— Зря это он, — вставил я, хотя проникновенная речь друга затронула какие-то запылившиеся от долгого забвения струны моей души. Может быть он и прав, что отец тоскует обо мне и именно поэтому хочет найти? — На самом деле с той стороны не так трагично моё исчезновение. Думаю, все с облегчением вздохнули, когда обузы не стало.

— С чего это ты взял, что ты обуза для своего отца? Ты главная опора и надежда в его жизни, которая внезапно растворилась в пространстве, оставив бездонную дыру в его душе.

— Красиво излагаешь, Борь, душещипательно. Ну честно, у меня чуть слёзы на глаза не навернулись. Вот только это взгляд не с той стороны. Это какая-то официальная версия происходящего, имеющая очень мало общего с реальностью.

— Я не думал, что ты такой жестокий, Дим, — Борис покачал головой и осунулся. Словно узнал о смерти близкого человека. — Зря ты так. Я тебе правду говорю, твой отец себе места не находит. Это он на официальных встречах и для корреспондентов на камеру довольный, счастливый и спокойный. Когда нет камер и никто из посторонних его не видит, он превращается в несчастного, убитого горем человека. И это продолжается уже больше года, Дима, ты только попробуй себе представить!

— Попробовал, прочувствовал, слеза навернулась. Ты хорошо поднаторел в риторике. Правда не совсем понятно, откуда ты знаешь, как он выглядит наедине с собой, подсматривал? И прошу тебя, пожалуйста, называй меня новым именем.

— Я хочу тебя ударить, возможно скоро это произойдёт, — напряженно произнёс Борис и по его лицу было видно, что он не врёт.

— Не торопись, — хмыкнул я. — Не то чтобы я испугался, просто выслушай другую сторону. Если бы ты не был моим другом, я бы не стал всё это выслушивать. Ты же не знаешь истинных причин, почему я свинтил из дома.

— Вкратце знаю. И как мне кажется, это тебя не оправдывает.

— Потому, что вкратце. Я об этом пока только Вите рассказал, он меня понял, поддержал и помог. Расскажу и тебе. Ты же понятия не имеешь, как меня прессовала мачеха последние годы. Как только она вышла замуж за отца, её как подменили.

Я рассказал ему все унижения, которые приходилось терпеть от Софьи Сугорской, теперь уже Строгоновой. Может моё поведение тоже было не подарок, но я категорически не хотел мириться с новым положением вещей. Отец практически всегда был на её стороне. Никаких светлых перспектив у меня не намечалось. Вся любовь родителей доставалась только маленькому Вовочке, скорее всего и наследство досталось бы ему. А мне только кот, осёл и мельница. Хотя, последнее вряд ли.

Боря терпеливо выслушивал мои излияния. Иногда на его лице появлялось сочувствие, но, в большей степени — сомнения. Я так и не понял, удалось мне его переуюедить или нет. Ну и ладно, зато мне немного легче стало.

— Борь, так ты на мой вопрос ответить сможешь? — прервал я затянувшуюся паузу.

— На какой? — растерянно ответил Борис, терзая шевелюру, которая и так уже была похожа на взрыв на макаронной фабрике.

— По поводу финансирования нового цеха странными компаниями.

— Ааа, ты об этом, — он тряхнул головой, словно выныривая из другой реальности. — Узнал, но толку ноль.

— В смысле?

— В прямом. Официально вливания в эти предприятия осуществляются от имени герцога Альтенбургского и потом всё прямой наводкой льётся на закупку недавно выпущенного пакета акций. Похоже именно под этот концерт и организовали допэмиссию.

— Чтобы построить этот чертов новый цех?

— Не только. Создается впечатление, что твой отец не хочет понять, что таким образом значимость имеющегося у него контрольного пакета акций теряется. В случае форсмажора он уже не сможет решать жизненные задачи единолично, как раньше. Да и распределение прибыли от производства теперь будет не только в его пользу, доля сократится.

— Альтенбургский хочет отжать у отца «Ладу»?

— У него кишка тонка, всё его имущество стоит меньше, чем влито в «Ладу». За ним стоит кто-то еще. Этот кто-то и хочет всё заграбастать. А вот эта информация недоступна даже для моего отца, нужно рыть среди приближенных императора, нам не дано.

— Как минимум, уже понятно, что начальник контрразведки в этом участвует, — сказал я и подозвал официанта, чтобы заказать ещё кофе и пирожные. — Рыльце у герцога в пуху по пояс. Просто никто не решится ему это предъявить, учитывая, что ему скорее всего покровительствует человек очень весомый. Я как-то листал новости Самары и мне попалось фото, где рядом с Альтенбургским стоит князь Преображенский, может это не случайность?

— Да ну, не думаю, — отмахнулся Боря и впился зубами в одно из принесенных лакомств. Быстро прожевал и проглотил без удовольствия, словно просто стресс заедал. — Преображенский владелец «Волги» и смачного пакета акций «Москвича», нафига ему ещё и «Лада»? Насколько я помню, он по поручению императора контролирует отрасль, что вполне логично объясняет его присутствие в Самаре, где собираются запускать значимый для империи объект.

— Ага, просто контролирует, как и куда будут тратиться его деньги через посредника, коим является герцог.

— Не исключено, конечно, но я очень сомневаюсь. Опять же, у нас нет таких связей, чтобы этот вопрос разрешить. Ладно, пойду я уже, мне всё равно добавить нечего, больше информации по инвестициям у меня нет. Паш, — он назвал меня этим именем, с трудом перешагивая через внутренний барьер. — Ты всё-таки подумай о том, что я тебе говорил об отце, может накопившаяся в тебе обида и ненависть к мачехе застилают глаза и скрывают правду?

— Думаешь, я настолько слеп, что не замечаю очевидных вещей? — хмыкнул я. — Если бы отец продолжал меня любить, я почувствовал бы это нутром. Любовь — это не обязательно то, о чём говорят, она бывает тихой, безмолвной, но ты её ни с чем не перепутаешь. Когда человек тебя любит, ты почувствуешь, что у него за тебя душа болит, даже если он в это время на тебя орёт и готов наброситься с кулаками. Когда эта драная овца начала давить мне на горло коленом, сначала я чувствовал, что он меня любит и сочувствует, переживает за шалопая, но потом я ощущал только холод и раздражение, как будто я чемодан без ручки.

— Понятно, — Боря окончательно сник. — Ладно, мне пора. Пиши, если что.

Он без энтузиазма выбрался из-за стола и направился к выходу, тяжело переставляя ноги. У меня сжалось всё внутри, он переживает из-за сложившейся ситуации больше меня. Он переживает за меня. Не нужны слова, чтобы это понять. Но я не смог ему объяснить, что всё в порядке.

— Борь, — окликнул я его, он остановился в двери и резко обернулся, словно надеясь, что я изменю своё мнение. — А твой отец сказал моему, что я жив?

— Какая тебе разница? — бросил он и ушёл, хлопнув дверью.

Я сидел и тупо пялился на дверь. Только сейчас до меня начало доходить, что я только что потерял друга. Может всё не так фатально, но создалось впечатление, что он конкретно во мне разочаровался и не скоро захочет разговаривать. Жаль, надеялся донести до него суть своей проблемы, но видимо не получилось. Попробую в другой раз. Наверно не скоро.

И у меня появилась новая проблема. Если правильно его понял, отец узнал о моём существовании. Это многое меняет. Теперь он будет более активно меня искать, скорее всего догадается, что сменил документы, возможно и внешность. Придется теперь быть более осторожным, поработать над манерами и жестикуляцией. Хорошо бы узнать, как Боря понял, что это я. Подсказали какие-то жесты или манера разговора? Или всё-таки рассмотрел меня через изменения лица и голоса?

В идеале было бы задать эти вопросы прямо сейчас, но я прекрасно понимаю, он тупо не ответит на звонок или сообщение. Хотя, зачем я сам за него решаю, что он будет делать, а что не будет? Дам ему шанс решить. Звонить не стал, написал сообщение.

В этих размышлениях я добрался до общаги. Боря так и не прочитал. Ну что ж, будем ждать, когда перестанет дуться, очень надеюсь, что перестанет. Доел давно остывший заказанный ужин и снова углубился в чтение, пытаясь въехать в азы магбиофизики. Чтиво оказалось настолько увлекательным, что не заметил, как заснул.