Охранник возле двери на этаж, завидев меня, как-то странно всколыхнулся, словно хотел что-то сказать, но сразу передумал. Вот и ладненько — меня, прямо сказать, в последнее время тоже как-то не очень тянет на общение с фсбшниками из охраны, уж очень нововведения по режиму секретности всех тут достали. Меня, конечно, стараются трогать поменьше, но я ж не в вакууме живу — вижу, слышу, поддакивать иногда вынужден. Не спорить же, тем более, что я и сам с большинством довольно-таки крамольных высказываний персонала внутренне согласен, даже если до меня держиморды пока что не добрались. Да и мои собственные перспективы понятны: если рискну куда-то без уведомления и сопровождения смыться — будут разборки потом… тут и до пресловутой шарашки недалеко. Давно собираюсь плотненько пообщаться на эту тему с Ивлевым, да вот всё никак не соберусь. Грустно это.

Лаборатория встретила пустотой: логично, конечно, время — как раз перед наплывом народу на ужин, есть смысл быстренько поесть где-то, чтоб вечером прогнать что-то ещё в лабе. Или не прогонять, а пойти в кино, скажем. Если охрана выпустит. Опять я на ту же дорожку, чёрт…

Голоса слышались только из последнего занятого помещения, если “секретный термос” не считать — почему-то они оставили открытой дверь. Внутри я обнаружил профессора, Алексея и ещё троих смутно знакомых парней — они что-то увлечённо обсуждали, склонившись над монитором. Я не стал их отвлекать и присел на ободранный деревянный стул — где и нашли такой? Тут вроде вся мебель в здании относительно новая, не должны были до такого состояния заездить. Как будто с помойки принесли, честное слово!

Я невольно рассмеялся собственным мыслям, и спорщики обратили на меня внимание, разом повернувшись и замолчав. Оп-па, а профессор-то как недовольно смотрит! Что-то не так?

— Алекс, это неподходящий стул, — прокашлявшись выдал Алексей. — Это мы на мусорке взяли, он грязный же совсем. Вон там, слева, нормальный есть, пересядь лучше… И вообще, ты хотел что-то?

— Гхм… — я смущённо прочистил горло, поднимаясь. — Я вообще-то с Андреем поговорить хотел. Он скоро подойдет?

Ответил мне Одинцев, коротко глянув на часы:

— Не раньше, чем через час. А может и вовсе не вернуться. Во всяком случае, никаких операций с его непосредственным участием не запланировано.

— Через час?! — вырвалось у меня. — Ничего себе он ужинает! А где, не знаете? Может, там его поймаю?

— Так он не ужинать пошёл, а на тренировку, — пояснил Алексей. — Где — это тебе лучше знать, он же с военными занимается. Ты, кажется, тоже к ним ходил, разве нет?

Тут меня торкнуло стыдом: ведь тренировки-то с Васиком я совсем забросил… Поначалу, ладно, были какие-то более-менее реальные отмазки — то врачи запрещали, то дела-аварии, но вот в последнее время я чуть ли не через день сам не знаю, чем бы заняться. Вполне мог бы и побегать с парнями!

— И давно он так? — машинально спросил я.

Ответ Алексея заставил застыть от неожиданности:

— Да полгода уж, не меньше.

Переборов начальный ступор, я спросил, не ожидая ответа:

— И чего это он вдруг решил по спорту ударить, интересно?

Учёные отреагировали странно: все как-то сразу закаменели лицами и отвернулись обратно к монитору. И только профессор неожиданно мягко ответил, вздохнув:

— Это уж ты лучше у него сам спроси, ладно?

Я только кивнул и пошёл на выход. Странное что-то творится в королевстве нашем. Подземном. Мы, значит, кто тогда — гномы, так получается? Надо будет подколоть кого-нибудь, хоть Либанова того же. Хотя… судя по реакции лабораторных, что-то там здорово не так. Это я слепой, или Андрей в общении со мной шифруется? Он, конечно, в последнее время здорово нервный, но вроде ничего такого уж прям… С другой стороны, тренироваться вот взялся — сроду ведь ничего такого не было. Уж не собрался ли он через румынскую границу пешком рвануть, а?

Прямо призадумаешься: вроде б он мне друг. Друг? Да, друг. Лучший, пожалуй, если Рыжую за скобки вывести, конечно. А про странности в поведении всякие говорить, по уму, надо бы с Артемьевым в первую голову. Ну край — с Ивлевым. Только я ж понимаю, что тогда Либанова вовсе обложат со всех сторон, как волка флажками? Вот уж чего точно не хотелось бы.

Решено: сначала говорю с ним самим.

-*-*-

Пока разыскивал тренирующихся, мне отзвонилась Лина: она решила домой не возвращаться, собрались там с подругами устроить… гадание! Вот же как бывает — вроде и крутится человек вокруг и внутри самой что ни на есть передовой науки и техники, а туда же — гадание! Но я вынес это известие стоически и даже не засмеялся. Слава мне!

Найти Либанова мне помог дежурный у вояк — он, конечно, знал, где его сослуживцы зависают, и даже больше: отрядил со мной провожатого, он же — охрана, чтоб фсбшники не расстраивались. Идти пришлось за периметр — тренировки почему-то решили устроить в нашем ангаре. Почему, интересно? Там же не оборудовано ничего.

Однако, выяснилось, что я ошибаюсь: кой-какое физкультурное железо нашлось. Когда мы с научной программой съехали из ангара в подвал, там освободилось немало места, в том числе — почти все утеплённые вагончики, которые раньше занимала охрана. В одном из них и поставили несколько тренажёров. А сам ангар, который теперь использовался только если как склад, оказался очень удобным для побегать-попрыгать — всё не на улице, и места навалом.

Встретили меня неожиданно тепло, только в самый первый момент Васик, укоризненно покачивая головой, от души хлопнул по плечу, заставив аж присесть. Ну, это и понятно: парни старались, целую программу для меня разработали, а я их, считай, кинул — не виделись мы уже очень давно.

Но остальные были искренне рады, я даже почувствовал сожаление, что теперь мы довольно редко общаемся. Чтоб не сказать “никогда”. Буквально через минуту подтянулся и сам Скип с ещё двумя старыми знакомыми, и я окунулся в ностальгию по старым добрым временам. Как будто обратно в Троицк переместились!

А ведь нам по-любому надо что-то решать с нашей дислокацией. Со всеми принципами организации, размещения, охраны. Так вот, если задуматься: а останется ли с нами Скип, если куда-нибудь в Ивановскую область переехать? Ох, сомневаюсь я. Выдавят его, как пить дать. Да там и объективно на месте охраны хватает, зачем в Тулу со своим пулемётом?

А мне — нравится ли мне такая идея? Вот вряд ли.

Я отметил для себя задачу с новыми вводными “на потом”, поднял глаза и обнаружил, что я опять “ушёл в себя”, а все окружающие смотрят на меня с настороженными лицами.

— Ну, чего зависли? — громко спросил я и, растолкав окруживших меня парней, рванул бегом вдоль стенки ангара с криком во всю мощь лёгких: — Кто последний — тот лох!

Вот и прошёл-то вроде месяц всего, а событий — на год хватит.

Самое, пожалуй, главное — открыли пассажирское сообщение. Получилось не сказать, чтоб очень гладко, но выделю тот факт, что нам удалось сделать всё по-своему: никаких чиновных рыл, красных ленточек, зомбирующе бессмысленных речей и прочего обрыдлого официоза. Открылись весело, сюрпризом для большинства участников, в прямом эфире. Тупо посадили толпу корреспондентов с включёнными камерами в автобус в Москве и через несколько мгновений выпнули на улицу в Питере. Без объяснений и комментариев, мол, смотрите сами, а пресс-конференция — вечером. Снова в Москве. За 10 минут до начала приходить сюда же. Они в первый момент слова вымолвить не могли от шока! Было прикольно смотреть на стайку разнокалиберных рыб, беззвучно разевающих рты.