— Ах это. Забыл отдать, — ответил капитан, отнюдь не по-хорошему блеснув глазами.

— Бывает. Главное, что сейчас вспомнил.

— Напоследок, Дорабелла. Почему ты изменил планы?

— Хотел отвести след. Ты ведь тоже ломал комедию в порту. Повышал оплату.

— Мне… — капитан замялся, явно подбирая слова. — Мне описывали тебя иначе. Но, видимо, это тоже часть… плана.

Я улыбнулся, показывая, что разговор подошел к концу. Мне откровенно повезло, что весть об убийстве настоящего Дорабеллы ещё не дошла до моряков. В остальном дела были крайней степени скверности.

Капитан отправился в обход, а я вернулся на то более или менее укромное место, где мы начинали разговор. Выбирать не приходилось. Судно, на котором предстояло провести несколько дней плавания, по сути, было большой лодкой. Спать и есть, как и, в принципе, коротать часы пути, предстояло на палубе. А не дай бог испортится погода — и шторм придется переживать тоже тут… так что поездочка предстояла не из приятных.

Порт Помпей уменьшился настолько, что практически слился с горизонтом. При всем желании новым городским властям нас было уже не догнать. Второго такого быстроходного корабля в Помпеях попросту не было.

Накатывала усталость. Я сел прямо на палубу, вполуха слушая редкие команды и отборную брань моряков. И уже думал вырубиться, когда увидел несколько черных точек на горизонте… то, что это корабли, я понял не сразу. Поначалу их силуэты были размыты, но чем дальше, тем лучше я различал корабли.

Очень скоро корабли заметили и другие моряки. И, судя по выражению их лиц, хороших новостей ждать не стоило. А потом в руках моряков блеснули клинки.

— Пираты! — сказал, как выплюнул, капитан. — Команда! Готовьтесь к драке.

Я поразился, как стремительно сокращается расстояние между нашим судном и кораблями пиратов. Всего их было три. Моряки заметно занервничали, капитан, сжав зубы, оголил свой меч. Возможности переговоров никто не допускал. А капитан даже не попытался изменить курс.

Встречи с морскими разбойниками было не избежать.

Хреноватые дела. Я смотрел вперёд и взвешивал обстановку, не поддаваясь эмоциям.

Пираты подступали, зажимая наш корабль в клещи сразу с трех сторон. Быстроходки на парусах стремительно сократили расстояние до нескольких сот метров, заходя одновременно справа и слева. Четвертый массивный корабль, с веслами помимо парусов, медленнее, но шел в лоб нашему кораблю.

Мысли о морской стычке странно будоражили. Я огляделся, облизал пересохшие губы, почувствовав на языке солоноватый привкус. Каких-либо реальных шансов уйти от встречи с морскими разбойниками попросту не существовало. Наверняка подобные маневры они проворачивали не раз. И сейчас делали все как по накатанной, отлажено, и уже практически видели перед собой результат. Наверное, осознавая это, наш триерарх принял единственное верное решение.

— Спускайте паруса, — распорядился он.

Матросы тотчас бросились выполнять поручение. Никто не спорил и даже не задавал лишних вопросов — словно винтики и шестерёнки большого механизма, они принялись за работу. Все-таки капитану верили безусловно. Через несколько минут паруса оказались спущены, а наше судно резко замедлило ход, практически остановившисьсь. Я думал, что капитал захочет бросить якорь, но делать этого он не стал.

Корабли пиратов приблизились еще, и я уже видел на их бортах людей, правда, разглядеть их пока что не получалось. Еще размытые силуэты морских разбойников мелькали по палубе, готовясь к штурму. Не видя их лиц, я залюбовался тем, как слажены их действия. Никакой суеты…

Ну а то, что я увидел отчетливо на большом корабле, шедшем посередине, дало понять окончательно, что мирного решения у встречи не будет. На носу корабля стоял, пока ещё вертикально, так называемый «ворон». В свое время крайне популярное устройство для абордажа, помогшее, например, римлянам уничтожить карфагенский флот. «Вороном» это приспособление называлось не просто так, внешне оно действительно смахивало на птицу. Состояла штуковина из перекидного помоста или даже, скорее, выкидного трапа. Трап был довольно узкий, если прикинуть примерно, то чуть больше метра в ширину, но при этом он был длинный, больше десяти метров, и его конец возвышался над носом, как столп. Бежать по такой штуковине, еще и когда корабль дрейфует на волнах без точки опоры — непросто, легко упасть. Не в пасть акулам, как показывают в фильмах, но насмерть. Но инженерия Рима позаботилась об этом моменте, предусмотрев невысокие перила с обеих сторон трапа. Сейчас трап мирно покоился, привязанный к столбу, а большой железный шип грозно раскачивался на вершине, собственно и напоминая клюв ворона. Я на секунду представил, что будет с нашим судном, когда таким массивным приспособлением он «клюнет» по палубе корабля. Перспектива смотрелась не радужно.

— Накануне мартовских ид мы с трудом рвали когти от этих выкидышей блудной волчицы! — проскрежетал один из матросов. — Везли груз. Правда, в прошлый раз у них было всего два корабля, и они не подплывали так близко к берегу. А сегодня… о Юпитер, они совсем потеряли страх.

Последние слова он произнес с некоторым сожалением. Я сжал челюсти и продолжал наблюдать, как приближаются к нам пиратские корабли. И «ворон», проверенный годами сражений, был на них не один.. Компанию ему составляли более новые и современные гарпахи, больше похожие на абордажные приспособления. Так вот, такие гарпахи были установлены на всех трех легких пиратских кораблях. И все они скоро вцепятся в наши борта.

— Ур-р-роды, — прорычал белый как мел капитан. — Не отдадим им корабль?

— Не отдадим! Будем стоять до конца, триерарх, — послышалось с разных сторон.

На лицах моряков была написана последняя, отчаянная решимость. Флибустьеры древнего Рима, очевидно, переговоров не вели и пленных не брали, кто опустит руки — тот пойдёт на корм морским тварям. Ребята здесь были опытными и уже встречались с морскими разбойниками, так что я был склонен верить такому выводу.

Три легких корабля начали останавливаться, спустив паруса, а четвертый, с «вороном», подплывал все ближе и ближе. Я наконец разглядел пиратов, стоявших наизготовку на палубе. Назвать их пиратами, в смысле подобия образу из романов Рафаэля Сабатини, теперь не повернулся бы язык. Но в голову пришло более современное сравнение — с пиратами Сомали. Один в один те отмороженные ребята, только без автоматов, а с клинками. Полуголые, загорелые, рожи перекошенные и отнюдь не дружелюбные.

Корабль подплыл ближе, один из пиратов вскинул меч, чтобы перерубить крепления «ворона».

— Готовьтесь, — процедил капитан сквозь стиснутые зубы.

Однако один из пиратов, огромная смуглая горилла с рваным шрамом на волосатой седой груди, приветственно поднял руку.

— Как дела, триерарх? Не думал ты, что мы снова встретимся? А я ведь тебя предупреждал, — он опустил руку на свою широкую грудь и погладил круговыми движениями шрам.

Видимо, он был напоминанием об их прошлых встречах. Капитан не ответил приветствием. Сказал другое, тихо, но все присутствующие услышали.

— Мы не отдадим вам корабль, Халидоп.

— Не хочешь без кровопролития, да? — как-то совсем буднично спросил главный пират. — А ведь я далеко не каждому делаю такое предложение.

— Это предложение можешь засунуть в зад своему богу с головой шакала, — на скулах капитана заходили желваки.

Египтянин, что ли? Единственным известным мне богом с собачьей головой был Анубис, и он принадлежал к египетскому пантеону.

Разговор как-то сразу не задался. Халидоп воспринял выпад буднично, пожал плечами и кивнул на «ворона».

— Руби, братва.

Удар не заставил себя ждать. Веревки, крепящие бревно, распались, и тяжелая конструкция рухнула на палубу «клювом». Удар был такой силы, что наш корабль пошатнуло. В стороны брызнули щепки палубных досок. Пираты, давно стоявшие наизготовку, хлынули на трап, с воплями, криками и с клинками наголо. Главный, как цирковой трюкач, пронесся своей тушей по трапу, даже не коснувшись перил, хотя покачивало знатно. И первым же ударом вонзил свой изогнутый клинок в череп одного из матросов.