. Лес рубят — щепки летят. И не только здесь, а по всей Италии. Страдали по большей части ни в чем не виновные люди.

Мы вернулись на Форум, который располагался между Форумской улицей и улицей Изобилия. Здесь было многолюдно, в основном, из-за шедшего торга. Люди толкались возле прилавков, торговались — продавали и покупали товар.

Я поразился миниатюрности городской площади… но ведь даже в огромном Риме форум занимал совсем незначительное пространство. Больше того, городская площадь имела неопределенную форму, хоть и была огорожена, по традиции, двухэтажными портиками, вытесанными из серого туфа. Колонны внизу были соединены балками из дерева и держали второй этаж из плит и колонн меньшего диаметра. Забавно, что именно на этом форуме всего пару лет назад было принято решение выступить против Суллы. А теперь по площади слонялось немало людей в военной форме, судя по всему, легионеров Офеллы. Люди Суллы теперь зачитывали здесь имена тех, кого Республика посчитала врагами.

— Дай угадаю, нам туда? — я указал на здание, возле которого толпились легионеры.

— Да, это городской совет, — подтвердил грек.

Здание совета стояло напротив величественного храма Юпитера. Символично, что позади здания виднелся величаво дремлющий Везувий.

Легионеров, толпившихся рядом с городским советом, записывали в списки. А потом по этим самым спискам вызывали.

— Надо записаться? — уточнил я.

Грек посмотрел на меня будто снисходительно. Подошел к одному из ведших списки и что-то шепнул. Мне всё это не очень нравилось — уж больно хорошо этот угорь подготовился.

— Сейчас нас вызовут, — важно сообщил он, вернувшись. — Ох ты ж… ну дают!

Он с некоторым любопытством уставился мне за спину, откуда тут же донеслись крики.

— Помогите! Убивают!

По улице под руки вели пожилого перепуганного римлянина. Он сопротивлялся, пытался поднимать ноги и вырываться, но его продолжали волочь по форуму.

— Молю Юпитером, это всего лишь недоразумение! — выл он. — С тех пор, как Луций Корнелий Сулла высадился в Италии, я помогал его войску… помога-а-ал…

Достаточно было взглянуть на его толстое, лоснящееся лицо и белоснежную тогу (которая, правда, малость запачкалась, все-таки ею сейчас форум чуть ли не протирали) как становилось понятно, что это не простой гражданин. Определенно он относился к числу местных богатеев и олигархии. Судя по всему, один из тех, чья ставка на победу марийцев не сыграла. Хотя он клялся и божился в обратном.

— Я был верен, ве-е-ерен Сулле, — выл толстяк, не оставляя попытки вырваться из цепких рук карателей и будущих палачей.

— Я говорил, что Сулла не простит ему поддержку самнитов, — прошелестел стоявший рядом со мной человек, приоткрывая завесу тайны.

Самниты, выступившие резко против Суллы, были практически полностью уничтожены после завершения Гражданской войны. Не знаю, чем провинился именно этот перепуганный толстяк, но если утверждение о его связях с самнитами было правдой, я ему не завидую.

Вели богатея двое вооруженных солдат. Один их вид и гримасы на лицах сразу говорил о незавидной дальнейшей судьбе мужика. Лица у них были каменные, покрытые множеством шрамов, для таких убивать — как выпить чашу вина.

— И до него добрались… — хмыкнул Паримед.

Мне показалось даже, что как будто бы удовлетворенно.

— Ты его знаешь? — уточнил я, наблюдая за тем, как мужика хорошенечко встряхнули, ставя обратно на ноги.

— Не только я, этот ленивый жирдяй — один из богатейших людей, и не только в Помпеях, но и на десятки километров вокруг, — охотно пояснил грек. — Большая часть того, что ты видишь на форуме, построена либо его отцами, либо дедами. Но… он сделал неправильный выбор. Тогда еще, когда началась Союзническая война, поддержал италиков и весь тот бред, который предлагал Марий. Говорят, что в Самнии у него были какие-то дела, и он не хотел терять прибыль. Потом, правда, опомнился, когда Сулла высадился в Италии, а Цинна был убит на одной из солдатских сходок… думал, что этим он обезопасил себя.

Паримед со значением покачал головой.

— Тоже проскрипции?

— Наверняка, — подтвердил грек. — Кстати, это бывший квестор Помпей.

Поняв, что мольбы пропадают втуне, белый как полотно толстяк перешел к прямым угрозам.

— Вы не посмеете! Вы просто не знаете, какая у меня поддержка в Риме и сколько пользы я принес Республике. Когда Квинт Лукреций Офелла узнает о ваших незаконных действиях, вам будет несдоб…

— Заткнись, — один из ведших его солдат отвесил богатею подзатыльник.

Имя Офелла я слышал не так часто, как имя Суллы, Цинны или Мария, но все же оно было постоянно на слуху. Я хорошо помнил, что в Помпеях получали земли именно легионеры Квинта Лукреция. К ним-то, тоже присутствующим на форуме, и взывал бывший квестор, ища поддержки.

Помогало слабо. Легионеры безучастно взирали на происходящее. Как знать, возможно даже, что эта парочка, что схватила местного олигарха, была тоже из ветеранов Офеллы. Просто самого полководца здесь не было, и его имя из уст толстяка не производило должного эффекта. Логика была проста и понятна. Раз бывший квестор оказался в проскрипциях, значит, сам Офелла, как ближайший соратник Суллы, наверняка об этом знал.

— Флавий, храбрейший Флавий, — толстяк заприметил в толпе на площади легионера и воззвал к нему. — Разве вы не вкушали моего вина и хлеба, когда осаждали Пренесте?

Легионер, к которому обращался толстяк, лишь отвернулся. Никто из ветеранов не хотел создавать себе проблемы на ровном месте. Что они хотели, так это получить положенное и уйти. Большинство из них только ради этого и воевали.

Я подметил, как реагирует толпа горожан. Некоторые по шажку отходили подальше от толстяка, как от прокаженного. Другие едко комментировали, что он, мол, получил по заслугам. А один смельчак и вовсе подошел сзади к олигарху и больно ударил ногой под зад.

— Вы что, люди! Я столько сделал для этого города! — искренне возмущался бывший квестор, как только очухался от очередной затрещины карателя. — Мы восстановили храм Юпитера, устраивали пиры…

Я понимал, что он зря старается. Увы, память толпы чем-то схожа с памятью той самой птички. Мгновение, и все твои былые достижения отправляются в утиль. Да и вообще неплохо бы запомнить вот таким, как этот толстяк — чем выше лезешь, тем больнее падать. Хотя бы затем, чтобы не удивляться потом подобным «неожиданностям».

Бывшего квестора провели ближе к нам. Он лихорадочным взглядом, блуждающим по толпе, зацепился за меня и вдруг выпучил глаза. Изумился так, будто увидел чудо света. Но сказать ничего не сказал. Не успел. Ни живого ни мертвого, бывшего квестора провели в здание городского совета. Силой впихнули в дверной проход — и вопли затихли, а затем и вовсе оборвались.

Я тоже стоял ошарашенный.

Я прекрасно помнил, что за поимку человека из списка Суллы полагалось немалое вознаграждение. Сам едва не угодил в этот капкан. Вообще все это смахивало на охотников за головами, как показывали в голливудских вестернах с Клинтом Иствудом. В один момент человеческая жизнь римского гражданина была приравнена к некой мере серебра. И то, что толстяк меня узнал, было опасно, очень опасно.

— Не он первый, не он последний, — вполголоса сказал Паримед. — Когда мы останавливались, я кое-что слышал. Имена в списке — а напротив них награды за поимку, верно? И ветераны, бывает, объединяются в отряды. Кто станет их в этом винить? — тут он почему-то выразительно посмотрел на меня. — Делай, что умеешь и что привык, и получай за это серебро. Причем гораздо больше любого армейского жалования.