Я с помощью вилика взвалил свои мешки на мулов.

— Помощь нужна? — вилик переключился на грека.

— Меня… мне… должны были встречать… — невнятно забубнил он.

— Эти, что ли? — вилик указал на темный закоулок.

Пирамед продолжая хмуриться, подошел к закоулку, заглянул. Его эмоций я не видел, зато увидел двух красавцев, с лицами кавказского профиля. Оба были обездвижены, а сверху на них сидели два моих раба.

— Паримед, ты спрашивал, в расчете мы или нет? — моя рука легла на его плечо.

Он обернулся, совершенно перепуганный. Все понял, что понял ещё раньше я.

— Вот теперь мы в расчете, — и я коротко рубанул его рукоятью кинжала.

Бессознательное тело грека улеглось рядом с телами его помощников.

— Спасибо, — я обменялся рукопожатиями с виликом и двумя другими рабами.

— Что дальше, мой господин? — вилик послушно склонил голову.

Дальше? Дальше только больше. План, который я только что реализовал с помощью оставшихся верными людей, родился спонтанно. Я понимал (и уже во время побега удостоверился), что грека отнюдь не совесть мучила. Я ему был нужен для того, чтобы реализовать задумку с ограблением казны городского совета так, дабы не запачкать рыло в нехорошем и красноречиво указывающем пушку. Очень удобно, кстати — во всем виноват преступный центурион. И что-то мне подсказывало, что, окажись сообщники Паримеда не обезврежены заранее, лежать мне кверху задницей и с перерезанным горлом в какой-нибудь подворотне. Потому я и велел сработать на опережение. Получилось очень хорошо. Думал, что рабам придется повозиться чуточку дольше.

— Грузите, — распорядился я.

Двое рабов, обезвредивших греков, начали нагружать мешки на мулов. Я подозвал вилика поближе и перешел на шепот.

— Удалось договориться с моряками?

— Да, — подтвердил старик. — Они назвали сумму в десять тысяч сестерциев, но мне удалось сбить вдвое.

— Пять тысяч?

— Это все, что я смог сделать, господин.

Запросы, конечно, грабительские, но когда ты вне закона, то выбирать не приходится.

— Когда отбытие?

— Нам следует поторопиться, времени осталось не так много.

Я кивнул, задумался.

— Надежное место найдено?

— Надежнее не найдешь.

Вилик смотрел на меня прямо, взгляда не прятал, и я не видел причин сомневаться в этом человеке.

— Тогда отправляемся.

— Свидетели отказались подтверждать сделку.

Голос докладчика дрожал. Доклад ему пришлось делать в шикарно обставленном кабинете. Здесь были и статуи, привычно подтверждающие статус хозяина, и барельефы, запечатлевшие важнейшие и судьбоносные сражения Республики. А посередине кабинета стояло массивное ложе из натурального мрамора. Всё говорило о том, что хозяин такого убранства — влиятельный и богатейший человек. Но все же самым запоминающимся здесь был устойчивый запах благовоний. Окуривали пространство четыре рабыни восточного типажа.

Поскольку стояла глубокая ночь, самого хозяина было практически не рассмотреть. Он лежал на ложе, ел виноград и пил вино.

Слова докладчика хозяин выслушал внимательно и долго молчал, не давая никакого ответа. Настолько долго, что докладчик начал переживать, мяться и переступать с ноги на ногу. Мало ли, что могло прийти в голову господину, если тот откажется недоволен своим рабом? А о бурном нраве хозяина, о том, что значит его немилость, докладчику было известно куда лучше остальных. Потому он не хотел испытывать судьбу лишний раз… и молился своим богам, чтобы господин не велел его хорошенько высечь.

Однако слова господина удивили верного раба.

— Освободи его, — донеслось из темноты, окутывающей ложе. — Мальчишка нужен мне живым.

Переспрашивать раб не стал. Хотя спроси у него господин, и он бы высказался, что, по его мнению, господину не стоит ввязываться в это странное, возможно, и недостойное дело. У раба всегда был отменный нюх, именно он заведовал поставкой благовоний на виллу. И сейчас раб чувствовал, как неприятно пахло от истории с центурионом. Чувствовал, но не мог ничего сказать, потому что его никто не спрашивал.

Вместо слов он поклонился, вышел из покоев и, взяв парочку крепких ребят, направился под покровом ночи на форум, к зданию городского совета. Как выполнить приказ, раб еще не понимал, но ему было не привыкать выполнять всякого рода сложные задания. Выполнит он и сейчас, чтобы господин остался доволен.

Хорошие рабы не задавали вопросов, а двое выбранных в подельники задавать их в принципе не могли. У обоих были отрезаны языки, потому что господин не любил, когда вместо службы его рабы занимаются разговорами.

На форуме все трое появились на рассвете. Он знал, куда идти, и потому не думал о дороге, а взвешивал в голове возможные варианты, будь то выкуп или тайное проникновение внутрь здания. Однако ни одному из планов не суждено было сбыться. В одном из закутков раб обнаружил сразу три тела людей — мужчин с крупными носами и чёрными кудрями, вероятно, греков. Все трое были живы, но в забытьи. Рядом с ними лежали целых четыре мешка, набитые до отказа серебряными сестерциями.

Все стало понятно.

Мальчишка сбежал, и теперь господин будет крайне недоволен. Потому что его раба опередили.

От автора: Вышел 7 том ФИЗРУКА! Попаданец перенесся в СССР и стал физруком. Постепенно он становится больше чем просто советский учитель и начинает подминать город. Кто еще не читал, скидка на первые три тома: https://author.today/work/302039

Весь путь к укромному месту, которое мне обещал найти вилик, мы шли в полной тишине. Как говорится, и свидетелями у нас были только звезды… или как-то так. Только сейчас я узнал, что в последние дни в Помпеях установлен комендантский час. Поскольку часы здесь имелись только солнечные, да и те находились на форуме, то точного времени комендантского часа не было. Время определяли «на глазок» — от заката до рассвета. И тем, кто этот комендантский час нарушал, выписывали крупный штраф. Ну а тех, кто не мог этот штраф заплатить, попросту вышвыривали из города. Оно, кстати, и правильно, когда общество неспокойно, нужны решительные меры. Именно под ночным покровом куются любые революции. И именно против таких революционеров по городу и были выставлены заставы военных. Нам приходилось их несколько раз обходить. Каждый раз — благополучно. Свою роль играло полное отсутствие света и, куда больше — блестящее знание виликом города, раб обходил заставы буквально на пятачке.

После очередной заставы я заметил, что раб о чем-то напряженно думает.

— Ты чего приуныл? — спросил я.

— Господин… твой старый раб не может понять одну вещь и просит пояснить, разреши поинтересоваться об истоках твоей мудрости?

Никак не привыкну к его многословию.

— Поинтересуйся, в чем вопрос?

— Ты оставил тем грекам целое состояние, но для чего? На эти деньги ты бы смог жить, ни в чем себе не отказывая! — вилик сокрушенно всплеснул руками.

Хороший вопрос. Я и без того уже заметил, что у рабов, когда я велел оставлять «лишнее» серебро, лица повытянулись от изумления. Так и есть, денег в четырех мешках было неприлично много, и со стороны могло показаться, будто я не ведаю, что творю, или излишне, бездумно благороден. Но это было не совсем так.

— Мне чужого не надо, это раз, — охотно начал пояснять я. — А два, мне нужны козлы отпущения.

— Но ведь остальные деньги ты взял… — изумился вилик.

— У нас подписана сделка, все контрактусы оформлены, и никаких вопросов к правомочности быть не может. Они забирают землю, а я — деньги. Иначе квестору придется объясняться, почему на контрактусах вообще стоит его магистерская подпись.

— Но… — вилик задумчиво поскреб макушку. — На контрактусе нет подписей от свидетелей, господин. Такая сделка не является действительной, увы.

Я молча вытащил контрактус, закрепляющий передачу земли в аренду на срок в девяносто девять лет. Договор лежал за той же дверью, на деревянной полке поверх мешков с сестерциями, и пока Паримед таскал серебро, я незаметно прихватил контрактус с собой. На воске отчетливо было видно подпись квестора и мою. Никаких закорючек от свидетелей здесь, разумеется, и вправду не было. Ну так если не было, то будут.