Я совершенно сознательно, демонстративно даже, наплевал на предписанный мне дресс-код и явился в стеклянную башню в джинсах и водолазке. И был там такой один на всё здание! Кажется, там даже сантехники в костюмах! И уборщицы на каблуках! И только я в тёртых штанах и без галстука. Ну, плюс хозяин ещё...

То есть, карманов у меня — только те, что в джинсах. В задние совать пачки с Хабаровском — это как-то очень уж самонадеянно, я не настолько грозен, чтоб кто-нибудь не захотел такое моё неожиданное богатство поделить по-братски. А в передние они банально не влезают! Попросил у секретарши конверт А4, положил туда, несу в руках. Не скажу, что никогда столько денег не видал, но чтоб вот так просто, даже не зарплата... такое впервые. Кстати! А ведь Маша хотела сегодня отмечать свой зачёт. Ух, как мы отметим теперь! Эта мысль почти полностью примиряет меня со всеми сегодняшними проблемами, и когда я набираю Машин номер, я уже вполне себе широко и искренне улыбаюсь.

— Привет, солнце! Ну как — сдала?

— Да! Я сдала! Я — молодец! — я живо представил себе, как она там кружится. В коротком платье, эх — аж зубы скрипнули! — Я молодец?

— Ты — молодец! Будем отмечать? Я уже освободился! — и я даже прыгну куда поближе, лишь бы только быстрее схватить мою девочку в охапку. И никогда не выпускать!

— Ну нет, я так сразу не могу-у-у, — как-то капризно заканючила подруга, — у меня же сессия — учёбу никто не отменял! Я всё равно ботать буду ещё.

— Ну вот, — сокрушённо уронил я в трубку, — а обещала...

— Так я же не возражаю! — полная смена настроения: она опять полна энтузиазма. — Только не прямо сейчас. Ты там что-то про театр говорил? Вот и звони ближе к делу, скажешь точно, во сколько ты за мной заедешь. Учти, мне надо не меньше часа, чтобы собраться! — строгая какая.

— Да, конечно, я понимаю. Как только билеты куплю — отзвонюсь сразу же.

-*-*-

Ой, ой, ой. За-стре-лить-ся. Я судорожно сглотнул неясно откуда взявшийся в горле ком, собрал себя в кучку, подхватил букет банальных роз с сиденья и сделал шаг навстречу Красоте. Если б мои руки не опирались на дверь и крышу такси в момент её выхода из подъезда — я бы, наверное, упал, честное слово: Маша производит просто убойное впечатление. Нет, она, конечно, очень, очень красива, в любом виде, состоянии, в любое время, но все-таки разница между студенческими джинсами-кроссовками и подготовленным вечерним нарядом просто ушибает. Я даже не найду в себе слов, чтобы это всё великолепие описать — платье, прическа, шпильки, космической длины ноги, глаза... Ох. За что мне такое счастье?

И улыбается ещё.

Букет я сегодня решил купить обычный, обойтись без экзотики, тем более, что деньги есть. Он, конечно, вряд ли "грандиозный", но все же 51 роза — это тоже вполне себе прилично. Глупо, я понимаю, мне самому не нравится идея переводить деньги и цветы ни на что, но допускаю, что для современных девушек это — статус. Их статус. И уж меньше, чем что-то такое — просто неприлично. Мы пока ещё недостаточно знаем друг друга, её отношение к данному вопросу я не выяснял, так что, решил не рисковать. Не грандиозный букет, просто большой. Красивый. Приличный. Подхожу, вручаю, обнимаю, целую в щечку, шепчу на ушко:

— Оставим тут или возьмешь с собой? — и, честно говоря, с очень большим трудом удерживаюсь от того, чтобы схватить ее, сжать покрепче, закружить — ух!

— Конечно оставим — я их еле держу! — смеётся Маша. Всё происходящее явно доставляет ей удовольствие.

— А можем и ко мне завезти. Времени ещё хватит, — коварно искушаю я.

Девушка смотрит на меня чуть искоса, улыбается и говорит:

— Давай лучше к тебе. Нечего этим курицам на мои цветы любоваться! У тебя хоть ваза-то есть?

— Ну где-то же они стояли до выезда! Есть, у меня все есть, — перехватить реально тяжёлый букет, обнять Машу за талию, запихнуть счастье поглубже, а то я и до такси не дойду. — Главное, что у меня есть ты.

Мы с братом Ивана сидим на здоровенной веранде его дома в селе рядом с Гомелем и примитивно, по-советски, квасим, глядя на закат. Вот чего у наших тут не отнять — так это простора. Во всем. И дом Антон отгрохал здоровенный, обойти вокруг — велосипед нужен, про участок я вовсе молчу. И вид — река, деревья, небо... Не то, что у Ивана — каменные джунгли, вокруг — дома да машины, только и радости, что парк в 10 минутах пешком. Парк красивый, конечно, этого не отнять, но вот чтоб на такой закат посмотреть — придется ехать на машине. Долго, через пробки.

Ну и сало в Америке дефицит, да. Как люди живут? И стоит ли это называть жизнью?

Криво ухмыляюсь собственным мыслям.

Только вот почему-то выглядит Иван не в пример лучше своего брата. Я как Антона увидел, подумал, грешным делом, что он старше Ивана лет на 10. Или на 15. Дело даже не в том, что он намного мельче — примерно моих габаритов, разве только повыше, нет, он выглядит каким-то придавленным к земле, что ли. Как будто тащит на плечах мешок с чем-то тяжёлым. Всегда. Так-то на лицо он вполне узнаваем — и глаза, и волосы, и нос, братья здорово похожи, но Иван — пышущий здоровьем молодой богатырь, а Антона так и тянет поименовать по отчеству. И место в трамвае уступить.

Как же я удивился, когда он сказал, что именно Иван — старший, на два года с лишним! Вот уже почти 20 лет назад Иван выиграл лотерею гринкард и уехал в Штаты. Вернее, выиграла его тогдашняя жена-украинка, он поехал так, прицепом. Долго сомневался — у них с братом был налаженный, тогда казавшийся замечательным, бизнес, а что там, в США? Все с нуля? На стройку или таксовать?

В итоге, у Ивана в Америке всё отлично — с женой, правда, развёлся через год после переезда, но зарабатывает хорошо, помогает родителям, выплатил ипотеку, соревнуется по ветеранам в силовом троеборье, пышет силой и здоровьем. Женился снова, и даже дети есть. А вот местный белорусский бизнес (а с ним — и Антон) чувствует себя всё хуже и хуже. Сейчас — так и вовсе, любой прокол — и привет. Бизнес, конечно, так себе — Антон с помощником скупают машины с трудной, скажем так, судьбой, разбирают их на запчасти и продают, в основном — в Россию. Отправляют поездом, с проводниками. Ясно, что у такого колхоза перспектив маловато... Но как-то пытаются выживать. Допускаю, конечно, что это он так показательно мне плачется, а на деле — всё не так и плохо у него, поскольку домину Антон отгрохал себе никак не бедный — меня они на ночь оставляют без малейших сомнений, тесниться не придётся. Только вот его детям этот дом не нужен и неинтересен, как закончили школу — так и сбежали, оба, дочка осела в Минске, а сын выучился на программиста, пару лет поработал в том же Минске, а потом и вовсе умотал в Голландию. Так что, бывшие детские комнаты пустуют, но, несмотря на это, меня селят в "гостевую" — у них даже и такое есть. Широко живут.

Вообще, это интересно: когда я общался с Иваном — ощущал себя пусть и младшим, но почти ровесником. Думал — ну, может, лет на пять он меня постарше. А выходит, что я, скорее всего, — ровесник Иванова племянника? Сына младшего брата? Ничего себе. Допускаю, что они детей тут в 18 лет делать начинают, но все равно, даже так супруги старше меня лет на 20. Глядя на Антона — легко верится, а вот про Ивана ни за что бы не подумал. Хорошо, что делать бизнес это вовсе не мешает — слава богу, никто тут меня не пытается выставить несмышлёным пацаном. Даже наоборот — как дорогого гостя принимают.

Настроение такое... ленивое. И звуки вокруг — только природные. Никаких тебе машин, грохота, никакого вечного городского фона... отвык я уже, даже не верится. Только лягушки на сто голосов надрываются из реки, потрескивают остатки углей в мангале, да какие-то птицы кричат изредка. Мы сидим тихо, программа уже откатана, разговоры закончены, вопросы решены, шашлык изжарен и почти съеден. Антон периодически "капает" себе первача, и уже даже не закусывает его — так, только если понюхать кусок сала или раздавленный зубчик чеснока. Я почти сразу дезертировал с "крепкого фронта", и пью местное пиво — очень и очень даже ничего. Вполне себе на уровне пивоварни где-нибудь в Германии, хоть в Москву себе вези. Или даже не себе. Антонова жена — Олена — подошла с полчаса назад, и с видимым удовольствием тянет принесенное мной в подарок вино — сладкую малагу. Да, из Малаги, оригинал. Интересно, Олена — это такая местная Алёна, или это какое-то отдельное имя? Сейчас спрашивать лень.